Стивен Эриксон - Охотники за Костями
— Слушаюсь.
Некоторое время спустя он приблизился к месту предполагаемой встречи. За развалинами виднелась куча мусора, примкнувшая к боку ближайшего кургана, поросшая кочками желтой травы. Никого не видно. Бутыл двигался к куче; шум лагеря стихал за спиной. Было уже за полдень, но ветер оставался горячим, как выбросы кузни.
Отесанные камни стен и фундаментов, разбитые идолы, куски древесины, кости животных и битые горшки. Бутыл вскарабкался на склон кучи, отметив недавние поновления — горшки малазанского стиля, приземистые и покрытые черной глазурью с фрагментами типичных сюжетов: гибель Дассема под И'Гатаном, Императрица на троне, Первые Герои и пантеон Квон Тали. Местный стиль, образцы которого Бутыл видывал на марше, более элегантен: удлиненные формы, кремовая и белая глазурь на шейке, переходящая в красную на теле кувшина, многоцветные реалистические картинки. Он замер, увидев здесь один такой кусок, с изображением Собачьей Упряжки. Подобрал, стер пыль с броской сцены. Виднелась часть прибитого к кресту Колтейна, над ним стая яростных ворон. Под ним мертвые виканы и малазане, пес, проткнутый копьем. По спине пробежал холодок. Он выронил обломок.
Бутыл постоял на вершине кургана, оглядел расползшуюся по сторонам тракта малазанскую армию. Носящиеся с донесениями и приказами вестовые; стервятники, бабочки — плащовки и ризаны, снующие вверху подобно туче мух.
Как он ненавидит знамения!
Стянув шлем, Бутыл отер пот со лба и повернулся в сторону южного одхана. Наверное, когда-то здесь были плодородные земли. Сейчас — пустошь. Стоит ли она борьбы? Нет, но и мало что другое стоит. Кажется, стоит борьбы жизнь солдата рядом с тобой — так ему часто говорили ветераны, ценящие только свое сомнительное братство. Эти связи родятся из отчаяния. Слияние душ, требующее заботы лишь о членах своего отряда. Что до всего остального мира — полное равнодушие, временами переходящее в озлобление.
"Боги, что я здесь делаю?"
Похоже, пути смертных весьма непривлекательны. Кроме Карака и сержанта, солдаты взвода ничем не отличаются от самого Бутыла. Молодость, нежелание оставаться одиноким и брошенным, бравада, призванная скрыть хрупкость души. Разве это удивительно? Юность кажется изменчивой, но на самом деле нет ничего более негибкого и застывшего. Ей нравятся крутые переживания; ей подавай жгучие приправы, чтобы они обожгли горло и воспламенили сердце. Она врывается в будущее, не сознавая себя; а будущее — просто точка, в которой ты оказываешься однажды, побитый и потрепанный, восклицающий: "Какого Худа я здесь делаю?" Понятно. Он предвидит всё это. Ему не надо бабушкиных шепотков, до сих пор отдающихся в мыслях.
Конечно, если верить, что это голос бабушки. Он начинал подозревать нечто худшее.
Бутыл перебрался через курган. С южной его стороны почва была изрыта, показывала наслоения более древних отбросов — красноглиняные осколки, тусклые рисунки колесниц, фигур в выспренних позах, в резных митрах и с удивительными мечами — крюками. Местные большие корчаги для оливкового масла включают в свои орнаменты эти старые сюжеты, передают "дух древности". Словно ушедший золотой век на самом деле чем-то отличался от века нынешнего…
Да, это точно мысли бабушки. Ей не за что было хвалить Малазанскую Империю; но еще сильнее она не любила Антанскую конфедерацию, Лигу Ли Хенга и прочие деспотические режимы Квон Тали прежних дней. Ребенком она пережила длительные войны Итко Кана с Каун-Пором, набеги сетийцев, миграции виканов, поползновения Квона к гегемонии. "Кровь и глупость, раз за разом, — говорила она. — Тяни — толкай. Амбиции стариков, безрассудное рвение молодых. Император хотя бы положил этому конец — нож в спину для серых тиранов, битвы на далеких континентах для молодых да горячих. Это было жестоко — но где бывает лучше? Жестоко, говорю я — но я видела и худшее. Намного худшее".
И вот он сам здесь, на одной из далеких войн. Но его мотив — не юношеское рвение. Нет, кое-что более жалкое. Скука. Но разве ей можно хвастаться? Лучше поднять рваное знамя "правоты и справедливости" и грубо размахивать им.
"Карак толкует о мщении. Увы, он слишком неумело кормит нас подходящими мотивами, да и нас вовсе не распирает от ярости". Он не был уверен… но армия страдает от бессилия. В самой ее сердцевине — пустое место; оно жаждет быть заполненным, но Бутыл подозревал, что ожидание может длиться вечно.
Он уселся на землю и начал безмолвные призывания. Вскоре по высохшей почве заспешили ящерицы. Две ризаны уселись ему на ногу, опустили крылышки. Паук — косинога, большой как конское копыто, зеленый — под цвет травы — спрыгнул с камня и приземлился на левое колено. Колдун оглядел пестрое сборище и решил, что этих хватит. Жесты, движения пальцев, безмолвные приказы — разнородные слуги побежали, один за другим, к сараю, в котором ожидалась встреча с капитаном.
Всегда следует знать, насколько широко распахнутся врата Худа во время ближайшего боя.
И тут появилось нечто иное.
Бутыл разом вспотел.
Она вышла из полуденного марева, двигаясь как животное. Добыча, не хищник — каждое движение пугливо и осторожно. Тело, покрытое тонким бурым мехом, лицо скорее человеческое, чем обезьянье, и на лице этом — выражение, или, по меньшей мере, способность выражать чувства. Сейчас это было удивление. Женщина была не ниже Бутыла, тощая, но с большими грудями и выпирающим животом. Она подходила все ближе.
"Она же не настоящая. Привидение, явление. Память пыльной почвы".
Он увидел, как она нагнулась, забрала в кулак горсть пыли, кинула в его направлении. И хрипло рассмеялась. Песок не долетел, лишь несколько камешков застучало по сапогам.
"А может, это я привидение? В ее лице — удивление от встречи с богом. Или демоном". Он глянул за ее спину — там был призрак саванны, заросшей высокими травами, с рощами и стадами животных. Не то, что есть, а то, что было очень давно.
"О духи, почему бы вам не оставить меня одного?"
Она шла по следу. Следу армии. Могла унюхать ее, увидеть следы, знаки прохождения, может, даже услышать отдаленное клацанье мечей и стук деревянных колес, задевающих за камни старой дороги. Привлеченная страхом и восхищением, она шла за ними, не ведая, как это будущее может отдаваться в ее прошлом, посылать эхо в ее мир. Не ведая, как? Ну, он и сам этого не ведает. "Как будто все суть настоящее, как будто все моменты времени сосуществуют. И вот мы стоим лицом к лицу, слишком невежественные, чтобы разделить веру и понимание мира — и видим все времена в одном мгновении, и это может свести нас с ума. Осторожнее…"
