Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне
В дверь отчаянно забарабанили. Сидящие переглянулись, потом Алет встал:
— Я открою.
"Неужели опять Сафер?" — испугалась Ранели. Ей не хотелось присутствовать при еще одной истерике. Прежде всего потому, что боялась не выдержать и вступиться за женщину. Опять свекор будет отчитывать…
Но в комнату чуть ли не ворвался симпатичный беловолосый парнишка. Он хотел что-то произнести, но губы дрогнули, и он вместо приветствия кивнул.
— Щуа, — представил Алет мальчика присутствующим и добавил, глядя на брата. — Берет имя Крохаль этой осенью.
"Тот самый! Тот, кто решил рискнуть собой…" — поняла Ранели то, что Сокол не произнес вслух.
— Что-то случилось? — Авиел подался вперед.
Мальчишка, недавно барабанивший в дверь, казалось, истратил силы снаружи, а теперь не мог даже рта открыть. Он только опять кивнул. Сокол подвинул ему стул и почти насильно усадил. Тана торопливо подала вина. Щуа мотнул головой, отказываясь, но Алет вложил кружку ему в руку и поднес к губам. Парень через силу глотнул. Переждал немного, затем опрокинул в себя содержимое одним махом и, со стуком поставив кружку на стол, произнес хрипло:
— Маму убили.
— Быть не может! — не выдержала Ранели. Она закусила палец, чтобы сдержать непрошеные слезы и слова.
Авиел подал знак, и перед Щуа появилась еще одна кружка с вином. Тут его не пришлось уговаривать, он схватил ее и тоже выпил залпом. Посидел, тяжело дыша.
— Можешь говорить? — потребовал Авиел строго.
— Да, — парнишка кивал так, что, казалось, шея сейчас переломится. — Она узнала откуда-то, что я согласился. Я не знаю откуда. Я не говорил, клянусь! Узнала и кричала. Говорила, что вообще меня на Обряд не пустит. Что дома запрет и все такое. А я сказал, что сбегу, и она меня не увидит никогда. И она вроде утихла. Я думал, что утихла. Но она куда-то уходила утром два дня назад. Я не знаю, куда она ходила. Вернулась заплаканная. Долго лежала. После вроде бы как ни в чем ни бывало работала. Только серьезная очень была. А вчера вечером сказала мне, что пойдет к Охотнику. Что все расскажет. Даже если я от нее отвернусь и прокляну ее, она все равно расскажет. Потому что, говорит, ты позже оценишь, что я сделала. И лучше ты будешь живой меня проклинать, чем я буду тебя мертвого оплакивать. Она говорила, что устала хоронить, что кроме меня у нее никого нет… Я долго с ней говорил. Кричал, умолял. Она ничего не говорила. Я ночью долго не спал. Через эйма за ней следил. А она спала. И я уснул. А утром ее дома не было. Я стал ее искать и…
Он задохнулся, будто подавился словами.
— Другие знают? — уточнил Каракар.
Щуа опять отчаянно кивнул.
— Теперь все знают. Она словно живая, но не дышит. Недалеко от домика Охотника. В двух лавгах всего. Точно спит. Даже улыбается, — голос повысился, и Ранели поняла, что у него сейчас начнется истерика.
Перед Щуа поставили еще одну кружку, но он уже не мог пить. Хотел, но не мог. Припал к ней жадно, но вино лилось по подбородку, холщовой рубахе.
Авиел вновь переглянулся с сыновьями. "Наверно, отправляют эйманов", — догадалась она.
— Почему раньше не рассказал? — Авиел удрученно опустил голову. — Не надо было ей к Охотнику.
— Не надо, я знаю! — с надрывом воскликнул Щуа. — Я знаю, что не надо. Это он ее убил, он! Он всех у нас убил. И ее убил!
