Царь девяти драконов (СИ) - Марков Павел Сергеевич

Шанкар взял трость и велел быкам остановиться. Те послушались не сразу, явно почуяв неладное. Один из них даже замычал, и охотник побоялся, как бы тот и вовсе не заревел. Привлекать внимание было никак нельзя.

— Тише-тише, мальчики, — спокойным и ровным тоном обратился он, хотя сердце трепетало в груди, — давайте поспокойней, все хорошо.

Охотник быстро обернулся. Второй воин затих и лежал на дне телеги в луже крови. Хэн распластался рядом и не двигался.

«Проклятье... надеюсь не убил... вроде дышит...».

Быки тем временем нехотя остановились. Шанкар громко выдохнул и отложил трость. Бегло огляделся. Дорога продолжала пустовать. Охотник спрыгнул вниз и отволок тело погонщика в кусты. По земле шел кровавый след, пришлось затоптать его ногами. Все равно было видно, но Шанкар надеялся, что наступающие сумерки скроют кровь от посторонних глаз. В крайнем случае примут за нападение синха. Затем быстро забрался обратно и отдышался. Осмотрел Хэна. Тот продолжал лежать без сознания. Не чувствуя и капли жалости, Шанкар присел рядом и отвесил цзы звонкую пощечину. В окружающей тишине она прозвучала особенно громко. Старейшина застонал и поднял веки. Туман в его глазах быстро рассеялся, сменившись пламенем ярости.

— Ты... — злобно просипел он и сплюнул под ноги.

— Я тоже рад нашей встрече, цзы.

— Проклятый язычник, исчадие... — начал было гневную тираду тот, но охотник быстро прервал.

— Где они?

Старейшина злобно зыркнул и презрительно пыхнул:

— Пхым! Тебе все равно до них не добраться.

— Разве я спрашивал об этом? Нет, я спросил, где они?

— Пхым! Я не стану держать ответ перед язычником!

Шанкар демонстративно поводил перед носом цзы окровавленным кинжалом:

— У меня есть, чем развязать язык такому упрямому медоеду, как ты[1].

— Пхым! — презрения в глазах Хэна стало еще больше. — Как бы сильно ни дул ветер, гора перед ним не склонится[2].

Охотник подался вперед, черты его лица исказились:

— А кто сказал, что я ветер?

Он приставил лезвие к горлу старейшины с явным намерением оборвать его жизнь. Цзы не дрогнул и продолжал с ненавистью смотреть на него:

— И что тебе даст моя смерть? Ничего тогда не узнаешь.

— А я и так и так не узнаю, — повел плечами Шанкар, — так что ничего не теряю. Но получу удовольствие, отправив тебя на встречу с вашими духами.

Видимо что-то в облике и манерах охотника заставило Хэна поверить в то, что тот не шутит и перережет ему горло прямо сейчас.

«Пхым... рано... я ведь могу сослужить службу Шанди, если... если...».

— В яме, — процедил он.

— Где? — переспросил охотник.

— Они сидят в яме. Как звери. Ибо им там самое место!

Шанкар с трудом сдержал порыв резануть по горлу цзы:

— Так, а теперь — ты проведешь меня в город.

— Пхым! Ни за что!

Охотник чуть надавил, и из свежего пореза потекла струйка крови:

— Подумай еще раз, цзы.

Тот с минуту сверлил его злобным взглядом, будто пытался проделать дыру, после чего выдал, проскрежетав зубами:

— Ты сам ищешь свою смерть.

— Замечательно, — хищно улыбнулся Шанкар, — значит договорились, — он кивнул на быков, — впрягайся.

— Еще чего! Благородному не пристало!

— В тебе благородства меньше, чем в свинье на ферме, — прошипел ему в лицо охотник и, схватив за шкирку, пихнул вперед, — шевелись!

Покраснев от гнева, словно раскаленные угли, Хэн ухватил трость и велел быкам разворачиваться. Шанкар тем временем выкинул копье мертвого стражника. Затем приподнял тело самого воина и, когда телега развернулась, сбросил в кусты, вплотную прораставшие у обочины. Теперь о стычке свидетельствовали лишь многочисленные пятна крови, оставшиеся на деревянном полу. Борт у повозки был высокий, поэтому Шанкар надеялся, что они не попадутся никому на глаза. Сам же взял копье в руки и сел позади Хэна.

