Юлия Галанина - От десятой луны до четвертой
— Тогда я не мог покинуть долину и вынужден был защищаться. Сейчас ситуация другая. Не мой дом в опасности. Разбираться с ними будешь ты, — безапелляционно сказал дракон.
— А у меня нет еще никакого желания. Я не могу по-настоящему захотеть уничтожить их всех, пока меня окончательно не прижали.
— Значит, ты проиграла, — безмятежно заметил дракон. — Их все равно придется убивать, лучше это сделать сейчас, когда они собьются в колонны и двинутся в путь, потом будет сложнее. Тебе все равно придется их убить, если ты хочешь отстоять Ракушку. Таковы правила этой игры.
— И так тошно, и еще ты тут как специально, — горько сказала я. — Спасибо. У тебя везде правила.
Дракон промолчал, развернулся, и мы полетели домой. Еле-еле успели по темноте, рассвет сидел у нас на хвосте. Или на хвостах?
Глава сорок первая
НА ГОРЕ, МЕЖ СОСЕН…
На горе, меж сосен, росли подснежники: фиолетовые, толстенькие, мохнатые. Покрытые пухом лепестки окружали желтые тычинки, зеленый стебель казался серебряным из-за ворсинок. Скоро должны были расцвести рододендроны.
Нож ходил под соснами и собирал цветы. И это во время, когда сзади на пятки наступает армия, а впереди мы упираемся в городской гарнизон!
Нож собрал букет и пошел в пещеру. Проходя мимо меня, он отделил от букета три цветочка.
— С весной тебя, Пушистая Сестричка! — И понес букет дальше, сестре.
Все правильно, Нож молодец, когда же еще цветы собирать? Сзади на пятки наступает армия, а впереди гарнизон.
Запасы гороха, рассованные по карманам в Пуповине, подошли к концу. С трудом наскребли и заварки на один котелок чая.
— Ничего, — сказал Нож, — все равно в город надо. Там пополним запасы и забудем о горохе. Со мной Пушистая Сестренка и Штиль.
Штилем оказался тот парень при баллисте. Все понятно, шторма в день, когда он родился, похоже, не было.
Как хорошо, что на свете есть такие города, как Ракушка: у нас на улицах всегда столько самого разного народа, что никому в голову не придет обращать внимание на не так одетого человека. Каждый волен ходить, как ему заблагорассудится.
Поэтому я свободно шагала в легионерском костюме, который, похоже, уже прирос ко мне.
"Не прирос, а от грязи приклеился…" — а я думала, дракон спит себе на скале над пещерой.
Пока мы шли не в город, а в небезызвестную бухту Ай-яй-яй. В шутке дракона было слишком много правды — пребывание в Пуповине превратило нас в трубочистов. Да и просто хотелось искупаться по-настоящему. Я три года не плавала.
Тропинка, зигзагом спускающаяся с Сопи-горы, пересекла дорогу, ведущую от Ракушки к Трем Каплям, и вывела нас на побережье.
Море было еще до ужаса холодное, но мы все-таки выкупались и попытались привести себя в более или менее приличный вид.
— А почему ты взял меня в город? — полюбопытствовала я.
— Для достоверности, — ничуть не смущаясь, пояснил Нож. — Два парня, идущие из бухты Ай-яй-яй, могут вызвать слишком много вопросов.
— Ну спасибо, странная какая-то достоверность! — обиделась я.
— Ты не поняла. Парочкой пойдем мы с тобой, а Штиль поплетется в одиночестве. Или нет, давайте вы пойдете, а я буду в отдалении. Во Второй Гавани встретимся.
— Как скажешь.
Мы пошли в Ракушку короткой тропой, бегущей по прибрежным скалам. Нож ушел первый и скоро он скрылся из виду.
— Ты же не из Ракушки? — спросила я утвердительно у Штиля.
Тот кивнул.
— Да. Я из Пятки Белки, которая лежит на побережье к востоку от устья Плети.
— Тогда я тебе кое-что покажу! — обрадовалась я. Для этого надо было сойти с тропинки.
Мы немного спустились между скал по расщелине.
— Вот, а теперь смотри! — повернулась я. Неприметная с тропы, одна из скал, если смотреть на нее снизу, до ужаса напоминала голову большой добродушной собаки.
— Эта наша Собака, — гордо сказала я. — Правда, похоже?
Штиль кивнул.
Мы снова поднялись на тропу и пошли к городу. Слева скалы обрывались в море, справа уходил вниз поросший лесом склон.
— А вот здесь раньше жертвенные костры горели. Видишь, даже остатки валов сохранились? — показывала я все попадающиеся достопримечательности.
— Больше похоже, что корабли сюда, на скалы, заманивали, — заметил Штиль.
— Тебя не проведешь. Но дело было так: сначала заманивали, а потом, после грабежа, на радостях жертвенные костры Морской Гостье зажигали. Одно другому не мешало. Это давно было, еще до Ракушки.
— Вы верите в Морскую Гостью? — удивился Штиль.
— Верим. А чему ты так удивляешься?
— А как же Медбрат и Сестра-Хозяйка?
— А чем им Морская Гостья помешала? Они больше за сушу отвечают, а моря побаиваются.
— Почему Гостья?
— Потому что нет у нее храмов и дома нет. Бежит себе по волнам и появляется там, где хочет. Любит северо-западный ветер. Она сама по себе.
— Почему же вы ее так любите?
— Она людям парус дала.
С самой высокой точки тропы я попыталась высмотреть, не видно ли на горе золотого отблеска, не заметен ли мой дракон.
Нет, гора тайн не выдавала.
Мы спустились со скал и вышли ко Второй Гавани.
Я засмотрелась на корабли и пропустила появление Ножа.
— Нормально дошли? — спросил он, вынырнув откуда-то из-за складов. — Тогда идем.
Никогда не думала, что увижу Ракушку такой…
Словно помнила веселого, цветущего человека, а встретила его после долгой отлучки больным и погасшим.
Ракушка как будто съежилась, поблекла, поникла увядшей травой. И люди на улицах не улыбались, как прежде, и гомон на припортовом рынке потерял свою остроту и соленость. Даже солнце теперь светило не так ярко.
Мы поднялись по улочкам вверх от Второй Гавани и вышли на главную площадь Ракушки, которая называлась Легкая Плешь и была разбита перед холмом Окончательная Лысина.
Там, на холме, стоял храм Сестры-Хозяйки и Медбрата, в пристрое которого, дабы место не пропадало, печатали еще и монеты; возвышался Дом Городских Старшин и башня, которую, как и храм, практично использовали для совершенно противоположных целей: хранили в ней городскую казну и держали преступников.
Теперь там размещался гарнизон, присланный из столицы и заменяющий собой прежнее городское самоуправление. Сюда же подтянулись и прочие службы, осуществляющие единообразное управление во всех городах разросшейся империи.
Адреса теперь звучали так: Служба Надзора за Порядком — Легкая Плешь, дом один, два, три. Службы Гражданских Дел — Легкая Плешь, дом четыре. Гарнизон — Окончательная Лысина.
— Ты посиди, а мы оглядимся, надо Лысину потоптать, — сказал Нож и усадил меня на скамью под тенистыми дубами, насаженными около бывшей Выставки Диковинок Ракушки. Выставку, видно, тоже попросили отсюда, дабы не мешала управлению,
