Анастасия Калямина - Волшебство на грани
Я, дрожа, поднёс мобильник к уху, нажал её номер и ткнул зелёную кнопку. Сам не знаю, зачем решил звонить ей.
Но слушал эти монотонные гудки.
Неужели ещё теплилась надежда, что этот номер мне ответит?
На третий раз моего безумия номер ответил.
- Алло, Семён...
- Кари! Карси! Ты ведь не умерла, да! - Затараторил я, как заведённый. - Скажи, что ты жива!
Молчание, и чуть слышные всхлипы.
- Почему ты не отвечаешь! - сходил с ума я.
- Семён, это я, Мартина. - Ответил голос.
Я, молча, опустился на стул, очередная иллюзия разбилась.
А ведь на какой-то миг я действительно поверил, что это была Карси.... На какой-то крошечный, ничтожный миг!
Я заставил себя подняться, вышел из комнаты и, пошатываясь, побрёл по коридору. Медленно, не осознавая зачем, спустился на второй этаж, направляясь к комнате Карсилины. Стоял возле ёё двери, не решаясь зайти.
Неужели отец прав? "Знаешь, может это наше родовое проклятие?.. Терять тех, кого мы любим..." - Всплыли в памяти его слова.
Неужели я проклят?!
- Не правда! - Со злостью, ударил по двери кулаком.
Дверь обиженно скрипнула. Глупая деревяшка!
Я взялся за холодную железную ручку и вошёл, стараясь не шуметь.
В комнате было темно. На кровати лежал фиолетовый мобильник, ещё живой, и мигал, уловив сеть. Какая жестокая ирония! Его хозяйки уже нет в живых, а он, как ни в чем не бывало, покорно ждёт, когда кончится батарея, а заряжать его никто не станет, и тогда он погаснет насовсем.
А ведь ещё сегодня утром Карси была жива...
Я присел на краешек кровати, тяжело вздохнул, пытаясь держать себя в руках, и взял её мобильник. Он подмигнул мне своим маячком, как будто пытался подбодрить.
- Ты не умрёшь. - Прошептал я мобильнику, словно разговаривал с уменьшенной копией Карсилины. - Я о тебе позабочусь.
Казалось, что в нём осталась какая-то частичка её души, или хотелось, чтобы так было.
Глупые успокаивающие мысли, когда уже ничего нельзя изменить, исправить....
Какая теперь у меня жизнь после всего этого? Так, жалкое существование. Дни превращаются в сплошное серое пятно, в которое я начал погружаться всё глубже и глубже, не пытаясь остаться на плаву.
Раньше я не мог представить себя в такой ситуации, и, наверное, посмеялся бы над тем, как жалко себя веду. Но тогда у меня было, ради чего жить, смеяться, делать хоть что-то!
В слабом свете уличного фонаря я разглядел на тумбочке амулет династии Фротгерт. Эта железка должна была спасти Карси, но даже она не справилась со своим предназначением. Дурацкая побрякушка!
Я положил мобильник в карман, со злостью взял эту штучку и собирался запустить в стену, замахнулся для броска, но кинуть не смог.
Этот амулет принадлежал Карсилине Фротгерт, и был ей очень дорог. Кроме того, однажды он её действительно спас.
Я вздрогнул.
- Прости меня. Прости!
Нервно прошептал эти слова и выбежал из комнаты, сжимая в кулаке амулет. Дверь при этом чуть не слетела с петель.
Как же Карси там, на этом кладбище! Без всякой защиты, в таких потёмках! Она же там совсем одна!..
Я бежал по коридору, до тайного прохода за портретом, а в голове вертелись эти мысли.
Подождав, пока портрет Гмара исчезнет, я пролез в темноту, и резко двинулся вперёд, чуть не навернувшись, при этом, с лестницы. Но вовремя ухватился за перила.
***
Не помню, как я добрался до дверей фамильного кладбища, украшенных позолоченными фигурками всяких существ. На кладбище было ещё холоднее, чем в потайном подземном коридоре. Я медленно шёл вдоль длинного ряда плит и надгробий, и мне казалось, что бронзовые грифоны со стен и потолка наблюдали за мной. Как будто размышляли, можно ли мне доверять.
Вот и Карсилина, вся бледная, лежит в белом гробу, который поставили на мраморную плиту, окружив зажжёнными свечками. Её уже успели облачить в чёрное бархатное платье, и одели ей на голову корону с рубинами.
Я остановился, не в силах приблизиться. Как же она прекрасна! Даже сейчас. Словно царевна из сказки...
Сделал шаг, потом ещё шаг и всё-таки к ней подошёл.
Опустился на колени возле гроба принцессы и долго-долго смотрел на неё.
Она ведь спит.... Всего-лишь спит....
- Знаешь, мама мне сказки в детстве рассказывала, там принцессы оживали, от одного поцелуя. - Я дотронулся ладонью до её щеки.
Она такая холодная!
- Почему мы не в сказке? Там не бывает грустных... финалов.
Мой голос дрогнул. Я смотрел на неё. Ну почему, почему она не просыпается!
Я достал мобильник Карсилины и вложил ей в руку.
- Это на случай, если решу позвонить. Только ты ответь мне, хорошо?..
- Семён, а я тебя искала. - Раздался тихий голос Серебринки за спиной.
Она, наверное, какое-то время стояла сзади, не решаясь о себе заявлять.
Я вздрогнул и обернулся. Обязательно ей было так подкрадываться?
- Что ещё? - грубо отозвался я.
Мне казалось, что я их всех ненавижу, за то, что они живы, а Карси нет.
- Мы решили не начинать без тебя. - Сказала Сильв.
Сегодня она была в серебряной мантии с капюшоном, прямо как волшебница из детской книжки.
- А какое мне дело до того, что вы там решили? - Не понял я, таким убитым голосом, что Серебринка невольно поёжилась.
Плевать! Всё кончено. Как вообще жизнь может продолжаться!
- Ты должен присутствовать там...
- Зачем? - я взглянул на Карсилину. Так не хотелось оставлять её одну, в этом большом и жутком помещении.
Сильв кашлянула и ответила:
- Там люди собрались, они пришли почтить память принцессы...
Услышав это, я разозлился:
- А от меня они чего хотят? Автографов уцелевшего "виновника торжества"?!!
Даже обидно.
- Ты не правильно меня понял. - Смутилась Серебринка.
Я промолчал, сдерживая эмоции.
- Семён, пожалуйста. Ты должен пойти туда. - Она положила руку мне на плечо, стараясь успокоить. - Ты не виноват, что Кари...
Сильв не смогла сказать это слово.
- Она просто спит. Спит! - я резко поднялся.
Серебринка в замешательстве отпрянула, но не растерялась. Она взяла меня за руку (за ту, в которой не был зажат амулет Карсилины) и повела к выходу, приговаривая.
- Конечно, она проснётся, просто очень устала. Пойдём, пойдём...
И тон у неё был, как у воспитательницы в детском саду.
Я не понял, почему, собственно, согласился уйти отсюда...
***
Сильв отвела меня в комнату и заставила переодеться. А то я был весь потрепанный (за весь этот жестокий день), моё появление на публике в таком виде могло вызвать много лишних вопросов. По крайней мере, так утверждала Серебринка. Мне лично было всё равно.
