Дженни Ниммо - Зеркальный замок
Теперь все зависело от Оливии.
В тишине был слышен лишь шелест страниц, шорох ручек по бумаге да изредка — поскрипывание стульев.
Как обычно, мерно тикали часы.
Алый король, как всегда, смотрел на Чарли с портрета, и все же — мальчик не знал, кажется ему это или нет, — но глаза государя сегодня как будто были живее и корона блестела ярче.
— Король тебе не поможет, Бон. Хватит отвлекаться, — раздраженно сказал Манфред.
Ничего не поделаешь, пришлось отвести глаза. Аза подобострастно хихикнул, а Джошуа направил на Танкреда свою неотразимую улыбку.
Шлеп!
На раскрытую тетрадку Чарли упала крупная дождевая капля.
Шлеп-шлеп!
Чарли поспешно переложил тетрадку на колени — и вовремя, потому что на столе сразу образовалась целая дождевая лужа. Мальчик промокнул ее рукавом свитера и поморщился: рукав тут же отсырел.
— Прекрати, Танкред!
В ответ Танкред поднял бровь — и в лицо Лизандру полетела целая кипа бумаг.
«Ну же, Оливия, что ты копаешься, — подумал Чарли, — Заснула, что ли? Действуй!»
Но Оливия, которая находилась далеко от Королевской комнаты, почему-то медлила. Между тем у Эммы потекла ручка — прямо на тетрадную страницу, исписанную каллиграфическим почерком. В мгновение ока чернильные кляксы покрыли не только тетрадь, но и руки и даже лицо Эммы. Ясно было, кто это постарался, — близняшки Бранко не сводили с Эммы пристальных взглядов.
— Перестаньте! — прикрикнула на них Эмма.
Доркас злорадно расхохоталась и пихнула сияющего Джошуа локтем. А потом вдруг ойкнула и шарахнулась от него, чуть не опрокинув стул.
По белокурой голове Джошуа неторопливо полз мохнатый черный паук. Вот и еще один — на плече. При виде пауков Танкред с воплем вскочил и кинулся к двери.
— Ты что, спятил, Торссон? — заорал ему вслед Манфред.
Джошуа скосил глаза на собственное плечо, и улыбка мгновенно исчезла с его лица. Он застыл: по его плечам шествовала целая армия пауков. Мальчик-магнит попытался стряхнуть их, но тщетно. С каждым его движением пауков становилось все больше, и все туловище Джошуа покрылось шевелящейся мохнатой массой. К тому же из ушей у него поползли жирные гусеницы, а из-за манжет рубашки — черви.
Оливия решила действовать наверняка, понял Чарли, преодолевая дрожь брезгливости. Рядом с ним раздалось громкое «мамочки» — Эмма тоже не выдержала.
Стены Королевской комнаты задрожали от визга. Отталкивая друг друга, сторонники Манфреда кинулись к двери. Джошуа споткнулся и растянулся на полу, а близняшки Бранко промчались по нему, точно он был ковриком. Пауки перебрались на пол. Доркас с воплем вскочила на стул. Танкред отчаянно дергал ручку двери и панически оглядывался на Джошуа. По комнате то и дело проносились порывы штормового ветра. Все учебники, ручки и тетрадки давно попадали на пол. Наконец дверь подалась и перепуганные одаренные высыпали в коридор. Чарли с Эммой, как и Лизандр, конечно, знали, что пауки — это иллюзия, но черви с гусеницами их добили, поэтому вопили они вполне искренне.
Манфред, как самый старший, держался до последнего, но, когда пауки на полу стали расти, и достигли размеров хорошей крысы, и он выскочил в коридор и захлопнул дверь.
Хуже всех пришлось Танкреду: громовой мальчик будто обезумел. Он несся по коридору подальше от Королевской комнаты, спотыкаясь и не разбирая дороги. Теперь буря бушевала уже по всей академии — дрожали и звенели от ветра стекла, дождь с градом сыпались на всех без разбору, под потолком проносились свинцовые грозовые тучи, то и дело откуда-нибудь шарахала фиолетовая вилка молнии. В холле стояли глубокие дождевые лужи, и весь персонал школы во главе с Уидоном носился туда-сюда, пытаясь собрать воду швабрами, тряпками и ведрами.
Чарли натянул на голову свитер, чтобы прикрыться от крупного града, и побежал в столовую. Тут было темно, но глубоко под землей что-то гудело и громыхало. Пол ходил ходуном, словно палуба корабля в шторм, столы и стулья подпрыгивали, потом поехали по полу, стукаясь друг о друга.
Внезапно все стихло, и наступила прямо-таки оглушительная тишина.
Из кухни вышла кухарка с зажженной свечой в руке.
— Это ты, Чарли? — она вгляделась в темноту.
— Он самый. Вы как? Вас не ушибло?
— Не волнуйся. Вы молодцы. Не знаю, как вы этого добились, но равновесие сил восстановлено, — радостно сказала кухарка. — Теперь у меня в комнатах опять ровный пол. Правда, все чашки побились, но это не беда. Они мне все равно надоели.
— Здорово! — оживился Чарли. — Я не про чашки, конечно, а про равновесие. Извините, мне надо бежать.
— Беги! Теперь все будет хорошо, — напутствовала его кухарка.
Наверху, в холле, классах, коридорах и галереях, паника достигла пика. Град не прекращался и мешал убирать, потому что градины величиной с горошину пребольно жалили всех уборщиков. И вдруг, в самый разгар суеты, кто-то грозно заколотил в парадную дверь. Завхоз Уидон от растерянности забыл спросить «кто там» и впустил незваного гостя.
Высокая фигура в черном плаще оглядела холл и поглубже надвинула на голову шляпу, по полям которой стучал град.
— Мне нужен мистер Иезекииль Блур, — звучно объявил посетитель.
— К нему нельзя! — возразил Уидон. — Посторонним вход запрещен.
— Глупости! — отмахнулся дядя Патон, легко отодвинул Уидона с дороги и зашагал в западное крыло академии.
Из театральной раздевалки на секунду высунулась хитрая мордочка Оливии. Девочка глянула на часы и юркнула обратно.
Старик Иезекииль и директор школы мирно пили глинтвейн в той самой комнате, где Билли Гриф не так давно подписал злосчастный договор, подсунутый Флоренс де Грей. Сюда, на верхний этаж западного крыла, буря, поднятая Танкредом, не докатилась и шум не долетал, поэтому злодеи понятия не имели, какая свистопляска творится внизу. Они устроились у окна и любовались закатом. Билли Гриф сидел за столом и, вздыхая, готовил уроки.
Когда на пороге комнаты выросла высокая фигура Патона Юбима, доктор Блур вскинулся как ужаленный.
— Какого лешего вы сюда явились, Юбим? — прорычал директор.
— Принес кое-какие документы — вам на подпись, — деловито сказал дядя Патон.
— Что еще за документы? — прокаркал Иезекииль. — Мы вам ничего не должны!
— Дело касается Билли Грифа, — спокойно объяснил дядя Патон. — Вы должны дать ему письменное разрешение проводить выходные и каникулы, с кем и где он пожелает.
Билли поднял голову от учебника и замер, прижав руки к груди, как суслик у норки.
— Вы что, спятили? — ощерился директор.
