Андрей Егоров - Стерпор
– Хуже некуда, – честно ответил колдун, – кажется, он собирается нас прикончить.
Внизу послышался какой-то хруст и звук обдираемой коры, потом что-то глухо ударило и все стихло.
– Как ты думаешь, он карабкается вверх? – поинтересовался Кар Варнан.
– Спускайся и дерись, как мужчина! – взвизгнул Ламас.
– Ты прав, наверное, я так и поступлю, – ответил великан, но остался сидеть на месте.
– Он сожрал Дарта Вейньета и отправился спать, – заметил Ламас, – бедняга Дарт, он подавал такие надежды.
– Да, мне он тоже нравился. – Варнан принялся увлеченно вглядываться во мрак под деревом, но что-нибудь различить так и не смог.
Снова послышался хруст.
– Он что, на дерево лезет? – шепотом спросил Варнан.
– Да, может, – неуверенно ответил Ламас, – у них вообще-то и крылья имеются. И тело свое они могут растягивать. Вполне может зверюга и на дерево влезть. И чего я сюда забрался? – всхлипнул он.
– Это ты нас сюда заманил, – вдруг разозлился Варнан, – лежали бы сейчас в поле, где нет таких жутких монстров.
– Но я же не думал, что они могут обитать в этой части леса, – попытался оправдаться Ламас, голос его звучал жалко и подавленно.
В этот момент раздался ужасающий скрежет и стук, такой, словно десяток дровосеков взялись за дело одновременно.
– Что… что это он там делает? – Варнан шумно сглотнул слюну.
Дерево вдруг содрогнулось и начало крениться. Кар Варнан и Ламас бешено закричали, ощущая, как твердая поверхность шершавого ствола падает куда-то, увлекая их за собой…
Я приподнялся на локте, почувствовав себя немного живее… Теперь уже перед моими глазами возникло нечто странное. Темный силуэт дерева. Оно вдруг пронеслось высоченной громадиной, и до меня донесся дикий крик – два знакомых голоса вопили в унисон. Дерево рухнуло неподалеку, взметнув тучу прелой листвы… Я стал медленно приподниматься, вынимая из ножен Мордур, до которого так и не успел добраться на поляне.
Некоторое время я наблюдал за перемещениями муфлона. Чудовище долго и тщетно пыталось погасить магический костер, оно топтало его ногами, дуло на него смрадным дыханием и хлопало крыльями, стараясь задуть огонь, забрасывало листвой, а напоследок даже помочилось. Воздух наполнился омерзительным запахом, но костер продолжал пылать, назло всем потусторонним созданиям. Муфлон страшно рассердился, он забегал по поляне, ударяя лапами в свою выступающую вперед птичью грудь, несколько раз разбрасывал крылья и беспрестанно храпел, рычал и плевался. Наконец, он немного успокоился и замер, вслушиваясь в ночной мрак.
Я решил подползти поближе и, стараясь не шуметь, передвигался очень тихо, наблюдая за поводившим в воздухе тяжелой, омерзительной мордой муфлоном. Должно быть, он принюхивался. Если эта зверюга, ко всему прочему, обладала отличным нюхом, тогда мне точно конец, но, судя по всему, муфлон льстил себе, когда думал, что его мелкий нос может служить достойным органом обоняния, он так ничего и не уловил. Тогда муфлон опустился на колени и принялся шарить в наших дорожных сумках громадными лапами. Потом нашел что-то съестное и немедленно сунул это в рот. Жевал он с видимым удовольствием, опять порылся, снова съел что-то, и снова… Вскоре, проявляя завидный аппетит, он опустошил все наши запасы, отполз к стволу большого дерева, уселся возле него и принялся с видимым удовольствием почесывать о жесткую кору широченную спину, время от времени звучно рыгая. Рот его растянулся в омерзительную ухмылку.
Я рассматривал муфлона и привязанных к коряге лошадей. Все происшедшее стало для них настоящим потрясением, лошадки наши жались друг к другу и испуганно фыркали, близость страшного зверя пугала их. Я потер ушибленную грудь и про себя пообещал муфлону, что непременно прикончу его, как только мне представится такая возможность.
Зверюге вдруг что-то пришло на ум. Муфлон вскочил на ноги, рыгнул еще разок и отправился к лошадям. Те в страхе забились на привязи и испуганно заржали.
– А ну-ка, – сказал муфлон и пощупал бока одной из них.
Он явно собирался ими тоже поужинать. Я смерил расстояние до муфлона. Мордур, когда я пристально рассмотрел его, показался мне ничтожно малым. Муфлон пошевелил массивными плечами и усмехнулся. Вдруг что-то хрустнуло со стороны упавшего ствола. Чудовище мгновенно подобралось, оставило лошадей и устремилось туда. Я тем временем быстро прополз вокруг, добрался до лошадей и перерезал веревки, державшие их на привязи. Оказавшись свободными, лошадки наши немедленно ринулись врассыпную.
– А-я-я, – оборачиваясь, завопил муфлон и пустился вдогонку.
Одна из лошадей бежала прямо через поляну, муфлон неуклюже скакнул, но она изменила направление и муфлон приложился гнусной мордой о землю. Лошадки быстро разбежались. А я отполз подальше в тень и продолжал за ним наблюдать. Я рассчитывал, что муфлон кинется за ними в чащу, но вместо этого зверюга присела на корточки и стала внимательно обозревать пространство. Судя по всему, он искал злоумышленника, который отпустил лошадок, искал меня! Я решил, что имеет смысл забраться еще дальше. Пополз назад со всей возможной осторожностью, но тут, как назло, под ногой у меня оглушительно хрустнула ветка, да еще отчаянно захотелось прокашляться – ушибленная грудь болела все сильнее. Услышав звук, муфлон насторожился, а потом решительно двинулся в мою сторону.
Определенно он направлялся прямо ко мне и совсем не с добрыми намерениями. «Бежать, – подумал я, – прямо сейчас, пока не поздно, вскочить на ноги и кинуться прочь, через лес, как можно скорее». Потом понял, что бежать бесполезно, – все равно догонит и сожрет.
Я стал пробираться в сторону, надеясь, что мне удастся избежать встречи с муфлоном. Но он мгновенно заприметил движение и медленно, крадучись, пошел ко мне. Судя по всему, муфлон пребывал во власти иллюзии, что я его не вижу. Он крался, как хищник, который выследил добычу и теперь осторожно подбирается к ней, чтобы выбрать момент, прыгнуть и оборвать дыхание жертвы.
Меня спасло только то, что Ламас внезапно издал из темноты протяжный стон и муфлон резво метнулся куда-то и скрылся во мраке. Если Ламас серьезно ранен, лежит сейчас без движения и может только стонать, то для чудовища он станет легкой добычей. Я должен выручить старика из беды. Он не раз помогал мне, и я не могу его бросить. Ох, уж этот мой извечный героизм. Я должен был заявить о себе. Ничего не поделаешь. Если ты родился героем, то это останется с тобой навсегда.
– Ну и ночка, – громко проговорил я, поднялся на ноги и стер со лба пот, выступивший вовсе не от страха, а от переживаний за старика Ламаса.
