Роберт Джордан - Новая весна
Всего через неделю после Эллид, на Большой Часалейн, на испытание вызвали Шириам, и она успешно его прошла. Строго говоря, позже всех в Голубую Айя вступила Суан, на несколько мгновений отставшая от Морейн, но Сеталия не согласилась обойтись без помошницы даже несколько часов, так что именно Морейн возложила шаль на плечи рыжеволосой салдэйки, когда на следующий день та выбрала Голубую Айя. И Морейн сопроводила ее, сияющую, в крыло Голубых для церемонии приветствия – где к ней для шестого поцелуя ухитрилась пролезть Суан. Шириам отлично готовила и любила печь.
В Кайриэне этот день был Днем Раздумий, однако Морейн никак не удавалось сосредоточиться на своих прегрешениях и проступках. Они с Суан вновь обрели подругу, которую, как опасались, могли потерять на целый год. Суан даже загорелась идеей подключить Шириам к поискам, и, чтобы отговорить ее, потребовалось несколько часов. Не то чтобы Морейн боялась, что Шириам раскроет их планы Тамре, но в крыле Принятых Шириам слыла одной из отъявленнейших сплетниц. Она никогда не рассказывала о том, о чем давала обещание молчать, однако не могла удержаться от намека на лакомый секрет, на то, что у нее есть тайна. И кому, как не Суан, об этом знать. Стоит другим узнать, что у тебя есть тайна, то кому-нибудь захочется эту тайну раскрыть – такова человеческая природа. Иногда Суан просто не понимет, что значит осторожность. Нет, не иногда – постоянно!
Среди сестер начались разговоры, что Башня должно быть, возрождается, раз за столь короткое время так много Принятых прошло испытание на шаль, и возможно, вскоре к ним присоединятся еще одна-две. По обычаю, об Эллид никто не упоминал, но Морейн думала о ней. За две недели одна женщина умерла и трое получили шали, однако единственная послушница, проходившая в это же время испытание на Принятую, потерпела неудачу и была отослана. В книгу послушниц не было добавлено ни одно имя, а более двадцати послушниц, по слабости дара не имеющих шанса получить шаль, отправили восвояси. Если так пойдет дальше, незанятые комнаты останутся пустыми на столетия. Пока не опустеют все комнаты. Суан пыталась утешить Морейн, но разве можно радоваться, если Белая Башня обречена стать надгробным памятником?
Спустя три дня Морейн пожалела, что не провела День Раздумий подобающим образом. Она не была суеверна, но говорили, что, пренебрегая положенными в этот день размышлениями, навлекаешь несчастье на тех, кто дорог. Была вторая смена ужина, Морейн медленно жевала овсянку, изводя себя мыслями о предстоящей мучительно-скучной работе с писцами, когда в трапезную вошла Рима Галфрей. Стройная и элегантная в своем зеленом платье с желтыми разрезами, ростом почти с Морейн, она не принадлежала к числу тех сестер, кому Морейн обязана была повиноваться, но обладала царственной статью, подчеркнутой рубинами, что диадемой сверкали в ее волосах, и надменным взглядом, свойственным всем Желтым. Как ни странно, но, войдя, она принялась создавать плетение Воздуха и Огня, чтобы голос ее ясно расслышали в каждом углу трапезной.
– Сегодня ночью Тамра Оспения, Блюстительница Печатей, Пламя Тар Валона, Престол Амерлин, скончалась во сне. Да осияет Свет ее душу!
Голос Римы свидетельствовал о великолепном самообладании, словно она объявляла, что днем ожидается дождь. Закончив, сестра обвела собравшихся невозмутимым взглядом, чтобы удостовериться, что ее слова услышаны всеми, и, не задерживаясь, покинула обеденную залу.
За столами сразу же зашумели, но в гомоне голосов Морейн сидела будто громом пораженная. Безвременная смерть настигала Айз Седай не реже, чем остальных, и, поскольку с годами сестры не дряхлели, смерть приходила к ним, когда с виду они были в совершенном здравии. Тем не менее все случилось настолько неожиданно, что Морейн казалось, словно ее молотом по голове ударили. «Да осияет Свет ее душу!» – молилась про себя Морейн. Свет осияет душу Тамры. Несомненно, так и будет. Но что теперь станется с поисками ребенка? Разумеется, ничего не изменится. Выбранные Тамрой для розысков сестры свою задачу знают; они известят о ней новую Амерлин. Возможно, новая Амерлин даже освободит Морейн от поручения Тамры, если удастся добраться до нее раньше, чем Совет известит ее о своих планах.
Отвращение к себе тотчас же пронзило сердце Морейн; она отодвинула от себя плошку с овсянкой – аппетит пропал напрочь. Умерла женщина, перед которой она преклонялась всей душой, а думает она – о пользе, которую можно извлечь из ее смерти! Поистине, Даэсс Дей’мар запечатлена в ее плоти, в ее костях, а вместе с ней, возможно, и весь мрак, что таится в душах Дамодредов!
Морейн уже собралась было идти к Мериан просить о епитимье, но Наставница Послушниц могла дать такую задачу, которая надолго задержит ее в Тар Валоне. Осознание этого, только усугубило чувство вины. Тогда Морейн сама назначила себе наказание. Лишь одно ее платье было по цвету близко к траурному белому – настолько светлое, что казалось скорее белым, чуть тронутым голубизной, – и Морейн решила надеть его на похороны Тамры. Этот наряд Тамора вышила спереди, сзади и по рукавам тонким замысловатым узором, в виде сеточки, который выглядел вполне невинным. Но когда Морейн это платье надевала, оно показалось ей столь же вызывающим, как и то, что носила сама швея. Нет, не показалось – платье таким и было. Морейн чуть не расплакалась с досады, рассмотрев себя в зеркале как следует.
Увидев подругу в коридоре перед дверью комнаты, Суан прищурилась.
– Ты уверена, что хочешь его носить? – произнесла Суан сдавленным голосом. В волосы она вплела длинные белые ленты, и такие же ленты, только длиннее, обвивали ее руки. Все проходящие мимо сестры носили схожие ленты. Айз Седай никогда не надевают полного траура, кроме Белых, – но те не считают белый цвет траурным.
– Иногда наказание необходимо, – объяснила Морейн, неторопливо поправляя шаль, чтобы та спустилась на локти, и Суан не стала больше ничего спрашивать. Есть вопросы, которые можно задавать, а есть такие, которые задавать нельзя. Таково требование непреклонного обычая. И дружбы.
Все находившиеся сейчас в Башне сестры, надев шали, собрались на уединенной поляне в лесистой части парка при Башне, где на погребальных носилках, зашитое в простой голубой саван, лежало тело Тамры. Утренний воздух был очень свежим – Морейн чувствовала его, но больше не испытывала желания ежиться. Окружавшие поляну дубы все так же стояли без листьев под серым небом, и их толстые кривые ветви вполне подходили для обрамления похорон. Одеяние Морейн привлекало удивленные взгляды, но неодобрение сестер было частью наложенной ею на себя епитимьи. Наказание Смиреним Духа всегда переносится тяжелее всего. Как ни странно, все Белые носили блестящие черные ленты, однако подобное, должно быть, в обычае их Айя, поскольку не вызвало нахмуренных бровей или неодобрительных взглядов других сестер. Наверняка, они уже видели такую картину прежде. Желающие могли произнести молитву или сказать несколько слов в память усопшей, и большинство воспользовалось этим правом. Из Красных говорили только Восседающие, ограничившиеся несколькими словами, но, возможно, это тоже было обычаем.