— Удумаешь все рассказать стражникам, — пригрозил он и ткнул копьем в спину цзы, — умрешь первым. Мне терять нечего.

Тот промолчал, будто полностью сосредоточился на управлении телегой. Охотник же накинул часть тигриной шкуры на голову, словно капюшон.

«Надеюсь, это, грязь и сумрак мне помогут... Богиня-мать, только бы все получилось...».

Солнце уже село нижним краем за джунгли. Трель кузнечиков стала отчетливей. Вдали прорычал синха. Тени удлинились и сгустились. Дорога постепенно утопала в сумраке, однако косые лучи оранжевого светила все еще тускло освещали местную пристань. Хорошо, что они били прямо в лицо стражникам на берегу. Сие не поможет им детально рассмотреть путников. Внешне Шанкар сохранял спокойствие, однако сердце в груди колотилось, как бешеное. Охотнику с трудом удавалось контролировать дыхание.

Воины у причала искренне удивились, когда увидели знакомую повозку, выезжающую на тропу к берегу. Когда же они разглядели, кто ей управляет, изумлению не было границ.

— Почтенный цзы Хэн? — ошалело просипел один из них, однако спросить, почему тот сам погоняет быков не решился. За такие вопросы могли и язык отрезать.

— Да, — сухо бросил старейшина.

— Случилось что-то неприятное, бо? — вопросил второй.

Хэн почувствовал, как ему в спину уперся заостренный наконечник копья.

— Да, — также сухо повторил он.

— О, Шанди, что же?

— Ху напал и задрал моих людей. Но благородный муж избавил меня от смерти.

Лица стражников вытянулись. Они попробовали рассмотреть неизвестного спасителя, но заходящее солнце било прямо в глаза. Единственное, что сумели увидеть, так это тигриную шкуру на плечах и голове странника. В свете заката она красовалась рыжеватым отливом.

— О-о-о, — прошептали воины и склонились в почтительном поклоне, — духи благоволят вам сегодня, господа.

— Да, — Хэн продолжал держаться максимально сухо, — мне нужно ненадолго вернуться. Сообщить о нападении и отблагодарить спасителя.

— О, да, бо, — стражники посторонились, пропуская их на плот, — да осветит Шанди ваш путь!

Старейшина оставил последнюю реплику без внимания. Закусив губу и сдерживая ярость, он вывел быков на плот. Местные чжуны, работавшие переправщиками, взялись за управление.

Шанкар тихо и с облегчением выдохнул. Он не понимал ни единого слова, но пока вроде все обошлось. Половина пути сделана. Осталось преодолеть городские ворота, а там... а там...

«А там что-нибудь придумаю».

Он покосился на спину Хэна, обтянутую красным одеянием. Цзы держался гордо и прямо, внешне ничем не выдавая своих чувств.

Переправа не заняла много времени, однако когда плот причалил к противоположному берегу, солнце уже село верхним краем за джунгли. Небо на востоке подернулось тьмой. Немногочисленные облака приняли мрачный и угрожающий оттенок. Будто готовы были низвергнуть на землю потоки дождя.

Столица располагалась на холме, к воротам вела грунтовая дорога по пологому склону. Телега выехала на берег.

Подождав, пока они останутся одни, охотник поинтересовался:

— Что ты им сказал?

— Что на меня напал ху.

— И он вот так просто поверил?

— Пхым, — в голосе Хэна засквозило презрение, — в словах цзы какой-то чжун не посмеет усомниться.

—Хм, — иронично хмыкнул охотник.

Оба замолчали. Звук колес громко отдавался в округе. Спины быков залоснились от пота, животные тяжело дышали. На небе начинали проступать звезды. Стены города тускло светились в лучах почти зашедшего солнца, вызывая на фоне сгущающегося сумрака яркий контраст. Острые колья с внешней стороны выглядели угрожающе и навевали дурные мысли. Шанкар старался на них не смотреть. Когда же телега преодолела подъем и направилась прямиком к воротам, и вовсе опустил голову. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь зоркий лучник со стены начал его разглядывать.

Хэн же внешне оставался беспристрастен. Когда до ворот оставалось несколько бу, он услышал требовательный оклик караульных.

— Стой! Кто и... — голос резко оборвался, — почтенный цзы Хэн?!