Стивен Эриксон - Память льда
Летний Вепрь был гласом войны. Темным, вызывающим ужас, столь же древним, как само человечество. Звуки битвы — крики умирающих и жаждущих мщения, жадный лязг железа, звон содрогающихся щитов, свист стрел и арбалетных болтов… И, милуй нас, этот звук усилился до грохота. Не время таиться за храмовыми стенами. Не время для глупой политики. Мы служим Фенеру, широко шагая по мокрой, парящейся земле, проворно обнажая мечи. Мы лязг и звон, рев ярости, страха и ужаса…
Раф'Фенер был не единственным в этом городе священником Фенера — носителем скипетра. Различие таково: если Раф'Фенер мечтал склониться перед кабаньей мантией и смиренно испросить старинный, так давно не употреблявшийся титул Дестрианта, то Карнадас уже получил этот титул.
Карнадас мог бы поставить Раф'Фенера на место, просто раскрыв свое положение в иерархии. На место? Я могу одним жестом лишить его сана. Но Брукхалиан запретил ему это желанное откровение. А Смертного Меча обманывать нельзя. Неподходящее время для таких перемен, сказал тот, они не принесут денег. Терпение, Карнадас, время придет…
Нелегко принять такое…
— Приятная ночь, Дестриант?
— Ах, Итковиан, я не заметил вас в этом сумраке. Этот ночной шторм — от Вепря. Так долго ли ты ждал, Надежный Щит? Как долго ты, в своей холодной, замкнутой манере, следил за Верховным Жрецом? Дерзкий Итковиан, когда же ты обнажишь свою суть?
В такой темноте он не мог прочитать выражение лица Итковиана. — Один лишь миг, Дестриант.
— Сон сбежал от вас, сир?
— Я не искал его.
Карнадас медленно кивнул, разглядывая Надежного Щита: синяя кольчуга под серым дождевиком, перчатки длиной до локтей, мокрые и блестящие от дождя. — Я и не думал, что скоро рассвет. Вы полагаете, что уйдете надолго?
Итковиан пожал плечами: — Нет, предполагая, что они действительно объединили силы. В любом случае мне поручат лишь два крыла. Но если мы найдем нечто большее, чем отряд разведчиков — первый удар по Домину будет нанесен тотчас же.
— Наконец-то, — сказал Дестриант и скривился, когда очередной порыв вера ударил его из-за угла башни.
Некоторое время они молчали.
Наконец Карнадас откашлялся. — Тогда что, позволю себе спросить, привело вас наверх, Надежный Щит?
— Смертный Меч вернулся с последней встречи. Он желает поговорить с вами.
— И терпеливо сидит, пока мы тут болтаем?
— Могу себе представить, Разрушитель.
Двое Серых Мечей направились к спиральной лестнице. Спустились по мокрым, скользким ступеням. По стенам ручьями текла вода. На третьем уровне они уже различали в воздухе следы своего дыхания. До прибытия их отряда казармы стояли пустыми более ста лет. Заползавший в старую крепость холод смеялся над любыми попытками изгнать его.
Своей древностью крепость превосходила Оплот Даруджей — недавно переименованный в Трелл и ставший резиденцией Совета Масок — и все прочие здания города, кроме дворца принца Джеларкана. И построена она отнюдь не человеческими руками, клянусь щетинистым горбом Фенера.
Джостигнув первого уровня, Итковиан толкнул скрипящую дверь и вошел прямо в Круглый Зал. Смертный Меч Брукхалиан в одиночестве стоял спиной к двери перед массивным, грубым камином, очевидно и высокомерно пренебрегая его впечатляющей высотой и шириной. Его волнистые черные волосы спадали почти до бедер.
— Раф'Трейк думает, — проговорил, не оборачиваясь, командир, — что на равнинах к западу от города появились незваные гости. Демонические сущности.
Карнадас расстегнул плащ и стряхнул с него воду. — Говоришь, Раф'Трейк. Признаюсь, не понимаю, с чего бы это Летний Тигр пожелал почитаться настоящим богом. Этот культ Первого Героя уже сумел протолкаться в совет храмов…
Брукхалиан медленно обернулся. Его светло — коричневые глаза смотрели на Дестрианта. — Нелепое соперничество, сир. Летний сезон является домом для многих голосов войны. Или ты бросишь вызов яростным духам Баргастов и ривийцев?
— Первые Герои — не боги, — буркнул Карнадас. Он тер лицо рукой — леденящий холод уступал место зуду обморожения. — Они даже не племенные духи, сир. Другие жрецы поддержали притязания Раф'Трейка?
— Нет.
— Я полагаю…
— Конечно, — продолжал Брукхалиан, — они также не согласны и с тем, что Паннион Домин готовит осаду Капустана.
Карнадас захлопнул рот. Принято, Смертный Меч.
Брукхалиан перевел взгляд на Итковиана. — Ты развернул свои крылья, Надежный Щит?
— Они готовы, сир.
— Глупо спрашивать сир… Вы не склонны отрицать значение такие вот предупреждения во время похода?
— Я ничего не отрицаю, сир. Нужно сохранять бдительность.
— Вы всегда бдительны, Надежный Щит. Сегодня можете принять командование вашими крыльями, сир. Да хранят вас Двойные Клыки.
Итковиан поклонился и вышел из комнаты.
— А теперь, мой дорогой жрец, — сказал Брукхалиан, — вы доверяете этом… приглашениям?
Карнадас покачал головой. — Нет, не доверяю. Ничего не могу утверждать о личности пославшего их, о том, не враг ли он нам.
— Но он все еще ждет ответа?
— Да, Смертный Меч.
— Тогда дадим его. Сейчас же.
Глаза Карнадаса слегка расширились. — Сир, может быть, следует делать это в Гриве, чтобы не провести врага в сердце города?
— Дестриант, ты забываешься. Я — личное оружие самого Фенера.
Да, но достаточно ли этого? — Как прикажете, сир. — Карнадас вышел на середину зала. Закатал мокрые рукава рубашки, сделал левой рукой сложный жест. Перед ним образовался маленький шар света. — Это сделано на нашем языке, — сказал он, снова изучая послание. — Язык Фенерова Таинства, показывающий, что он имеет известное представление о нашем отряде и его бессмертном покровителе. Послание намеренно открывает его осведомленность.
— Которую еще надо проверить.
По сухому лицу Дестрианта промелькнула усмешка. — Я сократил список возможностей, Смертный Меч. Такое послание предполагает, что отправитель дерзок или, действительно, имеет отношение к нашему братству.
— Откройте послание, сир.
— Как прикажете. — Он снова сделал жест. Шар разгорелся ярче, стал увеличиваться, становиться прозрачным. Карнадас отступил на шаг, давая ему место, борясь с внутренней тревогой относительно природы таящихся за ним сил. — Сир, в нем души. Не две и не три — дюжина, может и больше — но все они связаны воедино. Я такого еще не видел.
В шаре медленно прорисовалась фигура человека, сидящего со скрещенными ногами. Темнокожий, тощий, носящий легкий кожаный доспех. На лице — выражение легкого удивления. На заднем плане Серые Мечи смогли различить стенки маленькой палатки. Перед человеком дымилась медная жаровня, отчего его темные глаза приобрели бледный отсвет.
