Иней Олненн - Цепные псы одинаковы
— А вот про себя забыл.
Занялись своими ранами. Оярлику досталось сильно — если б не увернулся, быть бы ему без ноги. Аарел Брандив края сшил не хуже самого Травника, Ингерд ему помогал — кровь убирал. Эйрика тоже зацепило хорошо: чуть повыше и чуть поглубже — лежать бы ему сейчас бездыханным. Только Волк и Орел невредимы остались.
— До вечера отдыхать будем, — сказал Ингерд. — Может, очнется Травник.
Но Травник не очнулся. Они все спать легли, Орел караулил. До самого до темна спали, от мошкары ксарами закрывшись, на закате проснулись, а Травник — нет.
— Плохая рана, — Аарел Брандив, подняв рубаху, мрачно разглядывал Травников живот.
На повязке проступило алое пятно, увеличиваясь незаметно, но неотвратимо.
— Ему помощь нужна, — говорит Оярлик.
— Тебе тоже, — ответил Ингерд.
— К Медведям идти надо, — молвит Брандив.
Но Ингерд воспротивился.
— Опасно соваться к Медведям, не жалуют они чужаков. Да и дороги туда нет.
Лис и Барс молчали, но было видно, что эта затея им тоже не по душе.
— Дорогу отыщем, — гнет свое Орел. — Травник долго не протянет, а близкого жилья тут нет, сам знаешь.
Еще бы Ингерду не знать. В обход Медвежьих земель только земли Волков были, да только Волков там уже не сыщешь, а через Стечву — владения Вепрей, не у них же помощи просить…
— Ладно, — сдался Ингерд, — была не была. Пойдем через болото, к Медведям.
Оярлик и Эйрик переглянулись, на их лицах читалось примерно следующее: не умрем от ран — утонем в болоте, не утонем в болоте — порешат Скронгиры, и так, и этак, и разэтак — верная смерть. И пошли собирать пожитки, после боя раскиданные по канавам и лужам.
Для Травника соорудили носилки, погрузили его и к ночи выступили. Носилки несли Ингерд и Аарел — Оярлик и сам шел плохо, а у Эйрика правая рука, считай, не действовала.
Шли долго и, хоть ноша тяжелой не была, все ж уморились. Низина все больше превращалась в болото, стали попадаться бочажки, и, как назло, луна была молодая, света не хватало. Впереди замаячила гряда холмов плосковерхих, и Одинокий Охотник сказал:
— За этими холмами настоящие болота начинаются, соваться туда ночью — смерти подобно. На холмах заночуем, внизу нельзя — змей много. Волк, дойдешь?
— Я-то дойду, — отозвался Ингерд. — Эй, ребята?
— Дойдем, — вяло ответил Оярлик.
Лис и Барс совсем обессилели, но мысль о ночевке среди ползающих гадов заставила их идти дальше.
Холмы оказались невысокими и пологими, но Травника на носилках туда тащили все. На верхушке все ж посуше, да и кусты от чужих глаз укроют.
Взобрались уже на последнем издыхании, Оярлик не раз позавидовал Травнику, чай, не сам поднимался, а у него-то нога болела — не наступить. Втащили носилки, на удобное место поставили, чтоб голова выше ног лежала, а Эйрик с Ингердом за кусты отошли.
Барс, значит, ветки-то раздвинул, только шаг вперед сделал — и закачался на обрыве, Ингерд едва успел его за ворот куртки схватить, а Эйрик уже сам назад шарахается, а в глазах — ужас. Тут Ингерд из-за кустов выглянул и похолодел.
Все холмы тут одной стеной вниз обрывались, внизу, далеко, туман клубился, а из этого тумана — вечувары поднимаются, огромные идолы чернотелые, ростом в четыре человека, над холмами высятся, на Ингерда смотрят. Луна тускло светит, а вечувары цепью стоят, а в глазницах — чернота, а по телам их могучим Руны ползут, змеятся, и страшны в темноте застывшие лики.
— Ветер, пошли отсюда скорее! — сдавленно Эйрик шепчет и за рукав Ингерда прочь тянет.
А Ингерда и упрашивать не надо — чуть не бегом обратно кинулся.
— Чего это вы? — спрашивает Оярлик, когда они, как два лося, напролом сквозь заросли выскочили. — Неужто Медведи уже за вами гонятся?
— Поди сам посмотри, — огрызнулся Эйрик, но сразу опомнился. — Нет, лучше не ходи.
— Да что там такое? — Оярлик с одного на другого взгляд переводит и тень страха на лицах видит.
— Вечувары там стоят древние, — отозвался Аарел Брандив. — Вот Барс и Волк нос к носу с ними и столкнулись.
— Ты знал? — вскинулся Ингерд. — Почему не предупредил?
— Да не подумал я, — ответил Орел, Травнику на живот свежую повязку накладывая.
— Здесь не пойдем, — отрезал Ингерд. — К Стечве свернем.
Орел поднял голову.
— Отчего же?
— Вечувары стоят как дозорные на границе, их много, они нас не пропустят.
— Пропустят они того, кто идет с добром, — молвит Аарел Брандив, — а мы идем за помощью. Сделаем крюк — похороним Травника.
Ингерд сел на землю и запустил руки в волосы. Нелегко ему было победить вековечный страх и нарушить запреты, возведенные еще его пращурами.
— Решайся, Волк. Время дорого.
Ингерд поглядел на неподвижного Травника, на Оярлика, что стоял, на дерево опершись, — на ногу-то ступить не мог, на Эйрика, чья рука через плечо перевязана была, и вздохнул. Страх страхом, а обречь товарищей на долгую дорогу, сулящую гибель, он не мог.
— С рассветом идем мимо вечуваров, — сказал он.
Ночь прошла беспокойно. Травнику сделалось совсем худо, он метался в жару и начал бредить, и слова произносил незнакомые, красивые и пугающие. У него снова пошла кровь, весь он обливался ледяным потом, а помочь ему не могли. Плохо пришлось и Оярлику, и Эйрику, раны у них разболелись, из-за сырости постоянной затягивались плохо, да еще мошкара проклятая досаждала. Аарел Брандив сидел около молодого ведуна, смачивал его губы водой из фляги — это все, что он мог для него сделать. Лис и Барс пытались уснуть, чтобы хоть ненадолго забыть о боли, но не получалось. Ингерд решил пройтись.
Он отошел от стоянки, подумал немного и повернул к обрыву. Шел осторожно и тихо, помятуя о круче и вечуварах, и все же снова ощутил колючий холодок, когда увидел перед собой полночный лик безымянного идола.
Ингерд заставил себя преодолеть страх и сел на краю обрыва. Неярко светила луна, где-то кричала выпь. Внизу стелился туман, скрывая кусты и корни деревьев, но Ингерд знал: там болото — огромное, гиблое, в нем нет дорог и троп, в нем — смерть. С восходом они пойдут туда, и сколько бы они ни прошли, никто до них не прошел больше.
Ингерд сидел на краю обрыва, из-под ксара блестели только глаза. Он держал в руках меч, сжимая рукоять, словно брал у него силу. Этот меч был молод, гораздо моложе прежнего, который достался ему от деда. Этот меч был другим, как стал другим и сам Ингерд, в одночасье лишившийся дома, семьи, жизни.
Шевельнулась ветка, из травы вспорхнула птица испуганная. Из зарослей неслышно появился Аарел Брандив, подошел и сел рядом. Некоторое время они молчали, тишину слушали, потом спрашивает Орел:
