Василий Жеглов - Короли не плачут
— Ты клюзы-то задрай, одноглазый. Чего потёк? Девчонка с испугу всякую чушь несёт, а ты уже готов мачту завалить, — слегка повысил голос капитан. — Знал бы ты, на сколько потянет твоя доля за такой товар — язык бы себе откусил.
— Голова дороже, — угрюмо буркнул Слип. — Меня предчувствие никогда не обманывало, потому и живой до сих пор. Помнишь, три года назад на Кенае, когда…
Животный крик, от которого, казалось, содрогнулся весь корабль, не дал ему договорить. Слип так и замер с открытым ртом, чувствуя, как немеют руки и подгибаются колени. Было в этом крике нечто такое, что невозможно объяснить словами: что-то нечеловечески жуткое, отчего собственная смерть уже не кажется далёкой и призрачной. И ты чувствуешь, как она дышит изморозью в затылок.
— Трюм, — выдохнул капитан, лицо которого тоже приобрело серый оттенок.
Они бросились вниз. Первым в грузовой трюм ворвался Дэмистр, вслед за ним боцман и другие члены команды. Недалеко от входа лежала опрокинутая лампа. Только по счастливой случайности огонь ещё не успел перекинуться на солому, и несколько человек сразу кинулись к ней, помня, что пожар — самое страшное, что только может случиться на корабле. На настиле, схватившись руками за лицо, навзничь лежал Рейл. Он уже не кричал, а только протяжно выл, будто пел отходную по самому себе. Капитан молча выхватил тесак, и от плеча рубанул по шее страдальца. Вой стих.
— Бабы нет! Сбежала, сука! — заорал один из матросов.
— Куда ей деться, разве что за борт, — успокаивая самого себя, прохрипел в ответ боцман.
— Идиот! — Капитан прожёг его взглядом. — Наверх, быстро! Неужели ты ещё не понял? Она дочь свою решила прикончить!
Все рванулись наверх.
— Вон она! — закричал кто-то из команды, выскочив на палубу. — Держи!
Обнажённая женщина сосредоточенно ковыряла ножом замочную скважину боцманского кубрика. Замок щёлкнул, и она распахнула дверь с такой силой, что та чуть не слетела с петель. Женщина почти ворвалась внутрь, но в последний момент крепкие мужские руки цепко ухватили её. Хелен что-то закричала в истерике, наотмашь полоснула матроса ножом, и снова попыталась добраться до девочки, но так и не успела: у неё вырвали нож и отбросили его в сторону, а саму повалили на палубу и крепко связали.
— Поднимите, — приказал Дэмистр, подходя вплотную.
Хелен рывком поставили на ноги. Он протянул руку и отбросил с её лица волосы.
— Неплохо было задумано, — процедил он сквозь зубы. — Чувствуется порода. — Его взгляд опустился ниже и он довольно прицыкнул. — Слышь, боцман, пожалуй, я всё-таки подниму твою долю: за такой товар можно выручить очень неплохие деньги. Знаю я одного покупателя, который просто обожает укрощать диких зверей, особенно, когда они столь хороши.
Слип что-то пробурчал в ответ, но капитан его не слушал. Он продолжал рассматривать пленницу.
— Это мой корабль, — произнёс он. — Ты — моя вещь на моём корабле, понятно? Если ты любишь боль, просто скажи об этом, и я постараюсь тебе угодить. Если же нет — то никогда больше не пытайся выкинуть что-либо подобное, поняла?
Женщина молчала. Лишь самый краешек её губ дрогнул в недоброй усмешке.
— Я не шучу, — ощерился Дэмистр и наотмашь влепил ей пощёчину.
Голова Хелен безвольно мотнулась в сторону. Когда она вновь подняла взгляд, улыбка на её лице стала ещё злее. Он вновь замахнулся, но тут сверху раздался душераздирающий вопль:
— Призрак! Туманный призрак!!
Моряки в ужасе застыли. Несколько мгновений никто не шевелился, а потом все разом кинулись к левому борту.
Пеня волны форштевнем, встречным курсом стремительно приближался огромный корабль. Его очертания дрожали в утреннем тумане, отчего дракон, украшавший нос корабля, казался живым. Палуба призрака была пуста, даже возле штурвала никого не было — только клочья тумана и безмолвие…
Внезапно раздался дикий смех. Все обернулись. Запрокинув голову, Хелен зашлась в безумном, похожем на рыдание, хохоте. Кто-то из матросов закричал в панике и прыгнул за борт. За ним последовал второй. Третий не успел — ударом тесака Дэмистр раскроил ему череп.
— По местам стоять! — заорал он что есть мочи. — К бою, сукины дети! Клянусь Шауром, ни один призрак не сможет отнять у меня корабль! К бою!
День пятый
пять часов после Полуночной службы
(по Грайворскому времени)
на рейде порта Торшон — столицы Салийской империи
Слегка шевеля вёслами, оборотень удерживал лодку носом против волны так, чтобы при этом она оставалась на одном и том же месте. Вряд ли подобное мог проделать обыкновенный человек в кромешной тьме, что царила вокруг, но оборотень точно знал, где находится. Он не вглядывался в ночную мглу — он её слушал, и поэтому даже не вздрогнул, когда из воды неожиданно вынырнул вампир и, подтянувшись на руках, перевалился в лодку.
— Можно уходить, — стаскивая мокрую куртку, прошелестел Марн.
Оборотень молча кивнул и начал грести, уводя лодку в известном только ему направлении. Вампир тщательно отжал промокшую одежду, снова оделся и повернулся в сторону кормы. Внезапно с того направления раздался крик, потом другой, третий — и вдруг яркая вспышка расколола тьму. Огненные всполохи взметнулись вверх, высветив очертания корпуса корабля. Не прошло и минуты, как всё судно было охвачено огнём. Марн повернулся к оборотню.
— Что дальше? — спросил он пустым голосом.
— В десяти лигах севернее находится небольшая бухта — нам туда.
— Я не о том, — покачал головой вампир. — Что с нами будет дальше?
— Умрём, — спокойно ответил оборотень. — Шансов выжить практически никаких. Странно, что ты об этом спрашиваешь.
— Ты не хочешь отвечать, — подытожил Марн и отвернулся.
Оборотень молчал.
— Когда это началось? — наконец спросил он.
— Когда балласт отрабатывал, — поёжился вампир. — Впервые я испугался собственного тела. Что будет дальше?
— Если не успеешь вовремя умереть — станешь человеком, как впрочем, и я, — мрачно ответил оборотень.
— А каково это — быть человеком?
— А вот этого я не знаю. И никто не знает. Даже сами люди не знают, или не хотят знать…
Глава 16
День пятый
Грайвор
восемь часов после Полуночной службы
Все города просыпаются по-разному. Большинство из них начинают просыпаться с окраин, когда солнце ещё только спешит показаться над горизонтом. Первыми, как водится, встают рыбаки и булочники, за ними звонари и молочники, а уж затем — весь остальной рабочий и торговый люд. Однако есть города, где происходит всё с точностью наоборот: сначала, потягиваясь в зевоте, оживает центр и лишь потом, зевок волною докатывается до окраин, вовлекая в водоворот нового дня остальных жителей города.
