Пол Андерсон - Дахут, дочь короля
Бодилис поспешила через весь зал обнять ее.
— О, дорогая моя, дорогая, — тихо сказала она. Дахут не реагировала на сочувствие и спросила:
— Чего ты хочешь?
— Мы можем поговорить наедине?
— Идем. — Дахут отвела ее в свою комнату. До сих пор Бодилис знала о ней лишь понаслышке. Она оглядела хаотичное изобилие и подавила вздох.
Дахут бросилась на стул. Она была в дорогом, но мятом зеленом платье. У нее были покрасневшие глаза с темными кругами вокруг.
— Садись, — сказала она, таким же бесцеремонным тоном, как и сопровождавший его взмах руки. Она не упомянула о закуске.
Бодилис подобрала серую юбку и расположилась напротив на тахте, сидя особенно прямо.
— Я и боялась, что застану тебя в таком расположении духа, — начала она. — Детка, я могу тебе помочь? Можно ли? Если не могу, то хотя бы выслушаю как друг.
Дахут пристально смотрела сквозь нее.
— С чего ты решила, что мне нужна помощь?
— Та ужасная вещь, что произошла сегодня утром. Не говори, будто тебя это не тронуло. У тебя на лице все написано.
Дахут молча сгорбилась. Снаружи завывал ветер. В комнате было слишком тепло.
— Твой отец был на волоске от смерти, — немного погодя сказала Бодилис, — из-за рук твоего молодого друга, который умер от рук твоего отца. Должно быть, ты разрываешься между радостью и горем. Хуже всего — позволь быть откровенной — ты, конечно, понимаешь, что шотландец бросил вызов из любви к тебе, в надежде тебя завоевать. Больше ничто не объяснит его поступка.
Дахут по-прежнему воздерживалась от ответа.
— Милая, отбрось чувство вины, — произнесла Бодилис. — В чем твоя ошибка, если он так обезумел? В том же, в чем вина рифов, об которые разбиваются корабли, увлеченные штормом и течением. Надеюсь, ты — нет, не будешь в будущем осторожнее, — что ты не допустишь, чтобы это случилось снова. Ты, конечно, не могла предвидеть, что он сделает.
Но если ты осознаешь, что это случилось не по твоему желанию, и никогда бы не было. — Голос ее утих. Королева еще отказывалась признать поражение. Вскоре она продолжила: — Между тем, как и всегда, знай, что у тебя есть наша любовь, любовь твоих сестер. В первую очередь говорю за себя и за Тамбилис. Дахут шевельнулась. Взгляд ее вонзился в гостью.
— Ты виделась с Тамбилис? — спросила она.
— Да. Когда до меня дошли новости, я вышла в Священное Место. Мы долго разговаривали вместе, она, Грациллоний и я. В основном говорили о тебе. Прежде всего мы желаем тебе счастья. В самом деле. Ты будешь с ним разговаривать, когда он вернется? Ты не представляешь, какую боль ему причиняет твоя холодность.
Дахут помрачнела.
— Он может положить этому конец, как только пожелает. А до этого, нет, я не хочу его видеть.
— Подумай еще. У тебя есть время до его возвращения.
— Почему, его Бдение заканчивается уже завтра.
— Но сразу после этого он намерен провести похороны погибшего по обряду Митры.
Дахут вскочила на ноги.
— Он смеет? — завизжала она. Бодилис тоже поднялась.
— Это не традиционно, но он потребовал согласия, утверждая, что необходимые обряды не нанесут оскорбления. Могила Томмалтаха будет довольно далеко от города, на земле, хозяин которой дал позволение.
— Где король найдет такого фермера? — спросила Дахут, успокоившись немного.
— В Озисмии. Его слуга Руфиний знает нескольких, которые будут рады, полагая, что приобретут оберегающий дух. Он будет охранять отряд. Их не будет три-четыре дня, что с тобой, деточка? — Бодилис потянулась к Дахут, чтобы обнять ее за плечи. — Мне показалось, будто ты сейчас упадешь в обморок!
Молодая женщина села снова и уставилась в пол.
— Ничего, — пробормотала она. — Ты мне напомнила — но не важно. Я и правда утомилась. Это был для меня… трудный день. — Она заставила себя улыбнуться. — Ты так добра, что пришла и предложила утешение. Ты всегда такая. Но мне больше хочется побыть одной.
— Позволь, я приготовлю тебе снотворное. И потом завтра, когда отдохнешь, вспомни, что твой отец тебя любит.
Дахут отмахнулась.
— Да, да, да. Но если хочешь помочь, Бодилис, ступай и оставь меня побыть наедине со своими мыслями.
Королева послушно попрощалась и с печалью ушла.
Дахут расхаживала по дому, то складывала пальцы, то сжимала руку в кулак, огрызалась на любого близко подошедшего слугу. Наконец она схватила с колышка плащ, завернулась в него и вышла.
Солнце едва село. Море и западное небо мерцало желтым цветом. Над головой и на востоке небо уже стало темное, как синяк. На ветру курились рваные облака. Они наполняли Ис сумерками. Больше никого из людей не было видно, только через тропу молниеносно пробежал чей-то ручной хорек.
До дома Виндилис идти было недалеко. Удивленный слуга впустил Дахут внутрь просто убранного помещения. Королева вышла из глубины дома, увидела, кто это, и сказала:
— Отдай свою шаль слуге. Ты ведь останешься поужинать, да? Но поговорим мы сейчас же.
Она занималась чем-то у себя в скриптории. Свет от свечей падал на счета храма и на письменные принадлежности. Воздух был холодный; она включала свой гипокауст* note 1 только в сильнейшую непогоду. Королева взяла Дахут за локоть, усадила ее и принесла сиденье для себя. Лицом к лицу, почти соприкасаясь коленями, они наклонились друг к дружке.
— Зачем ты меня искала? — спросила Виндилис. Тон был беспристрастный.
Дахут облизнула губы языком.
— Мне нужен… совет, помощь.
— Это понятно. Но почему у меня?
— Ты, думаю, ты во многом сильнее всех Девяти. Ты, конечно же, самая — самая преданная. Я имею в виду, богам.
— Хм, это спорный вопрос. Я бы сказала, что Ланарвилис, по крайней мере, набожнее меня. К тому же, она всегда охотнее воспринимала этот мир таким, какой он есть, обладая большими знаниями и опытом. Ты знаешь, она на Сене, но завтра…
Дахут замотала головой.
— Нет, пожалуйста. Может, я и на нее положилась бы. Но ее связывают узы, от которых ты, по-моему, свободна.
— Верно, порой она ставит политические соображения выше того, что мне кажется более важным, — согласилась Виндилис. — Что ж, дорогая, продолжай, и можешь быть в полной уверенности, что я сохраню это в тайне. Догадываюсь, что речь о сегодняшней битве.
Дахут кивнула. Прежде чем продолжить, Виндилис внимательно на нее посмотрела.
— Ты хотела, чтобы исход был другим. — Дахут затаила дыхание. Виндилис подняла ладонь. — Можешь не отвечать. Граллон твой отец, который носил тебя на руках, когда ты была маленькой, мастерил тебе игрушки, рассказывал сказки и показывал звезды.
— Но теперь он неправ, — крикнула Дахут, — неправ, неправ!
