Кэтрин Фишер - Скарабей
Он снова ударился в панику. Ему казалось, что позади кто-то идет, что мертвые, разбуженные его шагами, вышли из погребальных камер и преследуют его по черным коридорам. Он дважды останавливался, приседал на корточки и ощупывал стены, находя успокоение в их твердой надежности. Страх захлестнул его с головой, теснил грудь, перехватывал дыхание. С каждым шагом черное безмолвие давило все сильнее, и через него приходилось прорываться, словно через тяжелую завесу. Если дать волю этому безмолвию, оно его задушит. Чтобы отвлечься, он принялся считать, сначала про себя, потом вслух, с жаром выкрикивая цифры, мечтая только об одном: чтобы кошка вернулась и коснулась своим шелковистым мехом его щиколотки.
Наверное, то же самое испытывала и Мирани, когда ее замуровали в гробнице.
— Где ты сейчас? — спросил он у нее. — Здесь, в темноте? Как там, в Стране Мертвых? Похожа ли она на этот мир?
Он шел между колоннами, по залам и коридорам, следовал за гибкой поступью кошки, огибал груды сокровищ, проходил под каменными плитами, воздвигнутыми всего на нескольких шатких опорах. Песчаная тропа прогибалась желобком, он начал догадываться, что идет по одному из тайных путей Креона, по скрытым подземельям, где обитает Тень.
Потом он приблизился к лестнице.
Ступени уходили в темноту, кошка скользнула вверх и скрылась из виду.
Едва переводя дыхание, Сетис стал подниматься вслед за ней.
Сотня ступеней, две сотни, три. Ноги подкашивались от усталости, дыхание теснило грудь. С трудом переставляя ноги, он понимал, что, наверное, скоро выйдет на знакомые уровни. Может быть, это и есть знаменитая Лестница Месехти. Ее воздвиг безумный Архон, возмечтавший завоевать Иное Царство. Он повел в темноту войско из десяти тысяч солдат. Никто из них не вернулся.
Тихий шепот. Сетис остановился, ему пришло в голову, что, видимо, он уже давно слышит этот звук, только не различал его за своим хриплым дыханием. Далекий шорох, приглушенный хруст. Он возблагодарил бога за то, что ушей коснулся хоть какой-то звук, однако душу наполнила тревога. Он стал подниматься дальше.
Еще через пятьдесят ступеней в стене обнаружилась ниша; он пошарил там и наконец-то нашел долгожданную лампу и огниво с трутом, завернутые в промасленную тряпицу. Значит, он достиг по меньшей мере Второго Уровня. Дрожащими руками Сетис высек искру, подивился тому, какая она яркая, потом еще одну, и трут вспыхнул. Крошечный язычок пламени разгорелся, засиял ровнее; он поднял лампу, держа ее обеими руками.
Вместе с огнем пришел цвет: теплая терракота, синие и желтые фрески. На вершине лестницы его приветствовала вытянутая фигура Царицы Дождя с широко распростертыми руками. В почтении он поднял лампу повыше, пламя затрепетало, и он, задохнувшись от ужаса, что оно погаснет, едва успел его прикрыть рукой.
Опять шорох, где-то впереди.
Он быстрым шагом свернул за угол и наткнулся на человека, который вышел из бокового туннеля, прикрывая рукой глаза.
— Погаси огонь, — сказал человек.
— Ни за что. — Голос Сетиса охрип от долгого молчания, но он, как всегда, старался держаться уверенно и не показывать, как обрадовала его неожиданная встреча. — Где они?
Креон подвел его к стене и отодвинул небольшую круглую заслонку, подвешенную на шарнирах.
— Вон там.
Сетис заглянул в глазок и увидел Ингельда. Он стоял посреди погребальной камеры, полной едкого дыма пылающих факелов, и пытался подсунуть острие меча в щель под крышкой саркофага. Потом приналег, крышка с грохотом опрокинулась на пол, взметнув облако пыли. Его люди мгновенно столпились вокруг погребения. Они выхватили из гроба священного скарабея, ожерелье с драгоценными камнями; развернули бинты, окутывавшие мумию, сняли золотую пектораль. До Сетиса доносились их приглушенные голоса.
— Как у них рука поднялась!
Рядом с ним кивнула Тень.
— Алчность побеждает любые страхи. — Креон обернулся к Сетису. — Но это не означает, что страхи уходят без следа.
В туннеле показались два огонька; они направлялись к Сетису. Один из них двигался повыше, другой пониже. Пламя выхватило из темноты светлые волосы Шакала, продолговатые глаза. У него за спиной Лис в сердцах сплюнул.
— А наш юноша-то все равно красавчик.
Кошка метнулась под ногами у Сетиса и скрылась в темноте.
— Почему вы задержались? — спросил он.
Креон отошел от потайного глазка.
— Пора. Мое войско в сборе.
— Войско? — переспросил Шакал.
— О да, повелитель воров. Отборные силы, исполненные мастерства и коварства. С ними мы пойдем в атаку.
Конец мира
Широкая небесная дорога, залитая синевой, изгибалась над морем. Далеко внизу мелкие острова складывались в архипелаги из атоллов и кораллов, вокруг скал и утесов голубели, изгибаясь полумесяцами, светлые лагуны. На некоторых островах виднелись крошечные домики.
Алексос радостно смеялся, вертясь под железной рукой Орфета, державшей его за плечо.
— Смотри, Орфет! Там, внизу, под нами весь мир!
Толстый музыкант обливался потом. Его взгляд был устремлен вперед. Он процедил сквозь стиснутые зубы:
— Поверю тебе на слово, дружище.
Вокруг них шелестели крылья, гулко завывали ветра. Над головами пролетели гуси; один из коней попытался схватить докучливых птиц зубами, но те увернулись и, презрительно гогоча, скрылись вдали.
Мирани сказала:
— Дорога вымощена чем-то твердым. По звуку — как стекло. — Копыта коней громко стучали по неведомой мостовой, высекали искры, яркие, как падающие звезды.
Аргелин намотал поводья на перчатку.
— Хватает тебе быстроты, чокнутый мальчишка?
— О да, генерал! Сказочно!
Орфет застонал.
В лучах заходящего солнца колесница сияла. Она была уже не сплетена из лозы, а переливалась золотом, поблескивая солнечными бликами. Сбруя блестела, словно усыпанная бриллиантами, черные бока коней лоснились от пота.
Перегнувшись через борт, Мирани увидела, что они опустились ближе к морю. В зеленой глубине двигалась стая китов; вокруг них резвились, выпрыгивая из воды, дельфины. Колесница спускалась всё ниже, и ее тень темным пятнышком бежала по воде. Русалки, выбравшиеся погреться на камни, испуганно соскользнули в воду. В какой-то момент в глубокой морской пучине Мирани разглядела целый затонувший город; посреди него высился накренившийся храм, дома были окутаны водорослями. Между гробницами плавали рыбы.
А небо впереди полыхало алым пламенем.
— Наверное, она знает, что мы приближаемся, — в тревоге проговорила Мирани.
