Галина Ли - Своя дорога
На плоское туловище маг пустил ребра и позвоночники, они сплетались между собой хитрым узором, образуя единую массу. На конечности пошли мослы бедренных и берцовых костей, соединенные пожелтевшими сухожилиями и плоскими белыми лентами кожи. Глаза уродливой твари заменили три черепа по самую макушку залитые зеленой слизью, а главным оружием стали острые жвала. И материала на свое детище неведомый мастер не пожалел — паук получился не маленьким — локтя четыре в высоту.
Чудовище угрожающе подняло над головой переднюю пару ног, и я заметил, что на концах они походят на птичьи лапы.
Сучий хвост… Так вот кто следил за нами! Да как же он в тех зарослях уместился-то?!
Словно потешаясь над моим изумлением, паук припал к земле, готовясь к броску, сразу став ниже не пару локтей.
А затем тварь кинулась на меня, норовя опрокинуть одним ударом. Я метнулся в сторону, оставив чудовище с носом.
Я успел кинуть взгляд на товарищей: сирин уже сплел защитный круг, оградив себя и девочку. Рош-мах трансформировалась обратно в кошку, с явным намерением поучаствовать в потасовке.
Это она зря, без помощников справлюсь!
Шустрая, конечно, тварь, но не шустрее прочих. Тем более, что одна и не особо сообразительна.
И тут позвоночник кольнули холодные иглы: чувство опасности дало о себе знать. Оглянуться не удалось, мой противник напал, и я сделал то единственное, что мог — нырнул вперед, прямо под брюхо паука, кубарем прокатившись по жухлой траве и заодно подрубив одну из ног монстра.
Истлевшая кость расщепилась, укоротившись на ладонь, но чудовище словно и не заметило потери. Боюсь, чтобы его прикончить, придется всего нашинковать ломтями.
Паук запоздало присел, стараясь придавить брюхом врага.
Увы, отрубить еще что-нибудь, воспользовавшись своим преимуществом, я не успел: прямо по собрату, не давая ему подняться, лезла вторая тварь, копия первой гадины.
Накаркал! И не перекинешься ведь ни хрена!
Правда второй паук все-таки сыграл нам на руку, обездвижив первого монстра: подоспевшая рош-мах залепила когтями придавленному насекомому оплеуху, и один из черепов покатился гнилой тыквой прочь, разбрызгивая зеленую слизь.
Я отбежал на несколько шагов, увлекая за собой насекомое, а потом метнул нож, с удовлетворением проследив, как раскололась одна из «голов».
Паука потеря не остановила.
На этот раз я не стал избегать прямого контакта, а сам кинулся нежити на встречу.
— Дюс, бей по черепам!! — донесся до меня усиленный заклинаниями голос сирин.
Ага, ладно, по черепам, так по черепам! Волшебники умные, им виднее… обычно.
Паук попытался поймать меня, но я ушел в сторону, отрубил одну из протянутых ног, а затем быстро прошелся клинком по остальным конечностям с моей стороны.
Все, гниль самоходная, отбегался!
Лишенный ног с одной стороны, паук завалился на бок, суматошно молотя оставшимися лапами и пытаясь подняться.
Я снес оставшиеся черепа, мелко порубил обездвиженное тело и хорошо потоптался по ломким костям сапогами. На всякий случай, чтобы не ожил.
Все. Хвала Ирие.
Теперь осталось выяснить, кого мы должны поблагодарить за «подарочек».
Хотя тут и думать-то нечего.
Выжил, значит, скотина маглук. Интересно… Это каким же образом? По идее злобный маг должен вообще должен был сдохнуть после того, как я ему кисти перетянул! Или как минимум потерять обе руки. Через два часа в перетянутых кистях образовалась бы «дурная» кровь. А это, без срочной ампутации — гангрена. Не иначе, колдуну кто-то помог. Зря мы его по настоящему не повесили.
Я пошел обратно, к ребятам, раздумывая, что делать с прахом: закопать или бросить догнивать под открытым небом.
Танита расположилась на траве рядом с мужем, она запаленно дышала, отдыхая после боя. Видно, тоже пришлось порядком побегать.
Ее противник валялся неподалеку, раскинув во все стороны оставшиеся конечности.
Обошлась с ним оборотень немилосердно: из восьми лап уцелели только пять, двух черепов как не бывало, а оставшийся лишился своей верхней части.
Только на дне черепной коробки еще виднелось немного ядовито-зеленой жижи.
Но все равно, даже в таком потрепанном виде паук казался живым и опасным.
Надо и его покрошить в труху! Вот переведу дух и завершу начатое оборотнем.
Я присел рядом с Агаи, он суетливо шарил по карманам.
Наконец, сирин выудил маленькую серебряную бонбоньерку, извлек из нее круглое драже, темно коричневого цвета, засунул конфету в рот и протянул коробочку мне, сопроводив это невнятной фразой:
— От нефров.
— Спасибо, не надо, — отказался я от лечебных сладостей.
Ну их, еще не известно на что они действуют. К тому же мои нервы не пострадали.
Зато сообразительная Морра, воспользовавшись моментом, тут же стянула леденец. Волшебник возражать не стал, видно решил, что ребенку успокоительное тоже не помешает.
— Есть мысли, откуда приползла эта гадость? — поинтересовался у волшебника.
— Колдун нашлал, — шепелявя из-за конфеты, признался сирин, подтверждая мою догадку, — ну тот, с Пуштоши.
Лицо Агаи при этих словах скривилось как от горького.
А вот нечего благотворительностью заниматься! Повесили бы старого пердуна и хлопот бы не знали.
Я не стал напоминать аптекарю о промашке. Сам уже, поди, винится.
Хорошо еще, что никто не пострадал.
— Что делать с костями будем? — спросил у волшебника, рассматривая недвижный остов и стараясь не вдыхать глубоко разом провонявший тленом воздух.
Пока я дрался, смрад от разложившейся плоти до носа не доходил, зато сейчас… Или, может, пока насекомые двигались, они не пахли?
Рош-мах тоже фыркнула, потерла морду лапами, словно пытаясь соскрести с нее нечто противное, вскочила на ноги и потрусила к реке.
Опять, наверное, нахваталась пастью гнилья.
Мы с сирин понимающе переглянулись — нелегок воинский путь оборотней, приходится зубами драть всякое дерьмо.
А кто заставлял? Сидела бы себе в магическом круге вместе с супругом, не пришлось бы пачкаться.
Путь Таниты лежал мимо поверженного врага. И в тот момент, когда огромная кошка почти миновала тело паука, насекомое неожиданно выкинуло вперед уцелевшие конечности и, прежде чем мы успели опомниться, вонзило в оборотня жала.
Рош-мах взвыла от боли, одним ударом лапы содрала обломки черепа с монстра, а потом рухнула на землю, открыв пасть в беззвучном мяуканье.
Мы оказались у лап раненой кошки с сирин одновременно. Агаи опустился на колени, обнял подругу и разразился потоком ненужных слов. А я сделал то, что должен был сделать с самого начала: разрубил паука на множество мелких кусков.
