Терри Брукс - Джарка Руус
— Нам просто нужно оставаться здесь и покончим с этим! — встрял в разговор Тагвен. Он хмуро посматривал на свой стакан. — Пусть он занимается своими делами. А мы перестанем беспокоиться на его счет.
— Но не о том, чтобы он узнал, куда мы должны направиться, — ответил Арен. — Я тоже не доверяю ему, но он прав, когда говорит, что мы вряд ли найдем кого–то еще, кто согласится доставить нас в Погребальные горы. Даже из–за попытки найти таких людей, мы рискуем выдать себя. Говорите, что хотите о Хетче, но он знает толк в полетах под парусом. Его репутация — это долететь до труднодоступных мест и вернуться оттуда. Нам это необходимо. Думаю, нам нужно держаться его.
— Один из нас мог бы присматривать за «Скользящим» и узнать, кто туда приходит и уходит, — предложила Хайбер.
Ее дядя покачал головой:
— Это слишком рискованное и трудоемкое занятие. Кроме того, любой из них может нас выдать. Мы не можем следить за ними. Нам лучше затаиться и переждать. Я буду говорить с Хетчем каждый день о том, как подвигается работа. И я пойму, если он будет мне лгать. Все остальные останутся здесь, внутри, чтобы никто вас не увидел. Никто не покинет эту гостиницу без разрешения, пока не придет время отправиться в путь. Согласны?
Все кивнули, однако, Пен понимал, что он уже собирался нарушить это соглашение.
* * *Он подождал, пока стемнело и Тагвен заснул, прежде чем выскользнуть из своей постели. Он пересек каюту босыми ногами, держа свои сапоги в руках, и без звука вышел за дверь. Вместо того, чтобы выйти из гостиницы через главный вход, он прошел через задний выход, спустившись на улицу по лестнице. Укрытый плащом с капюшоном, он быстро направился в сторону набережной. Ночной воздух был чистым и прохладным, а небо сияло звездами. Была почти полночь, но на улицах все еще было полно народа, ведь трактиры и увеселительные заведения как раз начинали свою работу. В основном здесь были моряки, стекавшиеся со всех концов порта, но встречались и путешественники. Никто из них не обращал на него внимания. Никто с ним не заговаривал.
Он воспользовался шансом, рискуя всем. Он не был ни обрадован, ни опечален этим обстоятельством, не чувствовал ни вины, ни удовольствия. Все это не имело значения для мальчика, который думал, что влюблен. Важно было только то, что его ждала Синнаминсон, и мысли о ней отгоняли из его головы все остальное. Его возбуждение придало ему смелости и решительности. Он чувствовал себя неуязвимым. Что бы ни произошло, он с этим справится. Его уверенность настолько охватила его, что он даже не сомневался, а не окажется ли эта его храбрость ошибочной. В эту ночь в его сердце не было места для рационального мышления.
Он дошел до набережной и продолжил свой путь по докам. Прибывали новые корабли, некоторые из них были такими большими, что он не мог себе представить подобное. Он тщательно осмотрелся, нет ли «Галафила», но нигде его не увидел. А также он не заметил ни Терека Молта, ни других друидов. Вокруг него шла разгрузка и погрузка, нескончаемая и неутихающая, и все шло, как обычно.
Когда он добрался до «Скользящего», то встал в тень, отбрасываемую этим кораблем, чтобы оставаться незаметным. На борту не было никаких признаков жизни. Были потушены даже штормовые лампы. Бортовой трап был поднят, сигнализируя о том, что здесь не рады посторонним посетителям. На причалах с обеих сторон, как отдыхающие, спящие птицы в ожидании рассвета, стояли другие такие же затемненные корабли.
Пен потихоньку прошел вдоль стены склада, который соседствовал со стапелем, затем перешел на край света, падавшего от ламп, висящих перед входными дверями. Там он и стоял в нерешительности, высматривая в контурах «Скользящего» какие–нибудь признаки жизни.
Потом он увидел ее. Она появилась внезапно, махая ему рукой, каким–то образом зная, что он тут. Он рискнул, его горло сдавило от нетерпения. Он вышел на свет, пересек док к стапелю и остановился прямо под тем местом, где она стояла.
