Наталья Загороднева - Ловцы душ
- Ты предала меня,- зазвучал убивающий равнодушием голос. - Ты преступила порог дозволенного, отринула моего бога и растоптала все, что я берег для великой цели. Ты будешь наказана.
Я закричала, но почему-то беззвучно. Что-то заставляло меня смотреть в его глаза, пока все мое тело ломалось и разрывалось от боли в его руках. И я понимала: он не подарит мне легкой смерти, а постарается доставить как можно больше мучений...
Силы утекали из меня по капле, краски мира блекли, будто из меня уходила душа. Я отчаянно ждала помощи хоть откуда, надеялась на чудо, взывала ко всем богам и понимала, что тщетно. Внезапно он сам выпустил меня и я упала. Он отошел, оставив меня лежать на земле, и я знала, что он вернется и будет еще хуже. Руки нащупали что-то небольшое, неровное, сжала в кулаке, и почувствовала магию. У меня есть оружие! Сила стремительно нарастала, окутала меня серебристым облаком, подняла над землей, с пальцев стекали крупные светящиеся капли. Я преобразилась, чувствовала это. Теперь мои глаза могли убить. Больше нет страха. Нет боли. Нет смерти. Я - Хранительница...
Вздрогнула и проснулась. Тяжело дыша, оттерла мокрый лоб, поглядела на свои руки, сквозь тонкую кожу на них проступала черная сетка вен. Волосы промокли - может, от слез? Меня бросило в жар, и я откинулась на мягкую пуховую подстилку, застонав.
- Майана-ле, госпожа, вы нездоровы? - испугался слуга, принесший питье.
Ответить не получилось - тело пронзила судорога, я выгнулась дугой и обмякла без чувств.
Хворь терзала меня несколько дней. Я просыпалась и не могла открыть глаза от тяжелой, изматывающей слабости. Во сне мне часто являлась мама, садилась рядом, брала мою голову на колени и тихо пела. Я не хотела возвращаться из этого тихого покоя, но она всегда уходила, напоследок погладив меня по голове и поцеловав. И, проснувшись, я не могла забыть ее полный нежности и грусти взгляд.
43
До приезда Кетцаля оставалось еще время, и я решила не тратить его на бесполезное лежание. Поднялась, и, хоть и качало меня во все стороны, спустилась в сад. Борясь с дурнотой, прошла немного, обернулась, посмотрела на дворец, потерявший в моих глазах красоту и притягательность, и побежала в сад.
Уца догнала меня. Я обняла ее, прижалась, чувствуя, как силы возвращаются. Вскоре я совсем окрепла. Прислушалась к миру вокруг, поняла, что слуги идут за мной, выбросила вперед руку, и с ладони слетел светящийся шар, быстро теряющий плотность, раздувающийся. Вскоре он напоминал едва заметное облачко. Оно накрыло меня куполом, и под ним, я знала, никто не увидит меня и не найдет. Пусть ищут. Когда вернется Кетцаль, ему доложат, конечно. А впрочем, могут и смолчать, опасаясь его гнева. Да, пожалуй, нужно поправить их память. Пусть думают, что я лежу в своих покоях.
Эта мысль вернула меня к воспоминаниям о Кетцале. Я помрачнела. Что делать? Оставить дворец, исчезнуть? Но куда мне идти? Конечно, с вратами я могу шагнуть хоть за край земли, но... Что-то подсказывало мне, что встретиться нам придется. Да и нужно проверить, быть может, моя привязанность к нему вернется, когда он будет дома. Все же мне было тепло и уютно в ней.
А тот юноша? Как выбросить его из головы? Я даже не знаю, кто он. Но, стоило о нем подумать, сердце отозвалось странной тоской. В нем будто откололся кусок, пропал, и теперь нужно как-то вернуть потерянное. Просто увидеть его, понять, чем же он так тянет меня к себе. Может, в этот раз во мне ничего не дрогнет? Да и опять же, призналась я себе, невероятно интересно посмотреть остальные свитки, может, есть еще истории о Хранителях. Я не могла ответить себе, верю ли в то, что прочла. Если верю - то нужно признать, что моя сила - от пришельцев с далеких звезд. Если нет - то откуда? Да, нужно попытаться что-то разузнать.
Привычное уже движение, рябь жаркого воздуха и шаг туда, где есть ответ на мои вопросы.
- Ты пришла...
Я отшатнулась, вздрогнув. Глаза еще не привыкли к полутьме, и первая мысль была: бежать!
- Стой! Подожди, прошу тебя!
Я замерла.
Он ждал меня. Темный силуэт отделился от тени колонны, двинулся в мою сторону. Я все еще держала камень наготове.
- Пожалуйста, не исчезай! - взмолился он.
Вышел на свет, держа перед собой руки ладонями вверх, наверное, чтоб я уверилась, что он без оружия. Я отступила на шаг.
- Я не подойду к тебе! - Он остановился.
Теперь мне было видно его лицо, и я сокрушенно отметила, что в этот раз меня еще сильнее тянет к нему. Вздохнув, я опустила руки. Он улыбнулся, и его лицо осветилось такой радостью, восторгом, что я не смогла сдержаться - улыбнулась в ответ.
Он опустился на колени, сел, сложив руки перед собой, как на ритуальном служении. Я, приподняв бровь, наблюдала за его передвижениями.
Он просто смотрел на меня, улыбаясь, и я все читала в его глазах. Ждал, тревожился, мучился сомнением: не привиделась ли я ему, не приснилась ли? Я успокоилась: никто не собирается меня наказывать за вторжение. Подумав, тоже опустилась на колени перед ним. Между нами было не больше нескольких шагов. Мы рассматривали друг друга, не зная, кому заговорить первым.
- Не буду спрашивать, кто ты,- начал он. - Знаю.
Я снова подняла вопросительно бровь.
- Я верил, что это не легенда,- продолжил он. - Ты на самом деле есть, Хранительница.
Я раскрыла рот от удивления.
- Ты тоже читал?
Он кивнул.
- Все до единого свитки прочел, и не раз. Отец запрещал мне говорить об этом, я едва уговорил его не сжигать древние рукописи. Лишь заветы предков убедили его в этом.
- Заветы? - переспросила я.
- Да. Эти рукописи,- он провел рукой вдоль ниш, заполненных свитками, - хранятся в нашей семье с самого основания рода. И я буду хранить их. Теперь я знаю, что в них чистая правда.
Я рассмеялась.
- Нелегко быть тем, кем себя не считаешь.
- Ты творишь древнюю магию,- серьезно ответил он. - Вот уже много столетий никто не верит в хранителей. Но кто тогда возвел храмы, каждый камень в которых невозможно даже сдвинуть?
- Может быть, боги? - предположила я.
Он покачал головой.
- Боги есть и сейчас, а храмы больше не строятся.
Я промолчала, не зная, что ответить.
- А ты могла бы построить храм?
Я задумалась, вспомнила свои игры в горах, взмывающие в воздух камни, и ответила:
- Думаю, могла бы.
Он восторженно вздохнул, мол, так я и знал.
- Ты такая юная и красивая... Я знал, что ты такая.
Мне так хотелось сказать, что и его я будто тысячи лет знаю, каждую родинку на его теле, каждую ресницу, каждый волос на его голове. Но зачем? В груди заныло при одной мысли, что я могу уйти и никогда больше не увидеть его лучистых глаз, впадинок на щеках, делавших его улыбку по-детски чистой и нежной. Но... Кто бы он ни был, нам нельзя видеться. И этот разговор должен стать последним, иначе я просто не смогу потом без него, знаю.