Истерика все-таки началась. Да еще пьяная. Зачем они его напоили? Алет придерживал мальчишку, чтобы он не бился головой об стол. А Ранели казалось, что он так упорно кричит об Охотнике потому, что не хочет верить в то, что убили ее эйманы. Может быть, те же, что уговорили пожертвовать собой…
Авиел взглянул на Удагана. Тот поднялся.
— Пойдем-ка, я тебя уложу, — обратился он к Щуа. — Отдохнуть тебе надо.
— Нет! — истерика прекратилась так же резко, как началась. — Я домой. Я с ней должен. Я должен. Я пойду.
— Я провожу, — дернулся Алет, но Каракар покачал головой.
— Тана, проводи его, пожалуйста.
— Не надо меня провожать, — язык у Щуа заплетался. — Я сам. Я сказать хотел. Я убью Охотника, если вы его не убьете.
Тана подставила плечо, и парнишка оперся на него, сохраняя равновесие. Когда дверь за ними закрылась, Авиел посмотрел на Сокола:
— Ну что?
— Там толпа народа. И не надо бы нам к Щуа в дом соваться…
— Почему? — вскинулся Лев.
Алет помялся, взглянул на женщин. Трис торопливо вышла. Ранели осталась сидеть.
— Говорят, это мы ее убили.
— Что? — подскочил Удаган. — Мы-то тут при чем?
— А при том, что многие знают: она к нам приходила и угрожала рассказать о чем-то Халварду.
— Шереш, — Авиел стукнул кулаком по столу.
Лев опустился на стул, Алет последовал его примеру. Ранели все трое не замечали, будто ее место пустовало. Она немного поколебалась, а потом промолвила:
— Я, конечно, должна молчать… но вы обязаны туда пойти, — робко произнесла она. — И еще вы обязаны найти того, кто это сделал, если не хотите всегда быть изгоями.
Ей не ответили. Но и замечания не сделали — уже неплохо. После долгой паузы Авиел поднялся, направился к выходу. Сыновья пошли за ним. Ранели задержалась. Свекор распахнул дверь и замер. Ранели не выдержала и вскочила, чтобы увидеть, что происходит.
На пороге сидел орел. Каракар наклонился и снял у него с ноги записку. Огромная птица тут же взмыла в небо. Авиел развернул листок.
— Что? — тревожно спросил Лев.
Если бы он не спросил, опять бы не выдержала и влезла Ранели.
— Все отменяется, — сухо сообщил Каракар. — Главы Домов отказались от своей затеи. Орел сообщил то, о чем я и сам уже думал. Пока мы не найдем предателя, раскрывающего наши планы, предпринимать что-либо глупо.
— Предатель? — как-то очень равнодушно удивился Алет.
— Кто-то сообщил о том, зачем Корсак и Еж ездили на Гучин. Кто-то рассказал Сафер о том, куда вляпался ее сын. Да, среди нас есть предатель. И пока его не найдут, никто рисковать не будет, — он повернулся к Ранели. — Нэл, позови Трис и пойдем к Щуа. Надо помочь ему с похоронами, — он собрался выйти, но потом остановился и снова чуть обернулся. — Нет, Трис пойдет с нами, а ты побудь дома. Уберись тут, приготовь ужин.
Ранели отправилась на кухню. Она прекрасно поняла, что ее не берут вовсе не потому, что надо сделать что-то по хозяйству. Ее защищают от того, чтобы еще кто-нибудь не бросил ей презрительно, как Сафер недавно: "Шлюха Сокола!" И она с радостью останется. Именно с радостью! Девушка надменно вскинула подбородок.
14 сабтамбира, Цартан
Ялмари вместе со спутниками прибыл в Цартан ближе к обеду. Он заплатил пошлину, но "волки", заметив майора Шрама, велели мытарю вернуть плату за него. Вернуть майору. Ялмари в душе рассмеялся этой солидарности. Етварт Шрам перекинулся парой слов со стражниками. Принц не ждал его. Присматривая за Свальдом, поехал вслед за лордом.
