Джоэл Розенберг - Путь к Эвенору
Кто тогда отправится в Эвенор?
Но я все равно держал ушки на макушке, да и Тэннети тоже, и мечи мы держали наголо.
По каменной лестнице мы сошли с вершины на узкую дорогу, что извилисто бежала по холмам к городу, то появляясь, то исчезая из глаз.
Сперва я не понял, в чем дело. Город пульсировал, мерцал, улицы меняли положение и размеры. Только что это был узкий ночной проулок с низкими лабазами без окон — и вот уже без всякого предупреждения, без видимых изменений он превращается в дневную улицу, пересеченную крытыми переходами, а когда это случилось — я не заметил.
Но чем ближе мы подходили, тем медленнее шли изменения. Улицы дольше оставались такими, как были, изменения происходили дальше от нас — но были все такими же внезапными и незаметными. Я знаю: мгновенные изменения невозможны, тем более прямо у вас под носом и так, чтобы вы не заметили, как это произошло.
Ясно теперь, почему я не терплю магию?
Беда в том, что мой мозг пытается отследить изменения, поймать рябь, блик или миг трансформации, а он для этого не приспособлен. Это как пытаться разглядеть переходы друг в друга цветов инфракрасного спектра — глаз на это не рассчитан.
Наверное, я слишком внимательно всматривался, как появляется город из-за следующего поворота, и чуть не пропустил момент, когда стая на нас кинулась. Обычная история для Эвенора: слишком много магии разлито тут в воздухе, а у некоторых от присутствия магии крыша едет. Вообще-то из-за этого их должно бы тянуть жить порознь, иначе они быстро перебили бы друг друга. Впрочем, не знаю. Это не по моей части.
А по моей части были три темные тени, спрыгнувшие с деревьев — я едва успел крикнуть, предупреждая остальных. Одна из тварей тут же вцепилась когтистой лапой в плечо Тэннети и рванула вниз.
Глава 24,
в которой мы узнаем возможное происхождение ранее известного термина
Ненасилие — не одежда, которую можно надевать и снимать, когда пожелаешь. Оно гнездится в душе и должно быть неотделимой частью нашего бытия.
ГандиРаз в жизни для разнообразия хотелось бы мне встретиться с противником, против которого ненасилие будет приемлемым методом — приемлемым в том смысле, что я не окажусь на острие копья и не буду разделан на маленькие кусочки, помещающиеся впасть.
Уолтер СловотскимЯ успел крикнуть, нанося удар по широкой волосатой спине — только один, потому что надо было обернуться и насадить на меч того, кто летел на меня, расставив руки.
На тренировках действия в этой стандартной ситуации отрабатываются до автоматизма: парировать удар, сделать выпад и выдернуть оружие, провернув в ране, чтобы из узкой раны, которая противника не остановит, сделать широкую дыру, которую он не сможет не заметить, и тут же либо парировать, либо рубить нового противника. Главное — не дать противнику ни отвлечь себя, то есть монополизировать твое внимание, предоставляя другим противникам возможность с тобой разделаться, — ни пожертвовать собой, то есть заставить тебя возиться с ним долго и измотать перед схваткой со следующим.
В любом случае: защита, выпад, укол с проворотом й извлечение оружия. И быстро!
В данном случае беда была в том, что эта тварь оказалась не только крупнее и сильнее человека, но еще и быстрее. Она наделась на мой меч — тот по рукоять ушел в ее волосатое брюхо — и, схватив меня в медвежьи объятия, подняла над землей. Впрочем, левую руку мне вырвать все ж таки удалось, и я принялся молотить врага кулаком по роже.
Не то, не то, не то — реакция на это была еще меньшей, чем на меч. С равным успехом я мог бы бить по обернутой шкурой скале.
Огромные лапы выдавливали из меня воздух. Давили с такой силой, что рукоять моего собственного меча грозила войти мне в кишки. Теплая кровь — кровь этой твари — бежала у меня по животу и по ноге, но терял силы я один: мой меч, пронзивший ее насквозь, казалось, ничуть твари не повредил.
Надо мной уже смыкалась тьма — но я сумел просунуть свободную руку под его лапу и вытащить кремневик из кобуры на левом бедре. Я взвел курок, приставил пистолет к волосатой башке и, закрыв глаза, нажал спуск.
Выстрел. Жар и влага ударили мне в лицо; с булькающим хрипом тварь выпустила меня, падая наземь.
Со следующим вдохом я вдохнул запахи серы, огня, крови, прогорклого пота и собственного страха: чудесный аромат. Выхватив второй пистолет, я взвел курок, но с оставшимися двумя тварями уже разобрались мои друзья.
Тварь Тэннети — та, которую я ранил, — подыхая, лежала на земле. Из дюжины ран, от царапин до глубоких разрубов до самой кости, лилась кровь. Третья, разрубленная от шеи до пояса, валялась среди собственной крови и кишок: ей было уже все равно.
Над ней, тяжело дыша, стоял Ахира. Топор и кольчуга, скользкие от крови, лаково блестели в свете звезд.
— Все целы?
— Мы с Джейсоном в порядке, — отозвалась Андреа.
Они с Джейсоном стояли за гномом, в одной руке у мальчика меч, в другой — пистолет. Насколько я видел, никто из Куллинанов не получил ни царапины.
— Буду жить, — сообщил я.
— Уф-фх-х... — Тэннети стояла в грязи на четвереньках. Она опустилась на колени, потом медленно, с трудом поднялась на ноги. — Бывало и хуже.
Волосы у нее были, как воронье гнездо, на правой скуле алела свежая царапина, но вроде бы серьезных повреждений не было.
Три твари лежали перед нами на земле.
Возьмите человека, надуйте его в полтора раза, растяните ему лицо, а потом покройте его всего густым вонючим мехом — и получите то, с чем мы дрались. Здоровенные и невероятно сильные, хотя и не слишком умные — будь эта троица чуток побыстрее или посообразительнее, все мы были бы уже мертвы.
Ахира нагнулся к отрубленной лапе, пошевелил топорищем кисть.
— Частично втягивающиеся когти, большой палец, хоть и не сильно, противостоит другим... Оно могло быть разумным.
Я ощупал бок. Больно чертовски, но, кажется, ничего серьезного. Глубоко вдохнув, я не ощутил скрежета осколков сломанных ребер, так что все в порядке.
Нас спасли возраст и опыт. Большей частью предосторожности оказываются ненужными; в девяносто девяти случаях выставленный дозор никто не тревожит; выставлять арьергард — это, как правило, напрасная трата сил. Молодые люди все это быстро усваивают, и дело не в том, что они бывают рассеяны — я тоже бываю, — а в том, что они вообще перестают смотреть, что вокруг делается.
Переживите один раз нечто подобное — и в следующий раз ваши шансы выжить будут куда выше.
