Артур Ярин - Откуда в небе лошади?
– Не надо обо мне так говорить! – возмутился Ронш, но как-то вяло и безнадежно.
– Да? А как надо?
– АйБаба, ты напрасно на меня сердишься.
– Я на тебя уже давно не сержусь, я тебя просто НЕНАВИЖУ!!!
«Странно, – подумала я, – а недавно, буквально пару минут назад, просила, чтобы я его приворожила к ней».
– За что ты меня ненавидишь? Что я тебе плохого сделал?!
– А что хорошего?
– А что плохого?
– Нет, а что хорошего? Что ты вообще для меня сделал?! Только сердце разбил мое вдребезги, на мелкие кусочки, на крохотные частички, на молекулы, впрочем, ты и слова-то такого не знаешь.
– К сожалению, знаю, – изрек Ронш, – и, на всякий случай, что такое нейтрон, знаю тоже.
– Да?
– Да!
– И откуда, интересно знать?
– Неинтересно тебе! Тебе только любовь моя нужна, а что я за человек, какова моя трагедия жизни, ты даже себе представить не можешь! Ты хоть раз спросила меня, кто я такой? Почему я здесь? Вообще ты что-нибудь спросила у меня, кроме того, что случилось и люблю ли я тебя?!
– Нечего спрашивать, и так видно, что не любишь!
– Можно подумать, ты меня любишь!
– Люблю!
– Ты не меня любишь, ты свою любовь ко мне любишь! За своей любовью ты меня не замечаешь как человека!
Дети, как завороженные, слушали этот «семейный диалог», и по лицам видно было, что они запоминают каждое слово. Это им не «Богатые тоже скачут», «Сайта Барбос» и «Просто мура». Все это только книги, а тут все вживую разыгрывается, по ролям и с выражением. А тем временем диалог продолжался:
– Что ты вообще знаешь о любви? – не унимался Ронш.
– Побольше твоего!
– Интересно, чем это ты измеряешь?!
– Не твое собачье дело!
– Что? – Ронш неожиданно побледнел. – Откуда ты знаешь?
– Что знаю?
– Откуда ты знаешь, что я – собака?
– Не поняла?
– Так ты не знаешь?
– Да что я не знаю?! Что ты мне мозги пудришь?!
– Так, ничего, считай, что я просто оговорился.
– Нет, ты уж не виляй хвостом…
– Господи, так ты все-таки знаешь?!
– Нет, это невыносимо! Он еще и издевается! – всплеснула руками АйБаба и настроилась разрыдаться в пять ручьев.
Я поняла, что разговор этот до добра не доведет, и поэтому решила что-нибудь предпринять. Как мне ни хотелось не лишать своих учеников такого красочного зрелища, но самочувствие моей подружки мне дороже, да и в этом несчастном Ронше чувствовалась какая-то тайна. А уж на тайны у меня природный рефлекс – непременно разгадывать.
– Так, стоп! – вмешалась я в разговор влюбленной парочки. – Давайте все обсудим потом, а сейчас лучше всем успокоиться и выдохнуть напряжение. Приглашаю всех пройти в комнату и толком объясниться.
Ронш посмотрел на меня так, словно меня до этого рядом и не было, будто я выскочила неизвестно откуда.
– Это моя подруга, Йо, – пояснила Алладина.
– Очень приятно!
– Взаимно.
– А это ее ученики.
– Приятно. Очень.
– Взаимно.
Познакомившись, мы все перебрались в комнату, где и продолжилась эта лирическая история. Но не будем забегать вперед.
ДЕВУШКА В КРАСНОМ
Я лично тоже не шучу, правда, не поручусь, что этого не делает Вселенная.
Д. АдамсУстроившись на прекрасном ковре полукругом, мы продолжили нашу беседу, с единственным отличием – на этот раз инициативу разговора взяла на себя я.
– Итак, мои дорогие, давайте не будем высказывать друг другу претензий, а лучше во всем разберемся спокойно.
Все утвердительно закивали головой, даже мои ученики.
– Вот ты, Алладина, скажи честно, не кривя душой и интеллектом, ты любишь Ронша?
– Конечно, больше всего на свете!
– А ты, Ронш, прости за нескромный вопрос, ты любишь АйБабу?
– Если честно, то безумно.
– Правда?! – радостно подскочила Алладина.
– Раз наблюдается такое тотальное взаимопонимание, то почему бы нам не разобраться теперь в таких пустяках, как оговорки Ронша?
Ронш слегка занервничал, но держался молодцом.
– Скажи нам, Ронш, что ты имел в виду, когда сказал: «Так ты знаешь?!»
– Мне стыдно и неловко говорить об этом.
– Почему?
– Алладина тогда меня разлюбит.
– Это не беда, авось не разлюбит.
– Ладно, я попробую, но предупреждаю, это очень печальная и страшная история.
– Мы все во внимании.
– Ладно, слушайте.
Мои ученики от удовольствия аж светились – я им редко рассказывала сказки на ночь, а тут как раз сказка за сказкой, да еще детективы, да еще про любовь, да еще у детей переходный возраст, да еще – ой, а Ронш уже рассказывал.
… Несколько лет назад, когда я был еще совсем юношей и мое пламенное сердце искало тепла и любви, нежности и понимания, я отправился на вечеринку в соседний город Голыйврут, что на западе отсюда. Там есть клуб, где собираются волшебная элита и обычные люди. Клуб назывался «До упада!». И вот там, среди мелькания лиц, рук, юбок, плащей, меню, серпантина, среди шума музыки и звона бокалов, грохота барабанов и падающих вилок я заметил одну красивую девушку. Она была обворожительна и так разительно выделялась на общем фоне, что не заметить ее было сложно. В красном облегающем платье с широким декольте, на шее ожерелье из черепков крабов. Ее пышные волосы струились по плечам, словно живые, а губы так и жаждали поцелуев. Я решил познакомиться. Купил два бокала красного вина и подошел к ее столику, где она, как ни странно, сидела в одиночестве.
– Добрый день, – поздоровался я.
– Добрый, – ответила она и посмотрела на меня изучающим взглядом, словно орнитолог на небывалую птицу.
– Вы одеты в красное платье, а у меня два бокала с красным вином, вот я и подошел к вам, как говорится, подобное притягивается подобным.
– Что ж, раз подошли, садитесь. А раз сядете, то наливайте, а как нальете, предложите перейти на «ты», а перейдя на «ты», перейдете все границы.
Но для начала я выполнил только первое – сел напротив.
– Скажите, юноша, как зовут вас?
– Ронш. А вас?
– Меня? Вы не знаете моего имени?
– Простите, нет.
– Меня зовут Филонила Фьютьилья.
– Какое красивое и многообещающее имя.
– Вы находите?
– Да.
Я просто был вне себя от радости и счастья, впервые в жизни у меня получался интересный и содержательный разговор с девушкой.
– Скажите, Филонила, почему я должен был знать ваше имя?
– Давайте уж я сама предложу перейти на «ты», а то автор уже устал писать слова Вы, Вам, Ваше.
– Хорошо. Любой ваш… ой, прости, любой твой каприз.
– Имя мое ты должен был знать, если бы знал, кто я такая.
– И кто же?
– Я писательница.