— Синнаминсон, — позвал он.
Ее невидящий взгляд переместился, а волосы при этом блеснули в лунном свете.
— Подожди, — прошептала она. Подобрав лестницу, она перебросила ее через борт. — Поднимайся. Они все ушли в город, где просидят в таверне и вернутся к рассвету. Мы одни.
Он сделал так, как она сказала, поднявшись по лестнице на борт. Он стоял на палубе перед ней и она взяла его за руки.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она.
— Я не мог поступить иначе.
Она отпустила его руки и подняла лестницу.
— Посиди тут со мной, в тени. Если они придут, им понадобится, чтобы я спустила им лестницу. К тому времени, ты уже будешь за бортом.
Она подвела его к дальней стороне пилотской кабины, где тени были темнее всего, и они присели плечо к плечу, облокотившись спинами о низкую стену. Ее молочные глаза повернулись к нему.
— Давай сегодня ночью не будем лгать друг другу, — прошептала она. — Давай говорить только правду.
Он кивнул:
— Ладно. Кто начнет первым?
— Я. Это моя идея. — Она наклонилась поближе. — Папа знает, кто вы такие, Пендеррин Омсфорд. Он узнал, что Арен Элессдил является друидом, после случившегося во время нападения флитов, а все остальное из разговоров в доках. Он не выдал вас, и не рассказал, что вы пассажиры на «Скользящем», но он знает.
Ее мягкие черты лица напряглись от волнения и неуверенности, подбородок поднялся, как бы отводя удар. Пен коснулся ее щеки:
— Арен сказал нам, что это может случиться. Так что, не так уж это неожиданно. Но ему пришлось раскрыть себя, чтобы спасти нас.
— Папа это понимает, и не забудет такую помощь. Я не думаю, что он намерен навредить вам. Однако, я не всегда понимаю, что у него на уме. — Она снова взяла его за руки. — Ты скажешь мне, где вы остановились? Чтобы, если я обнаружу, что вам грозит опасность, я смогла вас предупредить?
Он замялся. Это было единственное, что ему приказали не раскрывать, и неважно, по каким причинам. Он обещал хранить это в тайне. А теперь Синнаминсон просила его нарушить свое слово. Это был ужасный момент, и его решение было импульсивным.
— Мы поселились во «Лжи Рыбака», примерно в полумиле отсюда. — Он сжал ее пальцы. — Но как ты нас найдешь, если понадобится? Тебе придется обратиться за помощью, а это слишком опасно.
Она улыбнулась.
— Позволь мне рассказать тебе еще одну правду, Пендеррин. Я могу найти тебя в любое время, когда захочу, потому что хоть я и слепа, но у могу видеть своим умом. Я всегда могла это делать. Я так родилась — с другим способом зрения. Я летаю с папой, потому что я лучше его вижу в темноте и тумане, при плохой погоде, во время любых штормов. Я могу прокладывать курс у себя в голове, хотя он не может видеть этого своими глазами. Именно поэтому он может летать в такие места, куда остальные не могут — через Лазарин, в Шлаках, в местах, где царствует непогода и мрак. Это как картина, которая появляется за моими глазами, всего, что меня окружает. При дневном свете мое зрение не так хорошо работает, хотя я могу видеть достаточно, чтобы найти дорогу. Но ночью они чистое и четкое. Сначала папа не знал, что я могла так делать. Когда умерла мама, он предпочел брать меня с собой в море, нежели оставлять с ее родственниками. Он никогда их не любил, а они — его. Ему доставляло меньше хлопот брать меня в путешествия, чем искать кого–то, кому он мог доверить растить меня дома. Я была еще совсем юная. Я думала, что мне выпал шанс доказать, что ему стоит держать меня при себе. Я хотела, чтобы он полюбил меня так, что ни за что бы никому не отдавал. Поэтому я показала ему, как я могу читать небо, когда никто больше не мог. Он понял мой дар, и начал пользоваться мной, чтобы прокладывать курс. Я позволила ему так поступить, потому что чувствовала себя при этом в безопасности. Я была полезной, и поэтому верила, что он сохранит меня при себе.
