Лорел Гамильтон - Ласка сумрака
Ну, не только мы. Вокруг постели стояли стражи, вытянув к нам руки с открытыми ладонями. Я сосредоточилась и различила почти невидимый барьер, возведенный ими вокруг нас. Им пришлось составить священный круг, круг силы.
Зазвучал глубокий голос Дойла:
– В следующий раз, Мередит, когда ты решишь собрать энергию, способную поднять остров со дна моря, неплохо бы нам намекнуть.
Я моргнула и обратилась к нему, потому что он стоял ближе всех:
– Мы что-нибудь натворили?
– Похоже, мы успели вовремя, но новости, наверное, будут пестреть сообщениями о необычно высоких приливах. Нам нужно будет проверить, выдержала ли сама земля такой выброс энергии.
Китто спрятал лицо у меня на груди и прошептал:
– Простите...
– Не проси прощения, Китто. Это нам нужно извиниться. Мы считали тебя гоблином из-за того, что ты наполовину их крови. Мы никогда не задумывались о значении того, что ты – наполовину наш.
Китто чуть повернул голову, взглянув на Дойла, и снова спрятал лицо.
– Я не понимаю.
Его губы были почти у самой моей кожи, и даже когда все кончилось, ощущение его дыхания у груди бросило меня в дрожь.
Голос у меня был несколько сдавленным, но я все же сказала:
– Ты сидхе, Китто. Настоящий сидхе. Ты вошел в силу.
Он покачал головой, по-прежнему пряча лицо.
– У меня нет силы.
Я взялась за его щеки обеими руками и нежно подняла его голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Ты – сидхе, один из сияющих. Теперь сила придет.
Его глаза испуганно расширились.
– Мы тебе поможем, – сказал Гален от дальней стороны кровати. – Мы поможем тебе научиться владеть твоим волшебством. Это не так уж сложно – если уж я это смог, то любой сможет. – Он шутливо улыбнулся.
Китто не казался убежденным.
Движение где-то на краю поля зрения привлекло мое внимание, и я повернула голову и увидела Шалфея, опускающегося на раскиданную гору подушек. Он все еще мягко светился, будто драгоценная, золотая кукла. Лицо у него было заплаканным, следы слез блестели серебром на маленьких щеках. Черты застыли в восторженной гримасе.
– Будь ты проклята, принцесса, и будь проклят этот свежеиспеченный принц. Я заглянул на небеса и увидел их свет, а ныне я стою на земном берегу, потерянный. До самой этой минуты я не понимал, что это значит, что вы – сидхе, а я – нет. – Он закрыл лицо руками и разрыдался, свернувшись в калачик на атласной подушке. Крылья неподвижно замерли над его спиной, почти позабытые.
Китто коснулся моей груди, и прикосновение отдалось легкой болью. Я увидела, что он укусил меня между грудей, немного не точно по центру, так что отметина частью приходилась на основание левой груди. Укус не болел, пока его не трогали. Он не был таким глубоким, как отметина у меня на плече, потому что ему и не нужно было быть глубоким. Секс восполнял недостаток насилия. Рана должна была зажить быстро и полностью, но я почему-то знала, что этого не произойдет. Я знала, что стану носить эту метку над сердцем всю жизнь.
– Прости, – прошептал он, словно прочел мои мысли. Я качнула головой, коснувшись его шелковой щеки.
– Я буду носить твою метку с гордостью, Китто. Не сомневайся.
Он робко улыбнулся, а потом поднял руки, примерно тем же жестом, как в начале нашего секса. Я сперва заметила пятна крови на собственной белой коже. Он поранил меня больше, чем я думала. Потом я посмотрела на Китто и увидела отметины от моих ногтей от ключиц до талии. Кровавые ссадины по всей его прекрасной коже, на маленьких холмиках сосков. Один из сосков я прорезала до мяса, и он кровоточил сильнее всего.
Была моя очередь сказать:
– Прошу прощения.
Он покачал головой, и теперь улыбка не была робкой.
– Ты меня отметила, а у нас это считается знаком наивысшего признания. Да не сотрется эта метка.
Я обвела пальцем одну из отметин от ногтей, и он вздрогнул.
– Ты теперь – один из нас, Китто.
Дойл, словно угадав мое желание, приподнял футболку и показал Китто следы ногтей на своей черной коже.
– Ты – неблагой сидхе, – повторила я.
Китто отодвинулся от меня, за время беседы его тело расслабилось. Он лег рядом со мной, положив руку мне на талию, и во все глаза смотрел на мужчин у кровати.
– Моя мать была благой. Они бросили меня возле холмов гоблинов, оставили умирать. – Его голос был совершенно спокойным, как будто он просто сообщал факт, что-то давно известное.
Дойл отпустил футболку и повернулся лицом к кровати:
– Мы – не благие.
Он не снял круг, установленный у кровати, а просто шагнул в него. Он поднял Китто за плечи. Китто казался испуганным, но не сопротивлялся.
Дойл запечатлел целомудренный поцелуй на лбу маленького мужчины.
– Ты отведал крови нашего двора и был изведан в ответ. Теперь прими наш поцелуй и будь нам желанным собратом.
Один за другим стражи наклонялись и касались губами лба Китто. К концу церемонии он дрожал и плакал. А когда последний из моих рыцарей поцеловал лоб Китто, Шалфей шумно взлетел в воздух размытым от скорости ярким пятном.
– Я вас всех ненавижу. – Ядом, растворенным в этом голосе, можно было захлебнуться. – И выпустите меня из вашего проклятого круга!
Дойл проделал в защите отверстие, достаточное для эльфа-крошки. Маленькая фигурка вылетела сквозь него, и Дойл вновь замкнул круг.
Шалфей повис в воздухе перед закрытой дверью спальни. Я думала, что кому-то из нас придется открыть ему дверь, но та открылась сама собой, и Шалфей скользнул в проем.
Он обернулся к нам из темноты гостиной, еще слегка светясь недавним волшебством.
– Королева получила свою плату, но вы свое лекарство не получили. Лекарство лежит в моем теле, куда его поместила королева. Я хотел разделить тебя с гоблином, чтобы обеспечить его молчание, а не для того, чтоб он меня заменил. – Он шипел, как разъяренный кот. – Кто знал, что гоблин окажется сидхе? Это я должен был лежать в твоих руках, не он! То, что могло свершиться в приятном очаровании, не будет дано в мерзкой торговле!
Он снова зашипел и исчез во мраке. Дверь захлопнулась за его спиной.
Мы все воззрились на дверь.
– Он что, и правда имел в виду то, что мне показалось? – спросил Гален.
– Нисевин могла счесть забавным заставить принцессу ублажать одного из ее человечков, – произнес Дойл.
Я подняла бровь:
– Как?
– Лучше не уточнять, – ответил он и поглядел на Китто. – Не будем обременять себя заботами нынче вечером. Мы обрели новую кровь от нашей крови, плоть от нашей плоти. Мы не станем нынче грустить ни о чем.
Наше празднество вышло скромным для фейри. Мы заказали, по выбору Китто, очень хорошего вина и засиделись за столом до заката.
