Юлия Галанина - От десятой луны до четвертой
— Да, а меня чуть на рынке не узнали!
— Ну не узнали же? — рассмеялся Нож. — Давай свои покупки, домой пора.
Мы покинули город через Вторую Гавань и снова короткой тропой ушли в бухту Ай-яй-яй.
Подъем на гору занял в три раза больше времени, чем спуск. Добрались до верха мы уже к вечеру.
— Ура! Пришли! — радостно встретили нас сопротивленцы. — А что у нас будет сегодня на ужин?
— Ваша любимая гороховая каша, — разочаровала я разом всех.
Ничего, благополучно переварили и новую порцию гороха. С салом он вообще пошел на ура. Нож приправил ужин парой своих обычных шуточек про экономное ведение хозяйства по науке, но потом признался, что на пять мышек и он бы ничего лучше купить не смог.
После ужина мы принялись разбирать лекарства.
— Так, Светлая, — строго сказал Нож, подступая к сестре с ложкой. — Медицина — штука серьезная. Выпьешь это и это, а если завтра будешь еще живой, то дадим и вон того. Пей.
Лекарства оказались хорошего качества, утром сестре было заметно лучше. Так что снадобья вполне стоили тех денег, что пришлось за них отдать. На душе стало полегче.
Нож и Штиль тоже рыскали по городу не зря. В углу пещеры появилась выложенная из камешков схема расположения военных на Окончательной Лысине.
— Хорошо поработали, — подвел итог глубокой ночью Нож. — Еще немного времени — и город наш.
Как собирался Нож с четырнадцатью человеками, из которых относительно здоровых было только десять, взять город — для меня оставалось тайной.
Зато выяснилось, что значит "немного времени" — день тек за днем, а мы сидели в пещере на Сопи-горе и с места не двигались.
Нож брал по очереди кого-нибудь из сопротивленцев и каждый день спускался в город. Меня он больше не брал — может, из-за того, что разревелась тогда на площади. Не знаю…
Каждую ночь — а днем Нож запретил, чтобы не выдать нас раньше времени, — мы с драконом летали и смотрели, где находится идущая по нашу душу армия.
Армия методично приближалась. Не спеша, но с хорошим, ровным темпом движения.
Каждую ночь дракон искушал меня подождать до утра и раз и навсегда остановить ее движение, потому что пепел не ходит.
А я не могла…
— Ты сама роешь и себе, и своему городу яму для захоронения, — несколько высокопарно сказал в очередную ночь старую пословицу дракон. — Ты не хочешь. Почему?
Почему, почему… Ужас весь в том, что я-то хочу… Но не могу, Медбрат побери!!!
— Моя бабушка в таких случаях говорила, "Хоча есть, а мочи нету", — безрадостно откликнулась я.
— Игру играют по правилам, — заметил в тысячный раз дракон. — В этой игре такие правила.
— Почему я? Почему ты сам не можешь все сделать?
— Я убиваю или для еды, или для защиты. Мне сейчас ничего не угрожает. Защищаешься ты, тебе и убивать.
Логика дракона была непробиваема, как его чешуя. А крылья он теперь не подставлял.
— Может, завтра получится? — умоляюще тянула я, веря, что завтра и правда найду в себе необходимые силы.
— Завтра так завтра, — гудел дракон. — Но завтра они будут еще ближе.
— Учись быть сильной, — увещевал меня дракон на следующий раз.
Я училась.
А толку…
Квадратики палаток так и стояли не тронутыми, не подозревая, что каждую ночь высоко в небе над ними кружит дракон.
Так прошла неделя.
Глава сорок вторая
НА ВОСЬМУЮ НОЧЬ…
На восьмую ночь мы кружили в небе почти до рассвета.
Войска переправились через Плеть по Насечному мосту. Еще немного — и они замаршируют по полуострову.
И Нож из города не пришел вечером, как обычно.
Черная тоска привычно заползла в душу. Дракон уже ничего мне не говорил.
И правильно делал.
Мы покружили, покружили и вернулись к Сопи-горе, благо теперь лететь было всего ничего.
Я не стала возвращаться в пещеру, забралась на отдельную скалу и сидела там, бездумно глазея на море, на берег, на огоньки ночной Пряжки.
Нож вернулся под утро, я первая увидела его, поднимающегося по тропе. В этот раз он ходил один.
Пришлось спуститься, чтобы узнать новости, да и свои рассказать.
Нож был краток:
— Сегодня, — сказал он, собрав всех вокруг костра. — Теперь пора.
Сопротивленцы засиделись в пещере на доставшем их до печенок горохе, поэтому радостно вопили:
— Наконец-то!
Напряженный, как парус, поймавший ветер, Нож их радости не разделял. Он отвел меня в сторону.
— А тебе, Пушистая Сестричка, особое задание. Я насторожилась.
— Что хочешь делай, но не пускай на полуостров Левое Крыло. Подкрепления гарнизон не должен получить, никак не должен. Отправляйся прямо сейчас.
Вот и все.
Хочешь не хочешь, а сделаешь. Ну что, Пушистая, не обошла ты правила? Я молча кивнула, затянула потуже пояс, уж не знаю зачем, и пошла к дракону.
— Так надо, — сказал мне в спину Нож.
— Знаю, что надо.
Дракон, разумеется, все слышал. Он уже сидел у входа и золотился весь на утреннем солнце.
— Поехали, — угрюмо сказала я, усаживаясь ему на шею.
— Поехали, — ровно отозвался он.
Наши вышли меня проводить. Даже сестра заставила Ножа себя поднять и, опираясь на него, как на костыль, тоже встала у входа.
Все это было совершенно излишним и очень напоминало похороны.
— Да не надо стоять шеренгой, меня провожая! — пробурчала я. — С ума сошли?
Распрощавшись таким идиотским образом, мы взлетели и снова, прячась от Ракушки, прикрываясь горой, пошли на север.
— Давай поднимемся и оглядимся, — предложил дракон, когда Ракушка осталась позади.
— Давай.
Дракон набрал высоту.
Полуостров стал зеленым ковриком, замоченным в синем море, главная дорога, вьющаяся по побережью — тесьмою. Левое Крыло на ней смотрелось бодрой гусеницей.
Дракон заложил широкий круг.
Мы облетали марширующую по дороге армию, и я, преодолевая головную боль, вспоминала задание Ножа: "Останови их. Как хочешь, но останови".
Останови…
И тут я поняла, что остановлю их.
К Медбрату эту игру с ее дурацкими правилами. Я не буду играть. Я буду просто жить. Как могу.
— Что задумала? — встревожился дракон.
— Спускайся! — в голос проорала я.
Составленная из отдельных кусочков гусеница уже подбиралась к перешейку, отделяющему полуостров от остального побережья.
И на нее из сияющего перламутром неба упал золотой дракон.
— Напугай их авангард, чтобы они остановились! Перед стеной пламени, устроенной драконом, передние части попятились, прикрылись щитами. Срочно готовили к бою метательные машины, разворачивая повозки и успокаивая встававших от испуга на дыбы лошадей и мулов.
