Надежда Первухина - Иероглиф «Измена»
И начался пир – великолепный, яркий, шумный. Сам император верховодил на этом пиру, задавал тон и музыкантам и виночерпиям… Веселье длилось до глубокой ночи, после чего император отправился в особо отведенные ему покои во дворце Лу Синя, а молодые были торжественно препровождены в опочивальню.
…Но мы сейчас покинем это торжество и перенесемся во дворец императора. Здесь сумрачно и пустынно, стража стоит на своих местах, светильники погашены, и кажется, что лишь тени бродят по огромным комнатам дворца. Вот тени как-то особенно сгустились у входа в императорскую библиотеку.
– Вы уверены, что настоящий император здесь? – спросила одна тень.
– Несомненно, – ответила тень другая, – Во-первых, я самолично подслушал разговор о двойнике, который поедет на свадьбу Лу Синя, чтобы не подвергать жизнь императора опасности. А во-вторых, посмотрите, сколько во дворце охраны.
– Это разумно, – шепчет третья тень, самая прозрачная и незаметная. – Возможно, кто-то из приближенных узнал о нашем заговоре и решил предупредить императора. Что ж, пусть думают, будто мы так тупы, что нападем на Жэнь-дина на свадьбе. Нет. Настоящий император – здесь. Пора за дело.
Последний голос принадлежал не кому иному, как Прозрачному Мечу. Два других голоса принадлежали Чхену и царедворцу Оуяну.
Осторожно и бесшумно заговорщики отперли дверь в библиотеку и вошли. Здесь горели лишь несколько свечей, освещая рабочий стол и дремлющего за ним императора Жэнь-дина…
– Пора, – прошептал Чхен. – Сила Подземного Владыки, будь с нами!
А в следующий миг Прозрачный Меч взлетел, сверкнуло в его руках смертоносное оружие – и голова императора покатилась по столу. Из шеи фонтаном брызнула кровь.
– Слава! – вскричал Чхен, не таясь. – О, дайте мне омыться в крови императора!
Он бросился к нелепо завалившемуся в кресле трупу и подставил ладони под бегущую струю крови. И вдруг отшатнулся.
– Это не кровь! – страшно крикнул он. – Это красные чернила!
Злодеи растерянно глядели на дело рук своих. И увидели, что голова императора превратилась в шар, набитый соломой, туловище в соломенную же куклу, обряженную в тряпье.
– Это чары! – затрясся Оуян. – Здесь не обошлось без оборотней!
– Конечно, без нас здесь никак не обошлось, – раздался пренасмешливый голос, и заговорщики увидели, как в распахнувшиеся двери библиотеки входят громадный барсук и не менее громадная лисица. А за ними колышется целое море лисьих и барсучьих голов, сверкающих яростными колдовскими глазами.
– Нелюдь! Нелюдь! – закричал Оуян Ци Мэнчень. – Избавьте нас, боги!
– Это ты нелюдь, подлый изменник, – сказал барсук. – Ты с другими мерзавцами замыслил погубить государя, но все обернулось против тебя. Сегодня наступил час расплаты за зло. Вам не уйти отсюда. Живыми, во всяком случае.
– Быть может, сохранить им жизнь, чтобы их судил император, а, дорогой? – спросила у барсука лисица.
– Да, я требую императорского суда! – закричал Оуян. – Я выдам всех остальных изменников и заговорщиков, только сохраните мне жизнь!
И тут же он упал, пронзенный насквозь волшебным мечом наемного убийцы.
– Впервые я убил кого-то не за деньги, – сказал Прозрачный Меч. – Эй, оборотни! Дайте мне уйти, иначе я обещаю, что дорого продам свою жизнь. Я всего лишь наемник, мне нет дела до дворцовых интриг…
– А, негодяй, на попятную! – бросился на наемника Чхен и тут же пожалел об этом. То есть вряд ли успел и пожалеть, потому что тоже рухнул, лишившись головы.
– Пропустите меня, оборотни, и я уйду, – сказал наемник. – И даю слово убийцы, что более никого не трону. Мне ни к чему убивать императора, потому что некому больше платить мне за его смерть. А я не работаю бесплатно.
– Он может уйти, – сказала лисица.
– Дорогая, ты с ума сошла! В стране еще полно заговорщиков…
– Но если он даст слово…
– Слово наемника ничего не стоит.
– Ошибаетесь, – возразил Прозрачный Меч – Стоит, и недешево. Хотите, я уничтожу всех заговорщиков? Заплатите мне втрое больше, чем они, и дело будет сделано. Вы оборотни, у вас немало золота и драгоценностей, уж я-то знаю…
– Это деловой разговор, – сказал барсук и превратился в Яна Синя, а лисица превратилась в его жену Сунюй. – Мы заплатим тебе за смерть Хона и Хуна. Найди их. А в задаток – вот.
Ян Синь снял с шеи прекрасное ожерелье из драгоценных камней и отдал убийце.
– Хороший задаток, – усмехнулся тот и надел ожерелье. – Куда тебе доставить головы Хона и Хуна, оборотень?
– Положи их в дворцовой беседке Побеждающей Правды. Там же тебя будет ждать ларец с драгоценностями – в расчет за твою работу. И поклянись, что после этого ты навсегда покинешь Яшмовую Империю.
– Клянусь, – легко сказал убийца. – У вас не самая лучшая погода.
И он исчез.
– Дело кончено, – сказал Ян Синь. – Теперь можно отправляться на свадебный пир к моему брату. Надеюсь, он оставил нам достаточно выпивки и угощения!
Цзюань 17
ЗА РОЩЕЙ ТЫСЯЧИ ПРИЗРАКОВ
Я в город войду, где никто не живет,
Где старая падает с крыш черепица,
Где улицам тихим лишь прошлое снится,
И высох фонтан, и тяжел небосвод.
Здесь призраки бродят в проулках пустых.
На рыночной площади дремлют скелеты.
И вывески серою пылью одеты,
И нет ни цветов, ни колонн золотых.
Здесь плачет одна вековая тоска
И ветер грустит о бамбуковой флейте.
И памятью о нерастраченном лете
Здесь кружатся два невесомых листка.
Я в город войду и не выйду назад.
Я призраком стану, бездомным бродягой.
Стихи мои тлеть будут вместе с бумагой-
И значит, мне славой уже не грозят.
– Я рад видеть тебя, моя небожительная теща, но какое дело привело тебя на Лунтан, оторвав от созерцания райских красот?
Произнеся эту, как думалось, высокопарную речь, дракон Баосюй воззрился на владычицу Нэнхун с плохо скрываемым удивлением. Как все женатые особи мужского пола, он испытывал некоторое замешательство от внезапного появления матери собственной жены. Известно ведь, что подобные появления ничем особенно хорошим не кончаются. Даже если мать жены почти богиня. Это еще хуже. От обычной тещи еще можно как-то скрыться, но вот от богини – никак…
– Я прикажу подать вина, – сказал дракон, так как теща почему-то молчала. – Вид твой странно гневен, о Нэнхун. Быть может, вино облегчит твое сердце от тяжкой ноши…
– Постой, Баосюй, – тяжело выдавила Нэнхун и встала напротив дракона. – Не надо никакого вина. Горе пришло в твой дом, Баосюй, горе низвергло меня с небес!
Дракон сверкнул глазами:
– Что-то случилось с Фэйянь?
