Татьяна Зингер - Леди Теней
И пускай всерьез паниковать пока не стоило, но дурное предчувствие вовсю холодило позвоночник. Лорд вдумчиво осмотрел каждого присутствующего, задержавшись неприязненным взглядом на Дарго. С этим типчиком он не имел «чести» познакомиться, но доверия вороватая морда того не внушала. Беловолосый наемник в ответ оскалился.
— Сольд известила кого‑нибудь о своем уходе? — бесновался Трауш.
Присутствующие дружно помотали головами. Поразительное единение душ. Нет, ну что за напасть: только очухался, а жена сбежала. Опять сбежала! Да ещё и туманы её стерлись. Так где же она? Разве что в сумеречном туннеле?
— Тогда не толпитесь, — Трауш гаркнул на слуг, и те разбежались по коридорам как мыши. — Ты! — Ткнул на было собравшегося уйти Дарго. — Останься.
— Какие‑то претензии, а, высокий лорд? — В голосе звучало фальшивое повиновение.
Мари перекосило от одного взгляда на беловолосого.
— Предлагаю изгнать его вон. Он порочит дом Вир-дэ своим присутствием.
— Меня приглашала не ты, а Сольд, — безмятежно ответил Дарго, переступив с пятки на носок. — И уйду я по её просьбе. Лорд, ну на кой ляд нам враждовать? Я беспокоюсь не меньше твоего. Что последним тебе сказала Сольд? Возможно, она куда‑то спешила?
Прошедший день выветрился из памяти точно нестойкий аромат духов. Что‑то вертелось на языке — послевкусие прощального разговора, — но размытое, слабое.
— Последнее… — Трауш вошел в неосвещенную парадную залу. — Не помню.
Он действительно забыл. Вместо четких воспоминаний — обрывчатые образы, не складывающие в осмысленную картинку как битое стекло. Вот Сольд падает в кресло напротив дивана, теребит салфетку и невозможно пахнет подснежниками. Её гложет что‑то неладное, а во взгляде тоска. Но что последнее она ему сказала? А он — ей?
— Да ты герой, — Дарго поднял крышку фортепиано, но — к своему счастью — не тронул клавиш. — Сольд вешалась от безнадеги, а ты очнуться не успел — побежал к своей грудастой ведьмочке.
Энергия, закрученная в вихрь, сбила наемника с ног и обрушила на пол, не задев ни единого стороннего предмета. «Грудастая ведьмочка» в лице взбешенной Мари нависла над поверженным противником, наступила ему на грудь сапогом. Вдавила каблучок и провернула пятку.
— Ещё слово, и ты отправишься кормить трупных червей.
Беловолосый в долгу не остался. Извернувшись, он обхватил обеими руками Мари за голень и потянул на себя. Ведьма упала на Дарго, и они, сплетенные в клубок, покатились по паркету, рыча и ругаясь.
— Прекратите. — Приказ лорда прозвучал сухо, но парочка мигом оторвалась друг от друга. — Наемник, я не намерен выслушивать твои обвинения. Мари, умерь свой пыл. Мне плевать, убьетесь вы или нет, но сначала отыщите Сольд. Дарго, — он подошел к камину и взялся за спички, но дрожащие пальцы никак не могли высечь искру, — вспомни, что она говорила тебе.
На лице беловолосого отразилась столь усиленная работа мысли, что на лбу вздулась жилка. В это время Мари повела рукой, и в камине разгорелось рыжее пламя.
— Да мы с ней с вечера не общались, — очнулся наемник. — Слушайте, а вдруг она удумала разобраться с жертвоприношениями?
— Жертвоприношениями? — в голос спросили Трауш с Мари.
Огонь отогрел парадную залу, осветил сосредоточенную троицу красноватым. Поленья шипели и потрескивали, обжигающие язычки бились о стенки, лезли через заслонку.
Дарго говорил недолго, исключительно по фактам, начиная опасениями Сольд и заканчивая книгой сказок, прочитанной ими в библиотеке лорда. Сказки! Долгие месяцы Трауша мучил вопрос, где же он встречал знак трилистника, если не в исторических описаниях. И точно: в сказках, услышанных от матушки. Леди Марисса садилась у изголовья его кровати, открывала толстенную книгу в синей обложке и читала медленно, с выражением, что‑то додумывала (как понял он позже, научившись читать самостоятельно), где‑то привирала. Каждая её история звучала как легенда, где в конце побеждало добро, ну а зло, как и полагается, было умерщвлено.
То, над чем ломал голову теневой правитель, с легкостью разгадала его невеста, но не успела сообщить выводов. Он попросту её не выслушал. Озарение ударило по затылку обухом топора. Именно о жертвоприношениях она и вела речь! А он отказал ей в беседе, не пригласил с собой, отвлекшись на Мари.
Во входную дверь забарабанили. Трауш ринулся в холл в надежде застать там Сольд, но вместо неё на пороге возвышался предводитель загонщиков, растерявший былую степенность и нерушимость. Он волновался, да так сильно, что желваки играли на скулах, а кадык дергался.
— Лорд! — Предводитель задыхался. — Не гневайтесь. Ваша супруга… я упустил её…
Рассказывай. — Трауш, позабыв о любых приличиях, втащил мужчину за ворот рубашки в дом.
Этому дню было суждено войти в число самых ненормальных в жизни лорда. События наваливались скопом, одно хуже другого. Сольд, что без раздумий согласилась помочь в несомненно опасной поимке беглой теневой твари, стала последней каплей. Лорд бессильно привалился к стене. Решено, он закует невесту в кандалы — как только та попадется ему на глаза.
— Клянусь, я следил за ней, но она улизнула, — уверял предводитель с такой честностью, будто бы его слова имели хоть какое‑то значение. — Отбросила меня магией и скрылась в межмирье. Лорд, — склонился на колени, опустил голову, как перед обезглавливанием, — простите за дерзость. Я не должен был просить леди Сольд о помощи без вашего одобрения.
— Не должен был, — подтвердил Трауш, потирая зудящие виски. — Ты предал меня, предводитель загонщиков. Как посмел ты требовать чего‑либо от женщины, что не обучена идти по сумраку? Если с ней случится беда — ты будешь казнен.
— Да, мой лорд.
Ожидание скорой грозы нависло над поместьем. В звенящей тишине было слышно, как стучит сердце. Дарго хрустнул костяшками пальцев. Мари безучастно грела ладони у пламени. Предводитель загонщиков ходил из угла в угол.
Трауш вновь сосредоточился — во рту разлилось кислым.
Запах Сольд проявился тончайшей апельсиновой ноткой, но далеко, за границей страны, за морями — там, где стирается величие повелителя Теней. В государстве людей вся сила высокого лорда делится надвое, а покровители — боги безвластны над течением событий. Пока Сольд в порядке, но неизвестно, в логово какого чудища она угодила. Потому промедление равносильно смерти.
— Откроешь новый туннель? — не спрашивал, но утверждал Трауш. Он, придерживаясь за перила, иначе бы потерял равновесие, поднялся на второй этаж. Ватные ноги еле передвигались.
