Фаворит (СИ) - Цыбульский Станислав

Дыхание вырывалось сухое и горячее, в глазах темнело, но в какой-то момент я почувствовал, как тело одолевает очередную ступеньку, приспосабливаясь. Теперь воздух врывался в легкие свободнее, пусть и заныли ребра, а в груди словно с каждым вздохом раздували угли, там жгло, даже трещало, но в голове начало проясняться. Стало даже легче бежать, тело, кажется, стало легче на треть. Я вырвался вперед, едва не сбил бегущего передо мной человека, умерил скорость. Микроботы в крови спешно перестраивали, что-то расщепляли, торопливо переносили с места на место. Начал подкрадываться голод.

Обернулся на ведьму, спешащую в кольце воинов. Выглядела она немногим лучше, даже на ходу успевая отдохнуть. Если мое тело способно на такое, то уж ее микроботы, которых улучшала столетиями, вообще должны творить чудеса. Они и творят: молнии брались не из воздуха, магии вообще нет, есть наука, неотличимая от магии. В прежнем мире такого не мог никто, а теперь и мне захотелось вот так, одним взмахом руки…

Три десятка воинов, страшных, залитых кровью, тяжело дышащих, но упорно бегущих. Многие не доживут до вечера. Или уже утра? Чертова скачка, от нее напрочь пропало ощущение времени. Тоннель перестал понижаться, теперь вел прямо, никуда не сворачивал. Стены продолжали мягко светиться. Далеко впереди изредка появлялись серые плащи, поспешно уходили с дороги, скрывались в боковых отводах. Редкие смельчаки пускали стрелы, те бессильно ударяли в щиты, падали под ноги.

Наконец, потянуло свежим воздухом. Сначала едва заметно упала температура, повысилась влажность, я ощущал все это новыми обострившимися чувствами, запах был одновременно незнакомым и странно неподходящим для этого места. Пахло ароматическими маслами, дымом от сгоревшего дерева, но не обычного, наверняка привезенного издалека. К общему аромату добавился еще один. Этот можно было распознать легко: где-то далеко впереди горела мебель, вскоре я сумел расслышать треск огня, крики ужаса и боли. Бегущие пыхтели, шумно дышали, но вскоре и они услышали далекие звуки, начали тревожно принюхиваться. Я отстал немного, поравнялся с ведьмой. Та выглядела намного лучше, лицо уже не было таким бледным, круги под глазами смотрелись не такими ужасными.

— Так куда ведет этот проход?

— В замок императора. — Она заметила, как изменилось мое лицо, пояснила: — Не было времени все тебе объяснить, просто давай сперва закончим, хорошо?

Я сбился с шага, меня едва не стоптали бегущие следом, но нагнал, спросил:

— А что с Кеннетом? Куда дели ученого?

— Он где-то здесь, в тоннелях, но ты не думаешь, что император важнее?

— Для меня — нет, — я мотнул головой. — Вас тут толпа, ты и без меня справишься. Дай пеленг!

Ее глаза вспыхнули гневом. Ведьма недовольно поджала губы, но сдержалась, ответила сухо:

— Постарайся не умереть, хорошо?

Я коротко кивнул, прижался к стене, пропуская отряд. Аврора даже не обернулась, ее тонкую фигуру заслонили разгоряченные тела в доспехах. В голове раздался ее голос:

— «Вот место, где его видели в последний раз. Разберешься с этим делом — догоняй нас, там будет тяжело.»

Я потянулся, накладывая карту на сохраненную в памяти сетку тоннелей. От того, в котором произошло большое сражение, мы удалились на приличное расстояние, ученого потащили по уходящему в другую сторону. Но если попробовать срезать здесь… Карта была полна белых пятен, но некоторые линии, если их продолжить, вполне могли соответствовать реальности. Обновленное тело гудело от нагнетаемой силы, откат должен быть страшным, я точно потеряю килограммов десять массы, но до этого еще нужно дожить. И спасти Кеннета, которого втянул в эту игру.

На обратном пути не сдерживался, пустился во весь опор. Притормозил только у отворота тоннеля, по которому собирался срезать, пошел осторожно, но быстро. Здесь света не было, как и навязчивого чувства слежки, хозяева подземелий тратились только на ведение больших отрядов. Я активировал дополненное зрение на полную, видя теперь почти так же далеко, как при ярком свете. Впереди — никого, так что плиты под ногами снова слились в одну, темные норы боковых ходов мелькали так стремительно, что некоторые даже не успевал сразу заметить. Обогнув зал по широкой дуге, успел даже услышать голоса, шум, но посмотреть не решился.

