Виталий Зыков - Безымянный раб
— Отлично. Просто отлично! — произнёс дед и осторожно извлёк из мешочка, где раньше лежала кисть, переливающуюся всеми цветами радуги тонкую цепочку прекрасной работы. — Вот ты и пригодилась, моя прелесть! Этому шустрому молодцу ты будешь в самый раз!
Губы старика раздвинулись в злобной улыбке, обнажив жёлтые зубы:
— Пускай наша прелесть в кровушке полежит, пускай!
Руки аккуратно выложили цепочку в лужу крови. Раздался сосущий звук, и размеры лужи начали резко сокращаться.
— Умница, какая умница! Отлично работаешь! — Взгляд шамана напоминал взгляд деда, смотрящего на увлечённо работающего внука.
А цепочка меняла свой цвет. Это походило на то, как если бы красный цвет радуги разросся и поглотил все остальные. Но это и произошло с украшением. Обретя насыщенный кровавый цвет и сытый блеск, неподвижно лежащая цепочка тихонько звякнула. Дед осторожно поднял её с пола и положил себе на ладонь. Концы жутковатого украшения безжизненно свисали по краям сухой старческой ладони. Старик простёр руку над пленником и запел новое заклинание. Звуки его были неприятные, клацающие. Продолжая петь, старик начал обматывать шею пленника этим страшным украшением. Его длины хватило как раз на два оборота. Заклинание оборвалось. Удовлетворённо забормотав себе под нос, шаман щёлкнул защёлкой. Одновременно с этим резкая судорога скрутила недвижимое ранее тело.
— Уф, получилось! — Дрожащий голос старика выдавал, что всё было не так уж и легко. — Осталось самое простое.
А цепочка, словно хищная змея, продолжала обвивать шею Ярика. Из кошеля на поясе старый шаман достал кусок жёсткой кожи и обернул ею цепочку. Концы этой кожаной полоски сходились как раз под подбородком лежащего человека, застёжки не было. Сняв с собственной шеи костяную фигурку на старой засаленной верёвке, старик начал водить ею над чужой шеей, шепча что-то себе под нос. Неровные концы ошейника дрогнули и дёрнулись навстречу друг другу. Сдвинулись и затрепетали, грубый шов начал на глазах образовываться на месте разрыва. Готово! Теперь цельный кожаный ошейник крепко сидит на чужой шее. Но старик недовольно зашевелил губами и что-то повелительно выкрикнул. Костяная фигурка в руке ощутимо нагрелась, а грубый шов поплыл и растёкся. Теперь не было никакой возможности найти место стыка.
Шаман удовлетворённо вздохнул и достал ещё одну бутылочку из складок своей одежды. Вытащил ножом глубоко сидящую пробку и капнул четыре раза на ошейник. И волны метаморфоз побежали по его жёсткой коже. Скрытая цепочка зашевелилась, силясь освободиться. Это не удалось, и тогда струйки красноватого дыма потянулись из-под ошейника, охватывая шею пленника дымовым кольцом. Шаман с гордостью выдохнул и властно хлопнул в ладоши. И сразу же кольцо полыхнуло вспышкой, издав при этом треск разорвавшегося полотна.
Как только к шаману вернулась способность нормально видеть, он увидел на шее пленника красивый ошейник, выполненный из красной кожи. Края были обрамлены бордовыми тонкозвенными цепочками. Обряд удался. Рабский ошейник прочно обхватывал шею пленника.
— Моя лучшая работа! — Шаман ласково провёл пальцем по кольцу ошейника. Следующей фразой он обратился ко всё ещё не пришедшему в себя Ярику: — А ты носи её на здоровье, носи.
И, с трудом поднявшись на ноги и разогнув скрюченную спину, он вышел из шатра.
Ярик пришёл в себя не скоро. Ему всё время казалось, что он тонет в мутном омуте. Напрягает силы, рвёт в страшном напряжении жилы, но всё равно его затягивает под воду. Страшный сон! И в тот момент, когда вода должна была залить лёгкие, он проснулся. Открытые глаза смотрели в матерчатый потолок, на котором играли причудливые тени от приоткрытого входа. Ярослав резво вскочил и понял, что свободен. Это было странно, если учесть то, что предшествовало его вынужденному сну. Некоторое беспокойство занозой сидело где-то в глубине души, но он пока отмахнулся — были проблемы и поважней. Он обнаружил у себя на шее новое «украшение».
— Это мы не заказывали! — ощупывая ошейник в поисках застёжки, проговорил Ярик. — Как же вы его на меня натянули?!
Но застёжки не было. Руки сообщали только о мягкой коже и металлических мелких звеньях по краям этого нежданного украшения. Потеряв терпение, Ярослав попробовал сорвать ненавистную кожаную полосу, но ничего не получилось. Выматерившись по-ургски, он шагнул к выходу и заорал от неожиданной боли, пронзившей каждую клеточку его тела. Ноги не выдержали, и он повалился на шкуры.
— Я вижу, ты уже проснулся! — Старческий, какой-то скрипящий голос раздался над лежащим человеком. Говорили на ургском.
— Где я?! Кто вы такие и что вам нужно?! — С каждым произнесённым словом боль утихала.
— Ой-ой. Мы не понимаем своего положения. — Неприкрытая издёвка резала слух. — Мы смеем ещё что-то требовать!.. А ну встать, корд!
Голос хлестнул как бичом. Ярик не знал, кто такой «корд», очувствовал, что это оскорбление. Вскочив на ноги, он смотрел на человека, оказавшегося давешним шаманом, и прорычал:
— Повежливей, старик! Не то зашибу! — Собственное недавнее поражение уже забылось.
— Да тебя надо учить и учить… — Старик этому был явно рад. Сказав эту фразу, он лениво погрозил пальцем и выжидающе замер. И Ярику стало не до старика — боль навалилась на него с новой силой. Но, сцепив зубы и с огромным трудом держась на ногах, он боролся, отказываясь сдаваться.
— Уникальный случай. Просто поразительно, — с видом заправского экспериментатора продолжал рассуждать шаман. — Мало кто в состоянии сопротивляться ошейнику корда, а уж повязанному кровью Тёмному ошейнику… Силён, силён.
Тут Ярик всё же не выдержал и упал. Его разум тщетно пытался разорвать оковы боли. Сознание потянулось к спрятанному Источнику и натолкнулось на стену, чужую в собственном разуме стену. Вот что беспокоило человека. Он был пленником вторгшейся чужой магии. У него не было теперь никаких шансов сопротивляться, а боль не утихала, грозя задушить огонь жизни в теле. А шаман продолжал:
— Запомни, корд. Ты теперь никто, пустое место. У тебя нет имени, только кличка. Как у животного. Твоя — Дикарь. На неё ты и будешь откликаться. На шее у тебя Тёмный ошейник, который не позволит тебе пользоваться магией и научит покорности. Ты теперь не посмеешь ослушаться приказа. Малейшее неповиновение будет наказываться болью. То, что ты сейчас чувствуешь, это лишь малая толика возможного. Так что думай как следует.
На этом месте старый шаман прервался и сделал повелительный жест рукой. Боль начала затихать, и Ярик глубоко задышал, стараясь унять колотящееся сердце. А тот продолжал:
