Галина Ли - Своя дорога
Но наш внешний вид симпатий кочевникам не внушал. Если бы не печать, могу поклясться, встречи прошли бы гораздо напряженней.
О причинах настороженности спрашивать не стоило. Это мы в своей цивилизации стали забывать, кто есть кто, а эти люди, постоянно находящиеся на грани выживания и без всяких шаманов чувствовали, что с нами неладно. Только в отличие от росм желания преклонить колени не испытывали. Да может это и к лучшему.
Недостатка в продовольствии не было: степь хорошо разнообразила наш стол. То и дело из-под копыт, смешно подпрыгивая и мелькая куцыми хвостами, срывались зайцы, а иногда — крупные, покрытые светло коричневым оперением, голенастые птицы. И те и другие предпочитали спасаться бегством.
Хенун разил их из короткого лука, не оставляя нам своей расторопностью и малейшего шанса проявить меткость. Наверное, в конце концов, у воина сложилось довольно нелестное мнение о великих богах.
Одну нерасторопность он бы пережил, (да и зачем богам марать ручки, если рядом имеется смертный?) но вот к склокам среди Великих не подготовился.
Особенно, к тому, что богиня может превращаться в обычную ехидную женщину. К чести рош-мах надо сказать, что инициатором всех скандалов был сирин. Он буквально на глазах превращался из веселого, любопытного юноши в мрачного ипохондрика, умеющего только ворчать на всех.
В один прекрасный день я поймал себя на мысли, что последний раз маг улыбался в поселении дикарей. Естественно, что такая горячая штучка, как его жена, не могла спокойно пройти мимо подобных изменений в характере милого и готова была съесть его с потрохами на месте.
Хвала Ирие, парочка переругивалась только во время привалов, когда оборотень перекидывалась в человека, да и то — вполголоса. Хотя и это быстро надоело. От постоянной грызни меня тошнить начало уже на третий день. В конце концов, я наплевал на все условности, дождался остановки и оттащил сирин в сторону, грубо вцепившись в рукав его куртки.
— Агаи, объясни мне, что происходит? — призвал я мага к ответу.
Сирин надел непроницаемую маску и процедил:
— Ничего.
При этом на его неприступной физиономии легко читалось: отцепись.
А вот хрен тебе! Достал в конец за эти дни до самых печенок!
— А раз — ничего, то с какой стати ты портишь всем настроение? Может у тебя несварение желудка? Или ты каждый вечер напиваешься тайком, а с утра тебя мучит похмелье?
Я старался говорить без лишнего яда, но признаться, получалось это плохо.
Не могу спокойно смотреть, как взрослый мужик ведет себя хуже ребенка!
Волшебник вспыхнул, дернулся прочь, выдирая свой рукав.
И что теперь прикажете делать? Может, все-таки съездить ему по морде? Авось придет в чувство. А еще лучше — оставить один на один со своим плохим настроением.
Я почти поддался искушению, но в последний момент решил, что, увы, и то и другое — ситуации не улучшит. Оставалось только смотреть на паршивца осуждающим взглядом мудрого наставника, надеясь на то, что память примерного школяра сирин еще не канула в вечность.
— Муторно мне. Все время кажется, что вот-вот что-то должно случиться. Плохое. Из-за меня, — наконец решил поделиться своими мыслями Агаи, — И кошмары мучают каждую ночь.
— О чем? — насторожился я, подошел к магу и положил ладонь на его плечо, чтобы он не вздумал улизнуть от ответа.
Сны и предчувствия волшебников игнорировать не стоит.
Повинуясь нажиму, Агаи сел на заросший желто-зелеными блюдцами лишайника камень, залез рукой в вздыбленную шевелюру и тоскливо сказал:
— Смерть. Твоя, Таниты, моя. Горы трупов в городах. Разрушения. Каждый раз по-разному. То потоп, то землетрясение, то дрянь какая-то из-под земли лезет. И всегда я виноват. То дверь открою, то камень столкну, то еще что-нибудь. Я уже спать нормально не могу! Открою глаза, лежу и жду, когда из кустов монстры полезут. Сам себя уговариваю, что здесь и кустов то нет, а боюсь. Стал использовать, устанавливая круг, все защитные заклинания что знаю, и все равно — не помогает!
Сирин поднял на меня взгляд и совсем тихо спросил:
— Что со мной, а?
Он явно надеялся получить подробное объяснение своим тревогам.
Я отпустил его плечо, сел рядом с камнем прямо на землю и сказал:
— Взрослеешь. Начинаешь за свою жизнь бояться.
Пришлось немного слукавить. Да, юноша постепенно терял детскую веру в свою неуязвимость, но, кроме этого, он как маг чувствовал близкую опасность.
И я тоже ее чувствовал.
Страшные сны мне не снились, (мне вообще сны не снились), но вот чужое навязчивое внимание преследовало с самых границ степей. Однако это не повод портить окружающим настроение.
— Агаи, ты молодец, правильно делаешь, что защиту усилил. Похоже, кто-то или что-то крадется за нами по пятам. Из-за этого тебе кошмары снятся, а вовсе не потому, что в чем-то станешь виноват.
Сирин посветлел лицом:
— Правда?
Ну, как маленький, ей богу. Чересчур развитая совесть — один вред нервам. И когда он усвоит эту простую истину?
— Правда, — я поднялся, ободряюще хлопнул юношу по плечу и позвал, — Пойдем, а то сейчас Танита от досады все лепешки съест.
И все-таки за время пути случилось два небольших инцидента: в одну из ночевок, пока я стоял в дозоре, уже ближе к утру опасливое шуршание в зарослях подсохшего низкорослого кустарника. Словно кто-то довольно большой бродил вокруг лагеря в темноте.
От тихой осторожной возни у меня побежали холодные мурашки по позвоночнику.
Я, не раздумывая, выпустил в заросли стрелу, стремясь если не убить, то хотя бы испугать ночного гостя.
Легкий торопливый топоток и зашелестевшая трава выдали шпиона. Ориентируясь на этот шум, пропела еще одна стрела. Кажется, впустую.
Утром, когда все проснулись, я полез в заросли и к своему удивлению обнаружил во влажной земле слабые отпечатки крупной лапы, похожей на куриную, только раз в десять больше. Рядом со следом белел осколок мелкой кости.
Я прихватил находку с собой, на всякий случай. Пусть сирин даст ответ на вопрос — что она такое.
Агаи совсем недолго вертел в руках кусочек остова, а потом изрек:
— Человеческая. Где взял?
— В кустах, — ответил я.
Новость нехорошая. Не нравятся мне существа, таскающие с собой человеческие кости.
Сирин с сомнением провел над белым куском ладонью и уверенно заявил:
— Старая! Трупу не меньше пяти лет.
И костяки на вольном выпасе, разбрасывающие свои куски, нравятся не больше. А может, даже меньше.
— Спроси у Хенуна, встречаются и в этих местах злые духи или что-то в этом роде, — решил обратиться к тому, кто имеет больше представления о здешних тварях.
