Юлия Шолох - Звериный подарок
Прощай, Даренька! Переложил я тяжелую ношу на твои плечи, и эта мысль портит мне последние дни жизни. Но жизнь не очень справедлива, и как бы хотелось, чтобы мое письмо было самым сильным твоим в ней разочарованием.
В общем, теперь ты, Даренька, и есть самый настоящий звериный подарок.
Прости. Будь счастлива».
Пришлось еще вина заказать.
Да уж, Атис, подкинул ты мне свинью будь здоров. А я уж думала, больше меня ничем не удивишь.
Поговорим, дедуля?
Втянул меня, мало не покажется. Говоришь, звериный народ на порядок лучше? Чем? Даже хуже. У отца меня никто в грош не ставил, так хоть и не скрывали. А тут…
Что там еще должно волновать? Что дивы возьмут да и выживут зверей с их земель? Почему-то не волнует. Верею… не жаль. Весту? Мать? Старейшину? Может, и жаль немного, но почему я должна об этом думать? Мне своих, что ли, проблем мало?
Дальше что у нас тут?
Дедуля и правда вор. Хм, смешно. А как меня возмутила эта мысль, высказанная устами лесных? Как обидела! Тоже мне, защитница оскорбленных. Вот тебе еще одно доказательство, что жизни не знаешь.
Еще что? Я теперь звериный подарок! Была звериная игрушка, стала подарком. Разница-то небольшая. Существо, принадлежащее кому-то, зависимое. Неживое. Не очень-то приятно звучит.
Кстати, что там про жизнь? Не очень справедливая?
О боги, что же это за смех? Неужто мой? Такой страшный…
Вино и пережитая боль сгустили вечер до размера заполненной черным туманом и мерзкой сыростью комнаты, плотно сжавшись вокруг замершего за столом, почти неживого существа.
Ночь все-таки пришла, неся тихое, тревожное забвение.
На рассвете я выехала к чернокнижнице.
Глава 21
Путь вожака. Волки
Улем держал в руке обувную щетку, раздумывая, достаточно ли хорошо начищены его сапоги или еще немного подправить.
Неторопливые размышления его прервались, когда дверь распахнулась без стука и вошел Дынко, а вслед за ним залетело облако снега, тут же разнесшегося по всей комнате. Дынко молча прошел к огню и сел на стул, не снимая плаща, хотя беседа намечалась долгая.
Улем торопить никого не собирался. Из них двоих ответы нужны были не ему. Последний раз оглядев сапоги и решив, что чистить их дальше все равно не дадут, Улем понес их на место, к двери.
— Ну сядь уже, — неожиданно вымученно сказал Дынко.
Но Улем, аккуратно пристроив обувь у входа, потом еще сходил воды выпить, хотел оттянуть неизбежное, не любил никогда разговоров, считал толку от них нету. Но ведь не отстанет!
Вернувшись, Улем сел рядом:
— Говори.
— Улем… Кроме тебя, не знаю, к кому обратиться, кто…
— Без вступлений. Ты что хотел узнать?
— Ладно. Такое дело, не могу представить, куда она могла уйти. Она шла на юг, а потом резко на восток свернула, логика в поведении где? Что она должна была сделать?
Улему очень не хотелось отвечать, он даже весь сморщился, но ответить пришлось:
— Умереть.
Дынко вздрогнул:
— В смысле?
— В прямом. Она должна была умереть, и я действительно не понимаю, почему она все еще живет. Многое могу предположить: и куда пошла, и что думала, и как пряталась, но почему жить осталась… это просто невероятно!
Дынко закрыл глаза и через некоторое время взял себя в руки:
— Итак, она живет, это главное. Что дальше?
— Ну что, маяк есть?
— Маяк она выбросила, прямо в канаву, как вычислила его, неизвестно.
— Может, просто от кольца хотела избавиться?
— Не знаю, в общем, мы имеем: маяка нет, цели нет, куда пошла, никто не знает. Что скажешь?
— А что в городе делала?
— Переночевала в таверне, заплатила горничной за то, чтобы та посторожила, пока она с Радимом говорит. Потом еще купила набор метательных ножей в оружейном.
Улем удивленно поднял брови. Вот как, купила ножи, значит, жить и дальше собирается… пока что.
— Все?
— Все.
— Денег сколько у нее?
— Денег много, надолго хватит.
Улем уставился в стену и стал раздумывать. Какая интересная головоломка, если не обращать внимания, что речь идет о живых людях. Куда могла податься девчонка в чужой стране? К родным не вернется точно, для нее сейчас родных нет, только враги. Целый мир врагов, весьма унылая картина, но если не показывать ее Дынко, а оставить в своей голове, в чем-то даже совершенная. Огромный безжалостный мир, и ты один против него, как последний стебель в занесенном снегом поле. Красиво… Так, ну ладно, не будем отвлекаться. Людей, значит, вычеркиваем. К лесным тоже не пойдет, подсознательно они враги. Горные — друзья. Это знание старой жизни, следовательно, осознавать не будет, а примет как данное. Получается, к горным отправится, у зверей оставаться слишком больно, каждый из них логически ведет к вожаку. В болота тоже не пойдет, там без проводника погибнешь за сутки, а смерти она почему-то пока не ищет.
— К горным пойдет. Только вот, Дынко…
— Что?
— Есть еще та самая причина, по которой она живет. Мы ее не знаем, но это в ее поведении самый главный фактор, так что все равно бесполезно угадывать. Но если его не учитывать — к горным.
— Ясно, — тихо просипел Дынко, но вставать не спешил.
Улем только поморщился, Радима тоже на него повесить хотят, нашли советчика, когда в замке их целая куча: и волхв, и старейшины, и правитель.
— Улем, — неуверенно начал Дынко, — найти его, а? Надо вернуть, послезавтра совет племен, а вожака нет. Уже три дня прошло, мог бы наохотиться вдоволь. Он же на охоте?
— Раз сказал, — неопределенно пожал Улем плечами.
— Ну хорошо, а зачем ушел?
— С виной своей разобраться, — просто ответил Улем.
Реакция Дынко была такой странной, что даже немного его удивила — тот схватился за виски руками и глухо прохрипел:
— Это я виноват.
Улем вдруг подумал, что ему жутко неохота больше слушать все это унылое раскаяние, все эти печальные истории, все эти душещипательные речи, но способ их избежать существует только один — сделать то, чего от него хотят.
— Хорошо, найду его, только, Дынко, больше ко мне ни ногой, хотя бы неделю, ясно?
Приняв необычные мелкие движения головой за знак согласия, Улем поднялся и стал раздеваться.
Через пару минут в лесу за замком скрылась тень крупного, немного неуклюжего зверя.
В день совета племен вожак был на месте. Сидел рядом с правителем и выглядел вполне обычно, только на вопросы не сразу отвечал, а как будто очень долго думал, пытаясь понять, чего от него хотят. Главы племен не узнали, что Улем почти силой притащил его в замок за полчаса до начала совета, заставил перекинутся в человека, одел и привел за руку, как несмышленого ребенка. Мысленно Радим все еще оставался в лесу.
