Елена Асеева - По ту сторону Солнца. Часть первая
Как только еда упала в пурпурные недра аханы, он энергично защелкнул створки, притом сильнее выгнув верхнюю, и стал схож с сарделькой. Наряду с этим предоставляя ссасуа теперь и правыми перстами огладить нижнюю створку, а также рывком провести по месту их стыка.
И немедля глухо заурчал, подыграв себе струной гуслей Ури, словно выпрашивая что-то. Он всегда урчал, да так жалостливо, вроде боялся расстроить юного авгура и, наряду с тем, также сильно боялся не исполнить поручений негуснегести. Потому все еще не прекращая урчать, и, одновременно, стараясь спасти от безрассудства Дашу, он стремительно прыгнул в ее сторону, отталкиваясь обеими мощными, овальными стопами от поверхности земли, сгибая в коленях ноги, кои зрительно действовали как пружины. Кажется, всего только в пять прыжков старший халупник покрыл расстояние от беседки до стоящего ссасуа, остановившись четко в шаге от него, низко склонив голову, да изогнув плечи.
Дарья также сразу шагнула вправо, опустив вниз руки, не желая тревожить закачавшего головой Ури. Осознавая, что вечером по приходу в ее ложницу, Арун Гиридхари вновь станет порицать такую неосмотрительность, и, развернулась, глядя на несчастный вид старшего халупника.
— Добро, добро, Ури, — проронила, в свою защиту, Даша, сказывая по велесвановски.
Да в тех простых звуках стараясь его успокоить и указать, что сама более не подойдет к канве, пусть он только не доносит.
Дарья еще немного оглядывала мордочку, стоящего напротив нее Ури, находящуюся на уплощенной, узкой голове и представляющую из себя всего-навсего длинный мягкий хоботок, чуть шевелящиеся прорези ноздрей, и единственный черный глаз. Снова и снова радуясь тому, что у нее оказался диэнцефалон, а не мозг. И таусенцы не создали из нее дворовой люд, ибо в понимании ссасуа, безупречный в отношение к нему, Арун Гиридхари был весьма строг и даже безжалостен к халупникам, рабам, определенно, относясь к ним, как к вещи и требуя четких исполнений всего им указанного.
Чуть слышно выдохнув через рот, Дарья сошла с места и направилась в сторону беседки. Пройдя которую остановилась в шаге от дерева, теперь носящего название вишня, как раз на том месте, где почасту они занимались с негуснегести. Повислые ветки дерева были покрыты копьевидными, синими листочками и многолепестковыми желтыми соцветьями, как оказалось цветущими весь срок колохода, степенно сбрасывая старые и покрываясь новыми. Опадающие листочки и цветы в свой срок убирали, потому стебельки трав, покрывающие землю, опушенные головками бирюзовых листочков, всегда были видны.
Три круглых черных в пятнышко камня, стоило Даше опуститься на землю, сразу засветились голубоватым светом белых пежинок, реагирующих на движение. И как только она улеглась на траву, подмяв под себя листочки и раскидав в стороны руки, Ури прыжками направился к черной с металлическим блеском площадке (граничащей со стеной чертогов) на которой стояли выстроившиеся в ряд четыре раба, разместившиеся справа и слева обок створок. А достигнув ее, развернувшись, застыл впереди рабов, точно идущий в авангарде.
Дождь завершился, прекратив скидывать и даже малые капли. Небосвод вновь приобрел бледно-голубой цвет, а диск Рашхат с его долгими лучами смотрелся кипельно-белым, лишь по окоему прихваченный лазоревой бахромой. Висевшая планета Сим-Ерьгл в виде рыхлого дымчатого шара, занимала место противоположное Перундьаг, каковой сейчас стоял появляться позади чертогов и вовсе едва заметной дымчатостью. Небо позади Сим-Ерьгл проступало пепельной синевой, указывая на степенный закат планеты относительно Велесван.
