Фрэнсис Хардинг - Недобрый час
Днем счетная палата стояла на широкой красивой улице, где, несмотря на крутой уклон, гуляли толпы людей. Ночью меж зловещих домов открывались провалы жутких переулков, а невидимый лед превращал крутой уклон в смертельную ловушку.
Из переулка осторожно выглянула крашеная оленья голова без рогов и не менее осторожно посмотрела по сторонам.
— На двери висит редис! — сообщила госпожа Прыгуша.
У Мошки запело сердце.
— Скорее! Хватаем и…
Щелк-щелк-щелк. Мимо их укрытия, ничего не замечая, проскакала зловещая тварь. Мошка сразу узнала длинную палку с овечьим черепом. Вторая Скелошадь бежала прямиком к счетной палате, хотя вдоль ее пути висели соблазнительные овощи.
— Лягушку в подушку!
— Что будем делать?
Едва этот вопрос сорвался с уст госпожи Прыгуши, как стало ясно, что время вышло. Потому что с дальнего конца улицы долетел новый звук. Цок. Цок-цок-цок. Цок-цок.
С убийственным изяществом из мрака соткалась черная фигура, похожая на человека с паучьими руками-ногами. На плечах у него восседала голова игрушечной лошадки с черными глазницами и белыми зубами. Мантия из ивовых палок, похожая на пальцы скелета, при ходьбе издавала громкий стук. Звероголовое создание будто вырвалось прямиком из кошмара, чтобы пожирать сердца детей. На сцене появилась третья Скелошадь. На этот раз — с парой длинных ножей в руках.
Овечий Череп отважно продолжил бег к счетной палате, хотя Конеголовый Зверолюд бросился ему наперерез. Овечья челюсть сомкнулась на редисе, перекусив нить. Конеголов, настигнув конкурента, не стал бороться за трофей. Он прыгнул на тушу и с размаху вонзил клинки.
Тишину разорвал вопль изумления и боли. Овечья Скелошадь пошатнулась, череп разжал челюсти, и редис выпал. Конеголов хотел было схватить добычу, но овощ отскочил от костяных пальцев и покатился под уклон, выписывая безумные зигзаги на булыжной мостовой.
Мошка со товарищи, проводив глазами просвистевший мимо редис, без раздумий бросилась следом. Овощ облюбовал сточную канаву. Потом врезался в бордюр, отскочил и обнаружил, что скакать по ступеням — еще веселее. Помахивая зеленым хвостом, редис бодро летел во тьму. За ним неслись Олень с бутылочными глазами и Конеголов, а замыкал гонку Овечий Череп.
На очередном шаге нога провалилась в пустоту. Мошка поняла, что они добрались до лестницы, и ее накрыло ощущение неминуемой катастрофы. За долгие века под бесчисленными подошвами ступеньки сильно вытерлись, и бежать предстояло на ощупь. Они летели слишком быстро, потом еще быстрее, а потом лошадиный каркас дернул Мошку вбок, она наступила на самый край ступеньки и поскользнулась. Медленно и неотвратимо Олень рухнул головой вперед. Доски разъехались, и Мошка пересчитала ребрами острые камни.
Ошалев от боли, девочка обнаружила себя лежащей в останках лошади. К счастью, она упала на госпожу Прыгушу. К несчастью, сверху на нее обрушился Сумбур. В этом сэндвиче Мошка ощутила себя отбивной котлетой. Она кое-как выползла из кучи тел и сдвинула одеяло с лица, чтобы набрать воздуха. В тот же миг над ней пролетел Конеголов, чуть не наступив копытом ей на нос.
Глянув назад, Мошка увидела, что к ней мчится Овечий Череп и только скорость держит эту Скелошадь на ногах. Леденящий ужас сдавил ей горло, так что нелегкий труд оглашать округу воплями взяли на себя другие жертвы ледяной горки.
На девочку опустилась тьма, наполненная грохотом башмаков. Ее пнули в плечо и чуть не наступили ей на голову. Влажные ленточки и засаленная ветошь проползли по лицу. Овечий Череп побежал дальше, а Мошка вновь увидела луну и вдохнула морозный воздух. Она стала пихать и дергать одеяла, пока по обе стороны не выросли силуэты голов. Хныча от боли и жалуясь на жизнь, Олень кое-как поднялся на ноги. Его деревянные ребра растрескались, а голова печально накренилась.
Редис, редис! Где редис? Конеголов скакал по улице, заглядывая в каждую канаву, его поджарая туша дрожала от возбуждения. Овечий Череп сбавил темп и рыскал по сторонам в поисках заветного овоща. Редис как сквозь землю провалился.
Чистый, резкий звук проткнул морозную тишину разыскных мероприятий, как шило — воздушный шарик. Цок-цок. Цок-цок. Цок-цок.
Этот громкий, ясный, резкий звук, отражаясь от стен, оставлял на них царапины. Если бы этот звук услышали голые холмы, они тут же спрятались бы под одеялом леса. От этого звука все три зловещие Скелошади превратились в фигляров, в карнавальные маски, в оленью голову, детскую игрушку и овечий череп на палочке.
Цокот умолк. Темнота расступилась, будто невидимый служитель поднял занавес, и перепуганные люди увидели истинную Скелошадь с костяными глазницами, пылающими адским огнем.
ДОБРЯК КОСТЫЛЬ, ВЕРНЫЙ ПОМОЩНИК РАНЕНЫХ
Ледяное безумие этой сцены парализовало людей. Скелошадь величиной с настоящего коня стояла посреди улицы, из ноздрей вырывался пар. Ее покрывала броня из костяных пластин и шипов, пожелтевших, как старые доски. Костяные лезвия торчали из черных колес.
Ночь устала сдерживать дыхание. Поднялся ветер, колыхнувший свечи в глазах чудовища. Скрипнуло железо, и бока Скелошади ощетинились мечами. Конеголов недолго думая бросился наутек.
— БЕЖИМ! — заорала Мошка во весь голос, только ноги у нее запутались в одеялах, а чета Прыгуш никак не могла подняться.
Тем временем у Овечьего Черепа отвалилась передняя часть, и жуткое создание рассыпалось на куски у подножия лестницы, перекрыв маршрут отступления.
К счастью, ужас отлично прочищает мозги, оставляя в них единственную мысль. В случае Мошки — убраться подальше от Скелошади. Овечий Череп, еще недавно такой страшный, стал обычным препятствием на пути.
Как во сне, стремительные движения превращались в медленную, вялую возню. Мошка с Прыгушами, не вылезая из поломанной лошади, поднялись на ноги и поползли через останки Овечьего Черепа. В чреве распростертой туши шевелились люди, дергаясь, когда Мошка попирала их локтями и коленями. Вдруг из-под ветоши вынырнула рука в черной перчатке и яростно заскребла по шкуре из одеял. Мошка увидела блеск металла и ощутила ледяное прикосновение скрюченных пальцев к колену.
В следующий миг Овечий Череп остался позади, башмаки нащупали мостовую, и Мошка недолго думая припустила бегом, не вылезая из лошади. Удачно, что Прыгуши разделили ее порыв. К своему стыду, девочка радовалась, что сзади лежит Овечий Череп. Он отвлечет новую Скелошадь, и они с Прыгушами успеют скрыться. Мошка бежала так, будто не безжалостные руки в перчатках управляют костяной броней, а настоящий конь святого Пустобреха дышит ей в затылок.
