Александр Лайк - Синий, как море
Разворачивающиеся для нового броска волки были от него в нескольких десятках шагов слева. Заряжающие арбалеты для нового залпа стрелки центра — сзади и справа. А ревущая в азарте охоты орда пехотинцев — прямо за спиной.
Харсей вдруг покачнулся и потерял скорость. Рука его судорожно дернулась к бедру — очевидно, в падении он разбередил недавнюю рану. Но впереди вдруг шире раскрылись ворота города, а из щели створа высыпали лучники, на бегу берущие прицел.
И я не смог увидеть, что было дальше, потому что Альба взревел «В седло!», и наш отряд — боги, всего шесть бойцов! — бросился вниз по склону холма.
Этого дивного чувства мне никогда не забыть. Все вокруг стало каким-то эфемерным, зыбким и призрачным. Страшно не было, совсем не было, только очень хотелось жить, жить и выжить во что бы то ни стало. Тело почти потеряло чувствительность, куда-то пропали все боли и усталости, зато невероятно обострилась реакция. Настолько, что казалось: конь неспешно плывет в воздухе, едва касаясь копытами — не земли даже, а травы. И Альба был, как всегда, справа, а Орбен, как всегда, слева, а сзади беззвучными мягкими скачками неслись невесомые демоны; и мое пьяное от восхищения, завороженное, упоенное, но неизменно мудрое «я» в стремлении сохранить хрупкую плоть принца Райдока приказало отринуть искалеченную память разума и положиться на по-звериному цепкую память тела. Моя рука сама выпустила Ванаир из плена ножен и позволила ему протанцевать сверкающий танец восторга. Я был бессмертен и неуязвим. И шеренги черной пехоты казались только бумажными фигурками, которые нужно широким взмахом смести со стола, чтобы потом любоваться их медленным кружением.
Спины пехотинцев вдруг оказались прямо перед нами, Альба вырвался вперед, увлекая нас вдоль строя, и с яростным воем «Лиа сен нау!!» врубился в неприкрытые затылки заднего ряда.
Смятение, смятение на грани паники мчалось рядом с нами, заставляя черных бойцов оборачиваться в последнее мгновение и отшатываться, чтобы тут же рухнуть с рассеченным лицом. Ванаир запел древнюю, как сама Радуга, песню и метнулся к чужому виску. Рука почти не почувствовала сопротивления кости. Лезвие Светлого клинка вспыхнуло на солнце и легко выскользнуло из противоположного виска, а пехотинец, роняя меч, обеими руками схватился за лицо и без звука опрокинулся в траву. Его сосед по строю поспешно вскинул клинок, пытаясь защититься, но медленно, слишком медленно! В обратном движении Ванаир опередил неудачливого собрата и врезался в правую щеку черного воина. Зубы, крошась, скрежетнули по заговоренному металлу, огни смерти полыхнули в изумленных глазах, а лезвие моего меча уже впилось в крыло шлема изнутри и разрубило его легко, как дынную корку.
«Лиа сен нау!!» — рычал рядом Орбен, и тяжелые чавкающие звуки за моим плечом говорили о том, что булавы демонов не отстают от наших мечей. «Лиа сен нау! Луна с нами!»
Луна действительно была с нами. Бледная от волнения, она смотрела почти что из зенита на то, как сражаются ее дети.
«Лиа…» Ванаир взмывает вверх, неуловимое мгновение парит там, как смертельно опасная стальная птица.
«…ссеннн…» Сверкающий сокол со свистом устремляется вниз.
«…ннау!!!» Воздух уже не свистит, он воет от напряжения, как дикий кот, а зеркальный клюв наповал разит добычу, гасит скорость в ее упругой плоти, и еще одна металлическая черная башня рушится под копыта коня, пересеченная наискось кровавой полосой.
Альба вдавливался во вражеский строй все глубже и глубже, как печать в сургуч. Да и строя-то перед нами уже не было. Левый фланг повернулся лицом к нам, забыв о том, что двигался к городу. Некогда прямая линия превратилась в полукольцо, которое силилось сомкнуться вокруг нас. И сомкнулось бы, если б нас было только трое. И заставило бы остановиться, чтобы защитить спину. Но по пятам за нами шли демоны, сминая и отбрасывая бессильные черные щупальца. И там, где они прошли, оставался широкий коридор, отмеченный изуродованными телами.
Как-то внезапно мечники в кирасах закончились, и на пути нашем оказались люди в кольчугах, с короткими широколезвийными копьями. Мы проломили фланг и увязли во втором эшелоне центральной колонны.
Против щетины копий верхом стало неуютно. Моя эйфория неожиданно схлынула, снова возник из небытия здравый расчет, заставивший сдержать коня. Альба тоже подался назад и даже начал отступать. Собственно, и не отступать вовсе, а дожимать раздавшихся в стороны мечников, но все равно это было движение назад.
Черные бойцы приободрились и двинулись на нас. Мечники поняли, что надо искать спасение за стеной копий, и быстро отхлынули по обе стороны фаланги. Полукольцо выворачивалось наизнанку, и на выпуклой его стороне, обращенной к нам, уже оставались только копейщики. Но тут дружный крик «Лиа сен нау!» раздался уже с другой стороны, и отступающие волководы столкнулись спинами с арбалетчиками и копьеносцами, угрожавшими нам. Те, кто вышел из стен Сапфира, смяли правый фланг черных войск и отбросили их в нашу сторону.
Мечникам оказалось некуда укрыться и они снова попали в мясорубку не знавших пощады демонов.
И все равно нам было очень тяжело. Я с ужасом ждал момента, когда черные в центре наконец-то сумеют раздвинуться, отвоевать себе немного пространства, и тогда за нас примутся арбалетчики, сейчас со всех сторон зажатые своими же бойцами. Я бездумно рубил мечников, стараясь держаться подальше от копий, которые все равно быстро приближались — даже слишком быстро; и не сразу расслышал голос Альбы.
— Пора! — кричал Витязь. — Райдок, пора!
Орбен и демоны сомкнулись вокруг меня, позволяя на несколько мгновений выйти из боя. Я, неловкий, как деревянная марионетка, взял алый от крови Ванаир под мышку, зубами стянул правую перчатку и вытащил стилет.
— Быстрее, черт побери! — Альба как-то ухитрялся сдерживать фалангу в одиночку и зло требовал сквозь стиснутые зубы: — Быстрее, Райдок! Быстрее же!
Орбен схватил моего коня под уздцы и потащил назад. Я покачнулся в седле и чуть не выронил Ванаир. Надо ведь снять еще и левую перчатку!
Темная тень легла на меня, и я машинально поднял голову.
Три огромных дракона поднялись в небо и уверенно направлялись в сторону Сапфира. Это было страшное и одновременно прекрасное зрелище.
— Быстрее! — задыхаясь и захлебываясь собственным криком, Альба уже отступал. — Рай… док! Солнце… взошло недавно… они еще вялые… но сейчас они выжгут подмогу! Твоих сапфирцев!
Я плотно зажмурил глаза и полоснул себя острием стилета по запястью между ожогом и едва поджившим рубцом от кинжала отца. Руки будут, как у невезучего самоубийцы, подумал я, криво улыбаясь. И на всякий случай быстро провел лезвием еще и по тыльной стороне ладони.