Все еще влажная, не просохшая от капель растительность под спиной Даши, впрочем, не холодила, свидетельствуя об особых свойствах кожи и слизи на ней у велесвановцев. В воздухе насыщенно пахло зеленью травы, смятой спиной ссасуа и выпустившей из себя сладковатый аромат. Не менее концентрировано распространяла запах цветущая вишня, только в этом случае аромат был схож с медовым, возникшим от течения его с ложки в банку. Несомненно, вишня зазывала сим ароматом насекомых, однако, кроме не часто порхающих над цветками желтых и синих бабочек, мелких и схожих с шариками, из-за большего количества крылышек, в саду иных животных не имелось. Потому как всех других насекомых, птиц, рептилий в сад не допускали, дабы они не навредили Аруну Гиридхари, а теперь и Дарье, и ерьгловцы устанавливали на канве какие-то устройства отпугивающие всех кроме бабочек.
Соотнеся запах цветущей вишни с медовым духом, ссасуа внезапно очень захотелось выпить молока с куском хлеба, на оный сверху бы капнули желто-янтарного меда. Даша вообще почасту хотела хлеба и молока, не раз о том рассказывая Аруну Гиридхари, который в свой черед хоть и выслушивал, успокаивая, неизменно пояснял, что в дальнейшем кроме плодов она ничего кушать не будет.
Впрочем, меда захотелось впервые. Так как данное вещество, вырабатываемое пчелами, Дарья, живя на Земле, не очень-то любила, не часто ела. Сейчас же она захотела его, но только вприкуску с молоком и хлебом, мягким таким, белым батоном. От этого желания даже во рту появился чуть сладковатый привкус. А теплота земли, легкой дымкой поднявшись с под растений окутала ссасуа или это его диэнцефалон окружила фантасмагория. Даша поняла не сразу, ибо в следующий миг на смену легкой голубоватой дымке пришел яркий проблеск белого света, из которого разом вырвалась мельчайшая пятиконечная, красная звезда. Она тотчас вспыхнула сильней, приняв прямо-таки рубиновый оттенок и набрав объемности, резко воткнулась одним своим лучиком в углубление-выемку меж глаз юного авгура. Теперь звезда возгорелась еще мощней, и не просто ослепила глаза, а прямо-таки закупорила дыхание, застопорила биение сердца и течение крови в сосудах, застлав густой влажностью легкие, гортань, склеив поверхность рта и ноздрей.
Сама сторона данного небольшого небесного тела зараз вздрогнула и, словно плеснула в глаза Дарье со своих лучиков оранжевый песок. Эти сияющие пылевидные крупинки моментально заслонили рубиновую звезду, окрасив все в оранжевые тона, одновременно, сопровождая данное действие мельчайшей барабанной дробью и скрипящим хрустом, оставленным от раздираемой звезды.
А вслед оранжевым тонам, прямо из-под них, опять же разком проступило помещение. Ни саму форму того, вероятно, большого зала, ни его начала или конца не было видно, словно просмотр был сосредоточен в центре. Тем не менее, небольшая выгнутая плавность стен предполагала округлость наблюдаемого помещения. Это были каменные стены, сложенные из плоских глыб, местами со слоистой структурой, однако, непременно скрепленные горизонтально расположенными швами. Более массивные булыжники располагались по низу стен, плавными линиями стыкуясь с темно-красной гладью пола, менее тяжелые из них также скользяще входили в густо-фиолетовый потолок. Эти бесформенные глыбы, с угловатой поверхностью и множеством выемок, покатостей, или неровные пласты обладали разнообразной цветовой гаммой, имеющей багряные, красные, оранжевые, розовые оттенки с мерцающим золотистым отблеском в виде мельчайших прожилок. За редкостью в стенах просматривались и вертикальные швы, оные, как и горизонтальные, слегка выступали над гранями стыкующихся камней, переливаясь зеркальной белизной.
