Керстин Гир - Таймлесс. Сапфировая книга
При упоминании имени Гидеона мне, как обычно, стало жарко. Я вспомнила о том, что он недавно сказал, и мне стало еще жарче. Непроизвольно я посмотрела на дверь.
— А куда он, собственно, пошел?
— Небольшая прогулка, — сказал граф небрежно. — Времени как раз хватит на то, чтобы нанести послеполуденный визит одной моей юной знакомой. Она живет совсем близко, и если он возьмет карету, то через пару минут будет у нее.
Что-что?!
— И часто он это делает?
Снова теплая, дружеская улыбка на его лице, но за ней пряталось что-то, что я не могла расшифровать.
— Они слишком мало для этого знакомы. Я познакомил их совсем недавно. Она умная, молодая и очень привлекательная вдова, и я считаю, что молодому человеку не помешает… э-э-э… провести некоторое время в обществе опытной женщины.
Я была не в силах что-либо ответить, но, очевидно, граф и не ждал этого от меня.
— Лавиния Рутланд относится к благословенным женщинам, которые получают удовольствие, делясь опытом, — сказал граф.
Это точно. Так же оценила ее и я. Я уставилась сердито на свои руки, которые непроизвольно сжались в кулаки. Лавиния Рутланд, дама в зеленом платье. Вот откуда интимность вчера вечером…
— Мне кажется, мысли об этом тебе неприятны, — сказал граф мягким голосом.
Тут он был прав. Мне совершенно не нравились эти мысли. Только с большим трудом преодолев себя, я сумела снова посмотреть графу в глаза. Он еще улыбался своей теплой, дружеской улыбкой.
— Деточка, очень важно, как можно раньше уяснить, что никакая женщина не может заявлять какие-либо права на мужчину. Женщины, которые так поступают, заканчивают жизнь нелюбимыми и в одиночестве. Чем умнее женщина, тем раньше она приспособится к мужской натуре.
Что за идиотский вздор!
— О, конечно, ты ещеоченьмолода, не правда ли? Мне кажется, намного младше, чем девушки в твоем возрасте. Скорее всего, ты сейчас влюблена впервые.
— Нет, — пробормотала я.
Да. Да! Во всяком случае, впервые это так ощущалось. Так дурманяще. Так наполняя жизнью. Так неповторимо. Так болезненно. Так сладко.
Граф тихонько засмеялся.
— Не надо стыдиться. Я был бы разочарован, если бы всё было иначе.
То же самое он сказал во время суаре, когда я расплакалась из-за игры Гидеона на скрипке.
— По сути все очень просто: любящая женщина умрет ради любимого мужчины не колеблясь, — сказал граф. — Ты бы отдала за Гидеона свою жизнь?
Вообще-то не хотелось бы.
— Я еще об этом не думала, — сказала я озадаченно.
Граф вздохнул.
— К сожалению — и благодаря сомнительной защите твоей матери — вы не так много времени провели вместе, ты и Гидеон, но я уже сейчас впечатлен, как хорошо он выполняет задание. Любовь буквально светится в твоих глазах. Любовь — и ревность!
Какое задание?
— Ничего нет, что было бы более предсказуемо, чем реакция влюбленной женщины. Никого нет, кого можно было бы легче контролировать, чем женщину, руководствующуюся своими чувствами к мужчине, — продолжал граф. — Я объяснил это Гидеону в нашу самую первую встречу. Конечно, мне немного жаль, что он так много усилий потратил на твою кузину… как ее зовут?.. Шарлотта?..
Теперь я уставилась на него. По какой-то причине я вспомнила видение бабушки Мэдди и сердце из рубина, которое лежало на выступе скалы. Больше всего мне хотелось заткнуть себе уши, чтобы не слышать этот мягкий голос.
— Он в этом вопросе намного изощреннее, чем я был в его возрасте, — сказал граф. — И нужно признать, что от природы получил много преимуществ. Тело Адониса! Красивое лицо, обаяние, таланты! Наверное, ему вообще ничего не надо делать — девичьи сердца и так слетятся к нему.Лев рычит в фа-диез-мажоре, бриллиантовая грива, multiplicatio, солнце исчезнет…
Правда ударила меня под дых. Всё, что Гидеон делал, все его прикосновения, жесты, поцелуи, слова, — все это нужно было только для того, чтобы манипулировать мной. Для того чтобы я в него влюбилась, как до меня Шарлотта. Чтобы нас легче было контролировать.
И граф был прав: особенно много Гидеону для этого не понадобилось. Мое глупое девичье сердце само полетело к нему и упало к его ногам.
Перед моим внутренним взором возник лев, который шел к рубиновому сердцу и одним-единственным движением лапы сметал его в пропасть. Как в замедленной съемке оно падало вниз, ударилось о дно ущелья и разбилось на тысячи крохотных капелек крови.
— Ты уже слышала, как он играет на скрипке? Если нет, я устрою — нет ничего более подходящего для завоевания женского сердца, чем музыка. — Граф мечтательно уставился в потолок. — Этим пользовался и Казанова. Музыкой и поэзией.
Я умирала. Я чувствовала это. Там, где раньше было мое сердце, разливался холод. Он проникал в желудок, ноги, стопы, руки, ладони и в конечном итоге — в мою голову. Все события прошедших дней проходили передо мной, как в кино-трейлере, под звучаниеThe winner takes it all:от первого поцелуя в исповедальне до его объяснения в любви только что в подвале. Все было одной громадной манипуляцией — за исключением небольших пауз, когда он, наверное, просто был самим собой — прекрасно сделанной манипуляцией. И эта проклятая скрипка добила меня окончательно.
Хотя я позже и пыталась вспомнить, но точно так и не знала, о чем граф и я дальше разговаривали, потому что с момента, когда мной овладел холод, мне стало все безразлично. Хорошо, что граф большую часть разговора перенял на себя. Мягким приятным голосом он рассказывал мне о своем детстве в Тоскане, о недостатках своего внебрачного рождения, о сложностях в поиске настоящего отца и о том, как он еще будучи юношей заинтересовался тайнами хронографа и предсказаний. Я действительно пыталась слушать, хотя бы потому, что знала, что всё придется дословно пересказывать Лесли, но ничего не помогало, мои мысли кружились только вокруг собственной глупости. Я мечтала остаться одной, чтобы наконец расплакаться.
— Маркиз? — Угрюмый секретарь постучался и открыл дверь. — Прибыла делегация архиепископа.
— О, очень хорошо, — сказал граф, поднялся и подмигнул мне. — Политика! В эти времена ее все еще определяет церковь.
Я тоже поднялась и сделала реверанс.
— Меня очень порадовал наш разговор, — сказал граф. — И я уже с нетерпением ожидаю нашей следующей встречи.
Я пролепетала что-то утвердительное.
— Передай, пожалуйста, Гидеону поклон от меня и скажи, что я сожалею, что я его сегодня не сумел принять. — Граф взял трость и направился к двери. — И если хочешь послушать моего совета: умная женщина умеет скрывать ревность. Иначе мы, мужчины, чувствуем себя чересчур уверенными…
Я в последний раз услышала тихий смешок и осталась одна. Однако недолго, так как через пару минут вернулся неприветливый секретарь и сказал: «Прошу вас следовать за мной».