Тоннель становился все уже, потолок опускался, стены уже не были такими ровными, а под ноги то и дело подворачивался камень, пол был присыпан гранитной крошкой. И в ней я разглядел следы. Трое, может, четверо, один из них идет неохотно или просто без сил: шаркает ногами, вон какие длинные полосы. Здесь упал, или уронили, остались четкие отпечатки ладоней, тонких, с длинными пальцами, такие не удержат меч или саблю. Я почти полз, изучая отпечатки, дошел до места, где след Кеннета пропал. Крови не было, из чего можно было догадаться, что его понесли. Оставалось надеяться, что живого. Я снова ускорился, хоть теперь и приходилось смотреть еще и под ноги. Миновал место, чем-то зацепившее взгляд, вернулся. Здесь они отдыхали, валялся пустой бурдюк из-под воды, вдоль одной из стен тянулась вонючая лужа, еще не успела впитаться в каменную пыль. Почти догнал!

Вскоре впереди раздались недовольные голоса, кто-то спорил на повышенных тонах, почти кричал. Не увидев никого в тоннеле, я остановился, дальше двигался медленно и тихо, увидел отвод, который пропустил бы на бегу, оттуда раздался злой голос:

— Кто учёныва тронет, башку снесу! В последний раз сказано!

Ему отвечали не менее зло, с вызовом:

— Вот ты ево и тащи, коль такой командир! У меня уже руки до полу!

— И у меня! — подхватил невидимый еще третий. — Скажем, что сам подох! Башкой приложился и того!

До меня донеслась возня, пыхтение, звонкий удар, кто-то вскрикнул. Я осторожно подошел, выглянул из-за угла. Совсем рядом, в паре метров, увидел спину крупного мужика, затянутую в кожаный доспех. Он как раз сбросил серый плащ, расставил ноги, готовясь к драке. Перед ним, защищаясь вытянутыми руками, стоял тонкий в кости воин, серый плащ сбился на сторону, он испуганно пучил. Еще один растянулся на спине посреди коридора, взгляд был ошалелый, он осторожно трогал челюсть. А за ними всеми сидел, небрежно прислоненный к стене, не кто иной, как сам Кеннет Белл. Связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту. Оба глаза заплыли, на лбу алела глубокая царапина, кровь уже остановилась, на воротнике и рукаве темнели бурые пятна. Лежащий на полу тем временем начал подниматься.

— Сразу бы и сказал, чево руки распускаешь?

Стоящий ко мне спиной ответить уже не успел. Потратив заряд, я сразил сразу двоих, его и того, что оставался на ногах, оба рухнули, как подкошенные. Третий еще поднимался, когда я оказался рядом, носок сапога ударил ему в подбородок, откинув голову. Отчетливо хрустнуло.

Кеннет следил за мной пустым взглядом, не сразу узнал, сперва попытавшись вырваться, когда я разрезал веревку на его руках и ногах. Избавляя ученого от кляпа, я говорил, стараясь звучать успокаивающе:

— Ну вот мы и снова вместе, дорогой друг. Я вижу, вам досталось, но и я торопился как мог. Ну опоздал чуть, с кем не бывает…

Взгляд Белла понемногу становился осознанным. Он дал мне осмотреть себя, затем слабо отстранился:

— Переломов нет, самый тяжелый ущерб они нанесли моему самолюбию, молодой человек! Помогите мне подняться… — Он едва мог держаться на ногах, сделал шаг, другой, тяжело вздыхая. — Ладно, лучше поздно… Но какие негодяи! Я сказал им, что никуда не пойду, и они принялись меня избивать! Ох…

Ноги ученого подкосились, он начал заваливаться, я поддержал под руку, спросил:

— Вы уверены, что можете ходить?

— Конечно! Мне еще года не было, когда… А! Вы про сей момент? Мне не очень хорошо, вы правы…

Он опустился на одно из тел, лежащих посреди коридора, но, кажется, даже этого не заметил. Я смотрел, как он щупает голову, шипит, задевая больные места.

— Нам нужно двигаться! — Я требовательно поглядел ему в глаза. — Если вы не в состоянии, то мне придется вам помочь!