Дэвид Геммел - Троя. Повелитель Серебряного лука
Гекуба оглянулась и посмотрела на реку Скамандр. Через равнину скакал кентавр. Царица заморгала и попыталась сфокусировать взгляд. Кентавров считают счастливыми созданиями. Наполовину люди, наполовину лошади, они всегда приносили дары. «Может, кентавр пришел, чтобы вылечить меня», — подумала царица.
— Всадник скачет, мама, — сказал Парис.
— Всадник? Да. Ты узнал его?
— Нет. У него длинные темные волосы. Наверное, Диос.
Она покачала головой.
— Он похож на своего отца, и у него нет времени, чтобы навестить умирающую старую женщину. — Гекуба прикрыла глаза рукой. — Он хорошо скачет, — сказала царица, все еще видя кентавра.
Когда всадник приблизился, Парис сказал:
— Это Эней, мама. Я не знал, что он в Трое.
— Это потому что ты проводишь все время со своими свитками и пергаментами. Иди и поприветствуй его. И помни, что ему не нравится имя Эней. Ему нравится, когда его называют Геликаоном.
— Да. Я постараюсь запомнить. А тебе следует вспомнить, что другие гости ожидают аудиенции. Здесь Лаодика с невестой Гектора. Они ждут все утро.
— Я уже говорила тебе, что у меня нет настроения разговаривать с молодыми девушками, — ответила царица.
Парис засмеялся.
— Думаю, мама, тебе понравится Андромаха. Она — та женщина, которую ты бы выбрала для Гектора.
— Ну и что?
— Нет, нет! Ты должна сама ее увидеть. Было бы грубо принять Геликаона и проигнорировать свою дочь и невесту Гектора.
— Я умираю, и меня не волнуют правила приличия.
Его лицо побледнело, и она увидела, как сын пытается сдержать слезы.
— О, Парис, — сказала она, потянувшись и ударив его по щеке. — Не будь таким нежным.
— Мне не нравится мысль… ты знаешь?… что тебя не будет со мной.
— Ты хороший мальчик. Я приму моих гостей. Пусть слуги принесут стулья для них и что-нибудь освежающее.
Поднеся его руку к губам, он поцеловал ее.
— Когда устанешь, — сказал Парис, — и захочешь, чтобы они ушли, сделай мне знак. Скажи… попроси медовых фиников или что-то в этом роде.
Гекуба засмеялась.
— Мне не нужно подавать знаков, Парис. Когда я устану, я скажу им всем, чтобы они ушли. Теперь иди и вели Кассандре, чтобы присоединилась к нам.
— О, мама, ты знаешь, что она не делает ничего, о чем я ее прошу. Ей доставляет удовольствие отказывать мне во всем. Думаю, она меня ненавидит.
— Она может быть капризной, — согласилась Гекуба. — Очень хорошо. Попроси Геликаона спуститься к ней. Он умеет находить с ней общий язык.
Горная тропинка, усыпанная щебнем, скользила под его обутыми в сандалии ногами. Стараясь двигаться осторожно. Геликаон спустился на берег, посмотрел на волны и заметил темную голову Кассандры, мелькающую рядом с серыми гладкими телами двух дельфинов. Девочка увидела его и помахала рукой. Геликаон помахал ей в ответ, подошел к выступу в скале и сел.
Встреча с Приамом расстроила его. Царь был высокомерным и никогда не нравился Геликаону. К тому же, он еще был хитрым. Он считал, что микенцы готовятся напасть где-то на востоке, и его аргументы отличались убедительностью. Народ, который живет ради войны, всегда будет искать новые города, чтобы захватить и разграбить, а восток был подходящим местом. Хетты нападали несколько раз на это побережье. Битвы с ашурианцами, эламитами, касситами ослабили их силы, а вторжение египтян в Финикию нанесет еще больший урон.
С моря дул свежий ветер, Геликаон глубоко вздохнул, чувствуя на губах соленый воздух. Кассандра все еще плавала, но он не стал ее звать. В те счастливые дни, когда он жил с Гектором, а Кассандра приходила навестить их, он понял, что она не такой ребенок, который подчиняется приказаниям. Он тихо сидел на солнышке и ждал. Вскоре Геликаон заметил, что Кассандра плывет к берегу и выходит из воды. Подобрав белую тунику с камня, девочка оделась и побежала по песку туда, где ее ждал Геликаон. Маленькая и худая Кассандра с утонченным и правильным лицом в один прекрасный день станет красивой женщиной. Ее длинные темные волосы были густыми и блестящими, а цвет глаз казался то серым, то голубым.
— Дельфины беспокоятся, — сказала она. — Море меняется.
— Меняется?
— Становится теплее. Им это не нравится.
Он почти забыл, каким странным ребенком она была, и что порой не отличала реальность от фантазии. Иногда по ночам она бродили по саду, болтая с кем-то, как со старыми друзьями, хотя в саду никого не было.
— Рад снова с тобой увидеться, Кассандра, — сказал он ей.
— Почему? — спросила она совершенно невинно с широко открытыми глазами.
— Потому что ты — мой друг, а я всегда рад видеть друзей.
Она села на камень рядом с ним, поджала колени и обхватила их руками, посмотрела на море.
— Большого зовут Кавала, — сказала девочка, показав на дельфинов. — Это его жена, Вора. Они вместе пять миграций. Я не знаю, как давно это. Ты думаешь, это долго?
— Я не знаю, — ответил Геликаон. — У твоей мамы гости. Она спрашивает, не хочешь ли ты встретиться с ними.
— Я не люблю гостей, — сказала Кассандра, откинув назад длинные темные волосы. Мокрые капли разлетелись в разные стороны.
— Я гость, — заметил Геликаон.
Она кивнула, как всегда, с серьезным выражением лица.
— Да, думаю, ты гость. Тогда я ошиблась, Геликаон, потому что ты мне нравишься. Какие гости?
— Лаодика и невеста Гектора, Андромаха.
— Она стреляет из лука, — сказал Кассандра. — Она очень меткая.
— Андромаха?
— Да.
— Я не знал этого.
— Мама скоро умрет. — Эти слова были сказаны без особого чувства, холодно и отчужденно.
Он постарался говорить спокойно. На кого-то другого он мог бы разозлиться, но Кассандру нельзя оценивать по канонам нормального поведения.
— Это тебя печалит?
— Почему это должно меня печалить?
— Разве ты не любишь ее?
— Конечно, я люблю ее. Она — мой самый лучший друг. Мама, ты и Гектор. Я люблю вас всех.
— Но когда она умрет, ты не сможешь видеть, обнимать ее.
— Конечно, я смогу, глупый! Когда я тоже умру.
Геликаон замолчал. Море было спокойным и прекрасным, здесь в тишине бухты Геракла казалось, что во всем мире царит мир.
— Я мечтала, что ты женишься на мне, — сказала Кассандра. — Когда я была маленькой. Раньше я так думала. Я думала, будет чудесно жить с тобой во дворце.
Он засмеялся.
— А ты помнишь, что хотела выйти замуж и за Гектора?
— Да, — кивнула девочка. — Это тоже было бы чудесно. Знаешь, в Египте братья и сестры женятся.
— Но ты изменила свое мнение на мой счет, — улыбнулся он. — Это потому, что ты слышала, как я храплю?
