Ольга Денисова - За Калинов мост
Она умерла внезапно, за одну секунду. Ее существо сопротивлялось этому узелку, Она билась, как птичка, запертая в клетку, хотела улететь и не могла. Эти несколько дней рядом с ней не сделали его счастливым. Он бы развязал узелок, если бы не надеялся на то, что она привыкнет, смирится с желанием быть рядом с ним. Она не полюбила его, Она просто не могла его оставить.
Он думал, Она умерла оттого, что не перенесла неволи. Если бы не оборванная на узелке ниточка, он бы и не догадался, в чем истинная причина. И только через несколько лет, обливаясь холодным потом, он понял, как рисковал – ведь узелок мог оборвать и его нитку тоже. Это чистая случайность, что сам он остался в живых. Он поклялся, что никогда больше не прикоснется к нитям судьбы, никогда не вмешается в то, что влечет за собой необратимые последствия, не рискнет тем, что ему не принадлежит.
Oenothera libertus перевернула все. Пришло время нарушить клятву.
Игорь. 23 – 24 сентября
«У меня ведь не год служить, а всего-то три дня; если упасешь моих кобылиц – дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся – торчать твоей голове на последнем шесте»
Марья Моревна: N 159. Народные русские сказки А. Н. АфанасьеваЗеленая поляна с мягкой травой никак не вязалась с осенним пейзажем. Это был уголок лета – лета после дождя, когда тучи должны вот-вот рассеяться, и после этого наступит ясная ночь. Сочная чистая зелень, какой она бывает только в начале июня, выдавалась из легких сумерек, выпячивала свою броскую, беззастенчивую яркость, словно бросала вызов смурной осени.
Одиннадцать белых кобылиц выскочили из осени в лето с радостным ржанием, и Игорь поспешил соскочить с двенадцатой, чуя, как ей хочется присоединиться к сестрам. Сзади трусuл Сивка, едва поспевая за длинноногими красавицами.
Игорь приехал на Ромашке – самой своенравной и темпераментной из всех. Она единственная сумела скинуть его на землю, и не один раз, а трижды. Игорь умел падать с лошади, это была первая наука, которой обучил его угрюмый Орлик и больничный сторож, всегда пребывающий навеселе. Но отбитый левый бок все равно болел, да и усталость с непривычки брала свое. Он никогда в жизни не пас лошадей, и понятия не имел, как это делается. Игорь слышал, что лошадей спутывают на ночь, но, пожалуй, эти лошади не позволят сотворить с собой такого насилия, не для того они вырвались из тесной конюшни, чтобы щипать травку, пусть и очень сочную. Они хотели порезвиться, побегать и поиграть, и большая поляна у широкой реки с пологими берегами вполне для этого подходила.
Игорь сел на траву, подстелив фуфайку – надо посмотреть, что будут делать лошади, и потом решать, в чем, собственно, состоят его обязанности на ближайшую неделю. Он проехал на каждой из них, и каждая пробовала брыкаться и «свечить», но, слезая на землю, он знал – кобылица признала в нем седока. Однако седок и пастух, наверное, разные вещи. Отсутствие удил во рту лошадок расслабляло, и никакого уважения с их стороны он не ощущал, только настороженность, смешанную с еле заметной приязнью.
Возможно, этих обязанностей и нет вовсе, и цель старухи только и состоит в том, чтобы привязать его к этому месту на неделю. Убрать с глаз, потому что совершенно очевидно – срок Маринки истечет до того, как пройдет семь дней и семь ночей. Сколько времени у него осталось? Два дня? Три? Нет. Прежде чем сделать вывод, Маринка переспросила его про сегодняшний день. Как будто это очень важно. Если бы сегодняшний день считался, все было бы по-другому? Значит, седьмой день, двадцать девятое, и есть назначенный срок?
Что ж, тогда старуха не должна догадаться о том, что им известны ее планы. Если, конечно, Маринка правильно поняла ее намерения.
Сколько времени потребуется, чтобы выйти из этого леса и добраться до Волоха? Может, его обряд и не проверен, может, маг и переоценивает свои силы, но, по крайней мере, он не темнит, не угрожает и никого не берет в плен. А возможно ли вообще выйти из этого леса тем же путем, каким они сюда пришли? Если это возможно, то примерно два дня нужно на то, чтобы дойти до шоссе и автобусов. И два дня, в случае чего, на путь назад. А если обряд Волоха не сработает? Он говорил, что проводить его надо в тот самый, назначенный, день. Тогда вообще не остается шансов вернуться к старухе. Может быть, старуха вовсе не хочет Маринку убивать? Но тогда чего она добивается?
Игорь обхватил голову руками. Что делать? Кому верить и на что надеяться? Пойти к старухе и спросить ее прямо? У него уже была такая возможность, но задать ей хоть один вопрос почему-то язык не повернулся. Старуха подавляла его, подминала под себя, Игорь не только боялся ее, он перед ней робел. И дело не в ее очевидной физической силе, и не в угрозах, которые она не задумываясь приведет в исполнение. Игорь всегда уважал стариков, и считал это признаком хорошего воспитания, а в старухе сосредоточилось, собралось в пучок это его уважение, разрослось до невероятных размеров и приняло гротескную форму.
На поляне совсем стемнело, и над ней тут же ярким, радужным фонариком повисла перелет-трава. Волох говорил, что травка существо хитрое и небескорыстное. Ее сущность враждебна человеку, она – проводник в мир мертвых. И хозяйка ее живет в домовине, в избе смерти. Кто знает, чего они хотят? Заманили в лес, как малых деток, и теперь жаждут крови? Тогда почему не убили их сразу? Или убийство должно включить в себя элементы ритуала? Ленка умерла без сложного антуража, ее просто убило током. И остальные его односельчане умирали по вполне естественным причинам.
Или все дело в нем самом? Он – человек, которому травка опустилась на ладонь. Один на сотню обычных людей. И получить ее семена можно, сбрызнув цветок его мертвой кровью. Когда выпадет первый снег. Через неделю, конечно, первого снега не предвидится, но кто знает, какова будет третья служба и сколько отнимет времени. Только зачем это надо? Достаточно запереть его в бане на месяц-другой, и не испытывать судьбу. Есть, конечно, еще один вариант – обменять свою жизнь на жизни Светланки и Маринки, если старухе настолько нужна его мертвая кровь. Только умирать совсем не хотелось.
В шею ткнулись мягкие горячие большие губы – Сивка всхрапнул и потерся носом об ухо Игоря. Игорь погладил его большую голову: и этот непонятный конь тоже принадлежит старухе, наверное, тоже хитрый и небескорыстный, враждебный человеку по своей сути. Думать так не хотелось, ни про коня, ни про травку.
Игорь просидел всю ночь, перекладывая в уме кусочки головоломки, но к однозначным выводам так и не пришел. Единственное решение, которое он принял – это заездить Сивку. Для начала. Кобылицы, конечно, очень хорошие и быстрые лошади, но уж больно привередливы и строптивы. Сивка же вовсе не похож на них. А имея коня, можно добраться до Волоха значительно быстрей, чем пешим ходом.
