Дин Кунц - Вторжение
Дикарь, потрясенный совершенной по отношению к нему дикостью, откатился в сторону, прижал обе руки к укушенному, порванному лицу, вереща от боли.
Молли же выплюнула его кровь, ее едва не вырвало, сплюнула снова, схватила фонарик, поднялась.
У нее были какие-то секунды, три или четыре, пока он не отошел от шока. Потому что потом он бы бросился на нее, как разъяренный бык.
«Ягнята, — сказал он. — Маленькие ягнята — мои». Значит, в той комнате, куда вбежал Вергилий, был не один ребенок. «Жертвоприношение», — сказал он.
В поврежденном ухе звенело. Дико болел сломанный хрящ.
Где-то рядом лежал пистолет. Она должна его найти. Свою единственную надежду.
Ковер, лужица крови, ковер, грязный след, монеты, должно быть, высыпавшиеся из его кармана, все это выхватывал из темноты луч фонаря, но не пистолет.
Костеря Молли заплетающимся языком, воздух при каждом слове со свистом выходил из порванной щеки, мужчина уже стоял на четвереньках, собираясь с силами, чтобы подняться.
Надеясь выиграть время и найти-таки пистолет, она ударила его ногой, целя в голову, но промахнулась. Он схватил ее за ступню, чуть не повалил, но выпустил из руки.
Ковер, ковер, пятно крови, опять монеты, ковер, самокрутка с травкой, завернутая с обоих концов, ковер, пистолета нет, пистолета нет. Должно быть, мужчина упал на пистолет.
Время истекло. Она вбежала в ближайшую комнату, разгоняя тени лучом фонаря, захлопнула дверь за собой, поискала замок в надежде, что он есть, нашла всего лишь стопор собачки, не врезной замок.
Зафиксировала ручку, и тут же он врезался плечом в дверь. Схватился за ручку, чтобы повернуть. Молли понимала, что сейчас он попытается выбить дверь ногой. На стопор рассчитывать не приходилось. Слишком хлипкий.
Глава 55
Слева от двери стоял массивный стул с высокой спинкой, с вышитыми на сиденье мандолиной, флейтой, тромбоном и валторной.
В коридоре укушенный мужчина пнул дверь. Первый удар стопор выдержал. Второй мог его вышибить.
И второй удар вышиб стопор. Но ручка все равно не повернулась, потому что ее уже подпирала спинка стула. Стул выдержал и третий пинок, чего и следовало ожидать от добротно сработанной вещи, которая предназначалась для использования в упорядоченном мире.
Мужчина обругал Молли, забарабанил по двери кулаком.
— Я до тебя доберусь, — пообещал он. — Доберусь, как только покончу с моими ягнятами.
И, возможно, ушел.
Ждал он под дверью или нет, это был всего лишь мужчина, не чудовище из другого мира. Он не смог пройти сквозь закрытую дверь.
Многочисленные столкновения с неземными, немыслимыми угрозами не оставили на ней и царапины, а вот обычный мужчина ранил ее. И факт этот говорил о многом, пусть пока она и не могла сформулировать свою мысль словами. Но в который уж раз почувствовала, что находится на грани открытия невероятной важности.
Однако у Молли не было возможности соединять в единое целое отдельные фрагменты картинки-головоломки, на которую интуиция настоятельно обращала ее внимание. Для подобных раздумий требовалась спокойная обстановка и время, а она не располагала ни первым, ни вторым.
Зверь, которого она укусила, говорил про ягнят, детей, которых собирался принести в жертву. Чему, кому, на каком алтаре, с какой целью, значения не имело, в отличие от его намерений… и от нее требовалось остановить зверя.
Ушибленное ухо болело, кровоточило, но звон прошел. Она снова все хорошо слышала.
Правда, долетало до ее ушей лишь шебуршание в стенах, которое не складывалось в голоса.
К горлу подкатывала тошнота. Рот наполнялся слюной. Она по-прежнему чувствовала вкус крови, поэтому выплевывала слюну, а не проглатывала, и опять выплевывала.
Отвернувшись от двери, подсвечивая себе фонарем, она первым делом увидела топор, всаженный в боковую поверхность высокого деревянного комода. И на лезвии, и на рукоятке была кровь.
Молли стало дурно, она не хотела смотреть дальше, но понимала, что должна, и посмотрела.
Находилась она в кабинете, два окна которого выходили на деревья, увешанные мхом, и на лиловый полдень. За приоткрытой дверью находилась ванная.
Комнату она делила с двумя порубленными телами: мужчина лежал на полу, женщина сидела в кресле. Вроде бы она уже привыкла к ужасам, но все равно не могла смотреть на трупы слишком долго или слишком пристально.
Семейные фотографии на стене за столом показывали, что убитые — родители детей, запертых в комнате рядом с лестницей. Мальчик с ямочками на щеках и старшая сестра с черными волосами. Ровная челка закрывала чуть ли не весь лоб.
Ни на одной из фотографий мужчины со шрамом она не нашла. Он был незваным гостем. Молли прекрасно понимала, что Майкл Рендер — не единственный социопат, которого безмерно радовал хаос рушащейся цивилизации.
Жертвоприношение.
В поисках оружия она торопливо обыскала ящики стола. Надеялась найти пистолет или револьвер. Обнаружила лишь большие ножницы.
У нее за спиной раздался голос мужчины со шрамом: «Брось их», и тут же ствол пистолета, вероятно, ее пистолета калибра 9 мм, уперся Молли в затылок.
Глава 56
Массивный стул с высокой спинкой оставался на прежнем месте, подпирая ручку, но киллер не «просочился» ни сквозь дверь, ни сквозь стены.
Вероятно, ванная соединяла кабинет и спальню. Мужчина пробыл в доме достаточно долго, чтобы разобраться со взаимным местоположением комнат, вот и проник в кабинет кружным путем.
Молли не сразу бросила ножницы. Нарисованная ее богатым воображением картина изнасилования и пыток говорила за то, что она должна рискнуть, повернуться и вонзить ножницы ему в живот, в надежде, что пуля пройдет мимо.
Но она не знала будущего и не могла действовать исключительно из страха перед ним. Прошлое и будущее были одинаково далеки, только настоящее имело значение, тот самый момент, который и называется жизнью, когда человек делает выбор исходя и из практических, и из философских соображений.
Ножницы загремели, упав на стол.
Он сдвинул пистолет, уперся стволом в шею, полуобнял одной рукой, полапал грудь через свитер, движимый не похотью, а желанием причинить боль, что и сделал, сильно сжав грудь.
— Нравится кусаться, да? — Появившаяся дыра в щеке искажала голос, но изо рта воняло по-прежнему, разве что прибавился запах крови. — Ты ешь ягнятину?
Если бы она закричала, Нейл пришел бы на помощь, но для этого ему пришлось бы оставить на улице шестерых детей, под охраной только собак, на которых пала тень подозрений.
