Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга II
Картина
Солдат подкожного эскадрона смерти крутился вокруг собственной оси и выпускал из тела маленькие чёрные пузырьки. Смайк с отвращением отвернулся и закричал на стены подкровной лодки:
– Почему я? – кричал он. – Почему именно я всегда попадаю в подобные ситуации? Чем я это заслужил?
– Ты же не ждёшь от нас ответа? – спросила несуществующая крошка номер один.
Смайк удивился странному тону, зазвучавшему в голосе крошки.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мы знаем всё, Смайк.
– Что вы знаете?
– Ну… всё. Всё о тебе.
– Обо мне? Что такого важного может быть вам обо мне известно?
– Уверен, что хочешь пример?
– Теперь мне действительно любопытно.
– О, нам известно, что ты был судьёй в профессиональных боксёрских поединках фанггов и военным советником наттиффтоффских малых войн.
– Да, и официально аккредитованным секундантом в дуэлях флоринтской элиты, и хронометражистом в шахматных турнирах вольпертингеров в Бухтинге.
– А также организатором петушиных боёв, казначеем замонийской червячной лотереи, натравщиком в мидгардских боях гномов и крупье в Форте Уна, городе вечных азартных игр.
Смайк озадаченно улыбнулся.
– Эй, – сказал он. – Вам действительно кое-что обо мне известно. Вы можете читать мысли?
– Конечно можем, Смайк. И поэтому нам также известно, что ты прячешь в своей комнате воспоминаний. То, что спрятано под тёмным покрывалом.
Смайк испуганно сглотнул слюну.
– Ты же не думаешь, что мы позволим кому-то, про кого мы ничего не знаем, ездить на нашей самой ценной машине? Про него мы должны знать не просто всё, а абсолютно всё.
У Смайка выступил пот. Он никому никогда не рассказывал о комнате воспоминаний. Даже Румо.
– Мы знаем о тебе всё, Смайк, с той самой секунды, как ты вошёл в нашу лодку. Никто не сможет сделать это до того, как мы его полностью не проверим.
– Мы недоверчивы, Смайк.
– Доверие мы также давно преодолели.
– Что вам известно о комнате воспоминаний? – серьёзно спросил Смайк.
– Мы знаем, например, что находится под покрывалом, – сказала несуществующая крошка номер один.
– Это – картина, – сказала несуществующая крошка номер два.
– Это картина Драконгоры, не правда ли, Смайк? – сказала несуществующая крошка номер три.
Смайк глубоко вдохнул. Он не отвечал.
– Что случилось, Смайк? Ответы закончились?
– Я не знаю, о чём вы говорите, – неуверенно сказал Смайк.
– Ты был там. Ты был в Драконгоре.
– И не только это. Ты навсегда изменил её внешний вид, Смайк.
– Ты тот, кто окрасил её в красный цвет.
– Неправда! – крикнул Смайк. – Никто не знает…
– Да, никто кроме тебя не знает, что ты был предводителем хундлингов, организовавшим, так называемую, мирную осаду Драконгоры.
– Великолепный план, Смайк. Действительно гениально!
– Ты был владельцем кабака, где встречались солдаты, безуспешно осаждавшие Драконгору. Ты был издателем, издававшим работы драконов.
– Ты вскрыл Драконгору, Смайк.
– Поздравляем. Стратегический шедевр.
– Кто вам позволил рыться в моих воспоминаниях?
– Ну, Смайк, ты же не думаешь, что мы будем проводить сложную операцию вместе с кем-то, против кого у нас не было бы козырей?
– С невинным?
– Нельзя же для таких дел использовать настоящих героев.
– Нам нужен кто-то отчаянный.
Смайк кашлянул. Казалось ему или на борту на самом деле становилось меньше воздуха?
– Признавайся, Смайк!
– Ты окрасил Драконгору в красный цвет.
– Кровью.
– Таким количеством крови, которое можно смыть только кровью.
– Тебе стоило бы искупаться, Смайк.
– В крови Ралы.
Смайк долго молчал, было лишь слышно его тяжёлое дыхание. Несуществующие крошки тоже молчали.
– Тогда я был другим, – сказал он, наконец. – Я был молод. Я совершил ошибку. И я за это заплатил. Я был на Чёртовых скалах.
– Как видишь, Смайк, этого оказалось недостаточно. Ты же сейчас здесь.
– Ты притягиваешь неудачу, как магнит металлическую стружку.
– На тебе лежит проклятие. Проклятие Драконгоры.
– Что я должен делать? – с отчаянием спросил Смайк.
– А вот это уже правильный вопрос, – сказала несуществующая крошка номер один.
– Именно, – сказала несуществующая крошка номер два. – Ты должен что-то делать.
– Ты должен сражаться, – сказала несуществующая крошка номер три. – Впервые в своей жизни ты должен сделать это сам, вместо того, чтобы за тебя это делали другие.
Битва бессмертных
Когда Рибезел вместе с вольпертингерами и йети поднялись на балкон медных парней, командование взял на себя Шторр-жнец.
– Ты и вольпертингеры сперва оставайтесь в укрытии, – прошептал Шторр. – Сейчас полетят клочки по закоулочкам. Расслабьтесь и наблюдайте за игрой.
Затем он беззвучно отдал сигнал к наступлению. Для медных парней, стрелявших по вольпертингерам на арене, нападение йети оказалось большой неожиданностью, но они быстро сориентировались, схватили оружие для ближнего боя и приготовились к сражению. И оно началось, самое мощное из всех, которые видел Театр красивых смертей. Дубинки, мечи, гигантские железные молоты, косы, моргенштерны и топоры ударялись друг о друга и вокруг, из-за летящих искр, было светло, как днём.
Рибезел, Йодлер-с-гор и другие вольпертингеры стояли в стороне и смотрели на сражение, которое одновременно очаровывало и парализовывало. Балкон медных парней был похож сейчас на кузницу, гремел металл, летели стальные стружки, а воины стонали под мощнейшими ударами. Если бы Рибезел или кто-то из вольпертингеров оказался между сражающимися, то его мгновенно раздавили, как насекомое.
Гомункел видел, как трое йети окружили медного парня и безустанно, осознавая свой долг, выполняли разрушительную работу. Как бы часто не отскакивали от металлического тела их мечи и топоры, йети продолжали снова и снова наносить удары, как будто они пытались выковать в кузнице железную колоду. Они ритмично били по медному парню, пока Рибезел не увидел, как с его шлема отлетели первые шурупы. И после этого йети продолжили свою работу с двойной силой.
Мимо прошёл Шторр со своей огромной косой, указал на сражающихся и крикнул Рибезелу:
– И они бессмертны? Хочу на это посмотреть! Ты хотел знать могут ли мои парни сражаться? Тогда посмотри внимательно, малыш, и скажи мне, как они сражаются?
– Они хорошо сражаются! – сказал Рибезел и быстро закивал головой. – Очень хорошо!
