Пола Вольски - Жена чародея
— Не знаю. А что, это имеет значение? Или если вы с вашими друзьями заставите герцога Повона вести себя надлежащим образом, ему это не понравится?
— Надлежащим образом! А вы так уверены в том, что я знаю, как следует поступать надлежащим образом?
— Разумеется, — без колебаний и раздумий ответила Верран.
— Но почему?
— Я это чувствую.
— Вы отвечаете, как следует не подумав и не обладая полнотой информации. Это сомнительный вывод.
— Так что же, Террз, мне не следует вам доверять?
— Сначала выслушайте, а уж потом составьте свое мнение. Если допустить, что я и впрямь могу заставить герцога вести себя надлежащим образом, как вы изволили выразиться, то как, по-вашему, станет его высочество относиться к Избранным при таком повороте событий?
— Он рассердится. Он станет вашим врагом. Но он и так вам враг, так что большой разницы это не составит. Да и что он сможет против вас предпринять? Избранные неуязвимы.
— Вы рассуждаете довольно наивно. Но поразмыслите хорошенько. Можно ли заставить насквозь порочного человека править страной справедливо? Может ли человек, у которого отсутствуют интеллект, сила и честь, править мудро? Может ли невежда, а с недавних пор и уголовный преступник хоть когда-нибудь превратиться во что-то иное, нежели позор и вечную угрозу для города-государства, которым он правит?
— Но если он и впрямь так плох, то не можете ли вы прибегнуть к помощи Познания с тем, чтобы его исправить?
— Вы даже не представляете себе всех осложнений, связанных с осуществлением вашего предложения.
— Но Избранные способны сотворить практически все, что угодно, разве не так?
— Вы переоцениваете наши возможности. Наша власть значительна, но не безгранична. Достаточно упомянуть о том, что мы не смогли бы, да и не имели бы права менять главные черты характера нашего государя. Мы не смогли бы целиком и полностью контролировать его действия. А поскольку мы собираемся действовать в интересах всего Ланти-Юма, то что же нам остается, мадам?
Верран задумалась, но выводы, к которым она пришла, показались ей неприемлемыми.
— Не знаю, — неуверенно сказала она.
— А ведь ответ так прост.
Однако именно простота ответа ей и не нравилась. Лишь сделав над собой усилие, она смогла произнести то, что представлялось ей самой немыслимым.
— Лорд, — медленно начала она, — не хотите ли вы сказать мне, что вы вместе с другими магами замышляете убить герцога?
— Нет. Его надлежит отправить в изгнание.
— А с этим вы справитесь?
— Имеются препятствия, но они не кажутся непреодолимыми.
— Но я просто не могу поверить… я и не представляла себе…
— Вы вплотную подошли к правильной разгадке. Так что лучше вам теперь узнать всю правду — по причинам, которые вы сами справедливо привели.
— Но… — Пребывая в растерянности, Верран лишь с трудом формулировала мало-мальски осмысленные вопросы. — Когда это должно случиться?
— В самом ближайшем будущем.
— А разве это не опасно? У герцога есть друзья и приверженцы. И потом гвардия…
— Главные сторонники герцога — Кор-Малифон, Дьюл Парнис и им подобные — будут брошены в тюрьму или же отправлены в изгнание вместе со своим патроном. Всем, кто выкажет готовность присягнуть новому правительству, будет дарована амнистия. Всем, за исключением Хаика Ульфа. Он будет посажен в тюрьму, а его имущество конфисковано. Как вам известно, в случае с Ульфом у меня имеются личные мотивы, — по-прежнему бесстрастно завершил свой рассказ Фал-Грижни.
— Вы предложите людям присягнуть новому правительству, лорд? А что же это будет за правительство? Старшему сыну герцога десять лет от роду, и он слывет полоумным. Он ни в коем случае не сможет управлять государством.
— Совершенно верно. И следовательно, до его совершеннолетия будет править регент, выбранный магами из ордена Избранных.
— И этим регентом…
— По всей вероятности, стану я.
— К этому вы и стремитесь, милорд?
— Я стремлюсь к свержению герцога.
— И тогда вы будете править вместо него. Но как долго это продлится? Если герцог со своими сторонниками удалится в изгнание в какое-нибудь соседнее государство, то не сможет ли он собрать там войско и пойти войною на Ланти-Юм?
— Не исключено. Но я не сомневаюсь в том, что мы сумеем разбить его армию.
— Однако множество людей погибнет, не так ли?
— Да. Единственная альтернатива заключается в том, чтобы казнить самого герцога. Однако такая расправа более чем вероятно вызовет восстание в самом городе.
— И опять-таки множество людей погибнет.
— Да. И в этом случае прольется только лантийская кровь.
— Значит, избежать кровопролития не удастся ни в коем случае? И обязательно должны будут погибнуть невинные люди? И тогда их жизни останутся на вашей совести.
— Так тому и быть. Конечно, человеческие жизни — это высокая цена за спасение Ланти-Юма, но город-государство надлежит спасти любой ценой. А теперь, мадам… — Голос Фал-Грижни зазвучал чуть насмешливо. — Теперь ваше любопытство удовлетворено. Только что вы были готовы заранее назвать мои действия справедливыми. А теперь, узнав их истинный смысл, готовы ли вы повторить эти слова?
— Не знаю, — тихим голосом ответила Верран. — Я и сама начала догадываться о том, что герцог представляет собой опасность для всей страны, и его смещение должно меня радовать. Но когда я подумаю о неизбежной войне, которая разразится после этого, о страданиях, о разрушениях и о смерти, тогда может показаться, что никакие преимущества, которых можно добиться его изгнанием, этого не стоят. Нет, сама не знаю.
— Меня самого одолевают сомнения, — к удивлению Верран, признался ее муж. — Я не политик. Стезя, на которую я вступаю, мне не нравится.
— Тогда остановитесь!
— Мое решение остается неизменным.
Верран понимала, что с ним лучше не спорить.
— Что ж, в таком случае у меня имеется еще один вопрос. Вы ведь помните слова вашей союзницы мадам Вей-Ненневей. Она сказала, что Избранным нельзя вмешиваться в дела государства. И сказала также, что, людьми нельзя править с помощью Познания. Что это их уничтожит. Но ведь вы замышляете именно это.
— Правление Избранных вводится лишь временно.
— Многие дурные дела начинались на время. — Верран была совсем молода и, конечно, в таком разговоре вступала на зыбкую почву, поэтому она подбирала слова с предельной осторожностью. — А потом, по той или иной причине, временное превращалось в постоянное.
— На этот раз так не будет.
— Я понимаю, что сами вы так и намереваетесь поступить. Но… такое случается как бы само собой. Да ведь и вы не оспорили суждения мадам Вей-Ненневей. А сейчас, во имя высших государственных интересов, вы замышляете дело, которое, как вам самому прекрасно понятно, поставит под угрозу жизнь наших сограждан.
