Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 22
Глава 6
Это был невысокий, плотный человек с красным лицом; в волосах, редких на макушке, просматривалась седина. Я сидел в кабинете его полудеревенского дома в северной части штата Нью-Йорк, потягивал пиво и докладывал о своих неприятностях. Дул легкий ветерок, небо за окном было усыпано звездами.
— Так ты говоришь, что на следующий день Люк не объявился… И записки не прислал?
— Нет, не прислал.
— А можешь вспомнить обо всем, что ты тогда делал?
— Утром зашел к нему в номер — точно такой же, как накануне. Спросил у портье. Ничего. Позавтракал и снова спросил. И опять — ничего. Тогда я погулял по городу, около полудня перекусил, еще раз заглянул в номер. Там было по-прежнему пусто. Я взял ключи от машины и поехал на то место, где мы были прошлой ночью. При свете дня — самые заурядные окрестности. Я даже спустился вниз по склону и немного там полазил И не нашел ни тела, ни улик. Я вернулся, отдал ключи, послонялся по отелю до обеда, что-то поел, а потом позвонил вам. Когда вы пригласили меня приехать, заказал билет и улегся спать пораньше. Утром отправился в Альбукерке, а оттуда — к вам.
— И сегодня еще раз проверил, не появился ли Люк?
— Угу. Ничего нового.
Он покачал головой и раскурил свою трубку.
Его звали Билл Рот, он был другом и адвокатом моего отца в те времена, когда тот здесь жил. Думаю, он был единственным на Земле человеком, которому отец доверял, поэтому я тоже ему верил. За эти восемь лет я иногда навещал его, в последний раз примерно полтора года тому назад по очень печальному поводу — умерла его жена Элис. Я рассказал Биллу историю моего отца так, как слышал ее от него самого, неподалеку от Владений Хаоса; отец хотел, чтобы Билл был в курсе происходящего, в благодарность за его помощь.
Думаю, Билл все понял и поверил. Впрочем, он знал отца намного лучше, чем я.
— Я уже говорил, что ты невероятно похож на отца? Я кивнул.
— И дело не только во внешнем сходстве, — продолжал он. — Было время, когда он заявлялся, словно пилот самолета, сбитого над вражеской территорией за линией фронта. Никогда не забуду ночь, когда он прискакал верхом на коне и — только вообрази! — заставил меня заняться поисками пропавшей кучи компоста. — Билл фыркнул. — Теперь вот ты сидишь передо мной и рассказываешь такое, что сразу вспоминается шкатулка Пандоры — может, кто-то опять до нее добрался и, став жертвой любопытства, открыл Почему бы тебе не жить, как подобает разумному молодому человеку, и не интересоваться чем-нибудь нормальным. Я ведь даю отличные советы о том, как провести бракоразводный процесс, правильно составить завещание или договор о кредите и деловом партнерстве… Так нет, твоя история ужасно похожа на проблемы, с которыми сталкивался Карл! Даже то, что я делал для Амбера, выглядит совершенно безобидно по сравнению с задачкой, которую я должен решить для тебя.
— Вы имеете в виду тот случай, когда Рэндом послал к вам Фиону с копией Договора о падении Огненного Пути, заключенного со Свейвилом, королем Хаоса, чтобы она перевела его, а вы изучили на предмет скрытых ловушек?
— И это тоже, — согласился Билл, — хотя в конце концов мне пришлось выучить ваш язык, иначе я не смог бы довести работу до конца. Потом Флора захотела получить назад свою библиотеку и поручила мне добиться ее возвращения — это оказалось совсем непросто, — а после ей вздумалось разыскать предмет своей старой любви — чтобы воссоединиться или отомстить, я так и не понял. Впрочем, она платила золотом.
И я смог купить дом в Палм-Бич. А дальше… Черт побери, некоторое время я всерьез раздумывал, не приписать ли на своей визитке еще и: «Советник королевского дома Амберов»!.. Однако в такой работе нет ничего особенного. Самое обычное дело. А от твоих неприятностей так и разит черной магией и внезапными смертями — очень похоже на твоего отца. Меня все это чертовски пугает, и я не имею ни малейшего представления, какой совет тебе дать.
— Ну, черная магия и внезапные смерти — моя забота, — заметил я. — Возможно, они даже слишком сильно влияют на мой образ мышления. Предполагается, что вы смотрите на вещи иначе, чем я, и способны обратить внимание на факты, мимо которых я прошел. Так чего же я не заметил?
Билл сделал глоток пива, снова зажег трубку.
— Ладно… Твой приятель Люк — откуда он?
— Ну, откуда-то со Среднего Запада, по-моему… Небраска, Айова, Огайо… что-то вроде этого.
— Хм-м, а чем занимается его отец?
— Он ничего не рассказывал.
— У него есть братья или сестры?
— Не знаю. Он ничего о них не рассказывал.
— А тебе не кажется это несколько странным… твой друг ни разу не упомянул свою семью и за все восемь лет, что вы знакомы, никогда не называл города, в котором родился?
— Нет. Ведь я тоже не распространялся о подобных вещах.
— Это неестественно, Мерль. Ты вырос в необычном месте, о котором просто не можешь говорить. У тебя есть серьезные основания избегать этих вопросов и переводить разговор на другое. Похоже, что и у него тоже. А кроме того, когда ты сюда прибыл, ты же не знал, как ведут себя здешние люди. Неужели тебя никогда не удивляла скрытность Люка?
— Конечно, удивляла. Но он с уважением относился к моему нежеланию обсуждать некоторые темы. Можно сказать, что мы заключили нечто вроде молчаливого соглашения.
— А как ты с ним познакомился?
— На первом курсе университета, у нас часто совпадали лекции.
— И вы оба оказались в чужом городе, где у вас никого не было. Вы подружились с самого начала…
— Нет. Мы почти не разговаривали друг с другом. Я считал его высокомерным ублюдком, возомнившим о себе невесть что. Иными словами, мне он страшно не нравился, да и я ему тоже.
— Почему?
— А он думал то же самое про меня.
— Значит, прошло некоторое время, прежде чем вы сообразили, что ошибаетесь?
— Нет. Мы оба были совершенно правы. Мы стали пытаться вывести один другого на чистую воду. Если мне удавалось сделать что-нибудь… особенное, он старался превзойти меня. И наоборот. Мы дошли до того, что занимались одними и теми же видами спорта, назначали свидания одним и тем же девушкам, изо всех сил бились за высшие оценки.
— А потом?
— Где-то в процессе нашего соперничества возникло уважение. Когда мы оба вышли в олимпийский финал, что-то произошло. Мы вдруг принялись хлопать друг друга по спине и смеяться, а потом отправились вместе обедать и проговорили ночь напролет, и тогда он заявил, что ему на Олимпиаду глубоко наплевать. Я сказал, что и мне тоже. Люк просто хотел доказать, что он лучше, но теперь ему все равно. Он понял, что мы оба молодцы, и его это вполне устраивает. Я чувствовал абсолютно то же самое и немедленно сообщил ему об этом. Именно тогда мы и стали друзьями.
