Ян Сигел - Заклинатель драконов
Серая? — предложила Гэйнор.
Спасибо. Может быть, расширим спектр? Например, насколько багрово ты себя чувствуешь? Гэйнор…
Погоди! — Она мучительно пыталась сосредоточиться, голову пронзила безумная мысль. — Белый — черный — серый — это напоминает мне — это связано… Секундочку, сейчас пойму… — Она смотрела на Уилла, будто бы только что прозрела. — Слушай. Эту историю я нашла сегодня днем — я была уверена, что это очень важно, только не понимала почему. Там рассказывается о древнем семействе, члены которого могут разговаривать с драконами и, благодаря этому Дару, приручать их. Один из их предков был опален пламенем, которое выдохнул дракон, его кожа навсегда почернела, и на нее не действует огонь, и то же самое отличает кожу его потомков. Предположим… предположим, наследуемое качество со временем несколько ослабело, и кожа из черной превратилась в серую'? Разве Рэггин–боун не говорил чего–то — о такой семье?.. Наш доктор Лэй?..
Мог бы быть Укротителем драконов, — продолжил Уилл. — Черт!
Эта догадка куда–то нас приведет, — уверенно проговорила Гэйнор.
Именно это мне и не нравится, — ответил Уилл. — Не могу себе представить, чтобы я, мужчина, завтра воспользовался бы твоим присутствием.
Нет, — сказала Гэйнор, — я тебе нужна. Я — специалист по старым книгам и манускриптам. Он не станет с тобой разговаривать, если меня там не будет. Как бы то ни было, наконец я могу что–то сделать. Судьба. К тому же я старше тебя. При всей твоей напористости я претендую на старшинство. Не думаешь же ты, что еще существуют драконы. И…
Кофе? — предложил Уилл.
Гэйнор покачала головой. Интерлюдия, которую они украли у реальности, закончилась еще до наступления полуночи. Страхи надвигающегося завтра разрушили особую атмосферу влюбленности, которую они себе позволили. Когда Уилл поцеловал ее, желая спокойной ночи, прежде чем она улеглась на кровать в комнате его друга, между ними вспыхнуло чувство близости, но не близости любовников, а близости партнеров, которые вместе выходят на темную дорогу. В этом поцелуе Гэйнор почувствовала вкус вина и сильно перченного мяса и подумала, что теперь когда будет есть такое мясо, то всегда вспомнит об этом поцелуе. Затем, лежа в одиночестве на кровати, она осознала, что это был первый и последний поцелуй, что шанс упущен, о чем она, может быть, будет сожалеть, а может — и не будет. Но назад уже ничего не вернуть.
Она заснула, все еще чувствуя волнение в крови, которое не давало ей спать крепко.
Рассвет на следующее утро не был ни ярким, ни радостным. Это был просто рассвет, бледная ночь сменилась серостью дня. Друзья Уилла рано ушли из дому. Гэйнор слышала журчание воды в водопроводных трубах, невнятные голоса на кухне внизу. Наконец хлопнула входная дверь, и все затихло. Если все шумы и разбудили Уилла, теперь он должен был снова крепко заснуть. Гэйнор знала, что должна встать, но огромное нежелание делать это будто бы притягивало к постели. У нее было такое чувство, что, как только она вылезет из кровати, тут же закрутится колесо судьбы и ее неумолимо понесет вперед к неизвестному будущему, которое пока прячется в тени. Она попыталась восстановить сладость той ночной интимности, которую оставил винно–перченый поцелуй, но с серым светом дня в голову лезли только серые мысли. В конце концов она заставила себя подняться и отправиться в душ. Намыливаясь, она испытала странное ощущение, ее действия показались ей действиями солдата, моющегося, чтобы быть чистым перед сражением. Или — действиями жертвы перед жертвоприношением. Это были неприятные мысли.
Утро уже было в самом разгаре, когда они, вооруженные картами и адресом доктора Лэя, выданным им смотрителем музея, выбрались на дорогу. Путь от Йорка до Дэйла был долгим, дом доктора Лэя будто ускользал от них, а может быть, им и не хотелось его быстро найти, поэтому они остановились в пабе на ленч. В разговоре они избегали эмоциональных сложностей и любовных отношений, вместо этого Уилл заговорил о подробностях его и Ферн прежних отношений с Рэггинбоуном и Лугэрри, с Элайсон Редмонд, Старым Духом и всем сверхъестественным, что они собой представляли. Гэйнор задавала так много вопросов, что было уже поздно, когда они вернулись к своим поискам, наконец они нашли нужный дом, чья островерхая крыша с каминными трубами силуэтом вырисовывалась на темном, облачном небе. Конек крыши венчал гребень холма, на котором стоял этот дом. Его каменный фасад был расщеплен узкими окнами, которые, казалось, были специально сделаны такими узкими, чтобы в них не залетал ветер.
Гэйнор подумала, что в этом доме всегда, должно быть, сквозняк от которого вечно воют каминные трубы, хлопают двери и дымит огонь очага.
Дорога внезапно кончилась, и Уилл и Гэйнор уперлись в каменную стену. Путь им преграждали черные железные ворота, увенчанные острыми пиками, опорные столбы с каждой стороны ворот заканчивались статуями, которые под ветром и дождями стали лишь бесформенными болванками. Однако справа от ворот находилось вполне современное охранное устройство с микрофоном и видеокамерой.
Если у него такая ценная коллекция, — заметила Гэйнор, — то он должен бояться воров.
Может быть, — ответил Уилл.
На табличке, висящей на воротах, было обозначено название дома: «Дрэйкмайр Холл».
Поблизости нет ни болота, ни уток, — заметил Уилл.
Майр, — это искаженное «муур» (трясина), — заметила Гэйнор, — а «дрэйк» часто означает — дракон…
Чуть поспорив, решили, что Гэйнор нажмет на кнопку звонка. Ее воспоминания о телевизионной программе были довольно расплывчаты, но она была почти уверена, что ответивший им голос не был голосом доктора Лэя. Она назвала свое имя, место работы и спросила хозяина дома. Ощущая некоторую неловкость, она думала: «Он уже знает. Он знает, кто я такая. Он ждет меня». Ворота автоматически открылись, и они подъехали к дому. Гэйнор увидела, как у Лугэрри, лежащей на заднем сиденье, поднялась шерсть на загривке и в тусклом свете дня блеснули желтые глаза.
—Лежи так, чтобы тебя не было видно, — сказал собаке Уилл. — Мы оставим окно открытым. Приди, если позовем.
Он припарковал машину у стены, где, как гигантская сверкающая щука в мрачном озере, стоял серебряный «мерседес». Перед домом кто–то пытался разбить цветник, но его попытки из–за плохой почвы и дурного климата не увенчались успехом. Ветер закрутил верхушки кустов в странные, бесформенные массы, несколько жалких кустиков и хилые сорняки проросли на клумбе. Два или три дерева, будто искривленные артритом, ища зашиты от непогоды, скрючились около дома. Среди этого невыразительного окружения и стоял сам Дрэйкмайр Холл. Он был угрожающе велик, мрачно–солиден, являл собою некий бастион, защищенный от долгих зим и резких потеплений весны. Вправо и влево от главного дома раскинулись неравные крылья, увенчанные островерхими крышами. Входная дверь была открыта, за ней светилось неожиданно теплое и приветливое пространство. Уилл взял Гэйнор за руку, и они переступили порог.
