Дмитрий Ахметшин - Туда, где седой монгол
Уруваю бы среди них понравилось, — с грустью подумал Наран.
Тайга выплюнула их на открытую полянку, на дальнем конце которой виднелось поселение. Дальше снова начинался лес а потом земля тяжело, словно отъевшийся гусь, уходила на взлёт, и превращалась в горный пик. У сидел на лошади степенно и прямо, Наран же бросил повод и водил руками по волосам — ему казалось, что со всех сторон к нему прилипла паутина.
— Ты ведёшь меня к каму? — спросил Наран, когда они проделали половину пути до аила.
— Какой тебе кам? — неприветливо спросил старик.
— Самый сильный, который есть. Мне нужно спросить с Неба. Да так, чтобы оно ответило.
— Ах, вот как. Я веду тебя в деревню, чтобы накормить и напоить молоком, и уложить в своём шатре. Гость — большой праздник.
Старик был теперь такой мрачный, что, казалось, лоб его сейчас треснет и оттуда польётся желчь. Будто говорил не о радостном событии, а о падеже скота.
— Я приехал сюда найти кама, — повторил Наран.
— Конечно, — усмехнулся старик, разглядывая его пустую глазницу. — У тебя есть что-нибудь, чтобы оплатить услуги проводника по гиблым горным тропам? Таким, где твой конь сломает три из четырёх своих ног, а пятой зацепится за молодую ель и сорвётся в пропасть? Таким, где едва проходят даже двойники, которые умеют путешествовать на небо и под землю?
Наран спокойно сказал:
— Нет. Но у меня есть что-то, чтобы оплатить услуги проводника по удобным горным тропкам, где мой конь пройдёт хотя бы и боком, где птицы вьют гнёзда так часто, что яиц можно насобирать и на завтрак, и на ужин. Но только по таким тропкам, которые приведут меня к лучшему каму.
Старик вытянул трубочкой губы, внимательно разглядывая Нарана.
— Ты не так глуп, как я думал. Но излишне юн и самонадеян. Лучшие камы не селятся там, куда легко добраться. Они лезут куда повыше, — старик сплюнул. — Кажется, будь их воля, они жили бы в дуплах сосен, как совы.
— Ты не прав, старый человек. Высоко забираются шаманы, которые хотят, чтобы их искали. Хорошие, опытные шаманы живут пониже и помогают всем, кто к ним приходит. Таких, может быть, не очень много, потому что все отправляются искать шаманов-козлов, которые любуются на солнце сверху вниз и думают, что только поэтому стали лучше других.
На этот раз пауза затянулась так надолго, что Наран стал думать, что сказал какую-то невероятную глупость. Потом У кивнул.
— Ладно, как скажешь. Сейчас отдохнём, а потом отдохнём немного от отдыха. А потом можно будет идти.
— К проводнику?
— Искать твоего кама.
— Так ты и есть проводник?
— В горах не нужен проводник. Нужен кто-то, кто живёт здесь всю жизнь и умеет подмечать приметы.
Они въехали в аил, и навстречу, как в любом другом поселении, высыпали дети и собаки, шумная, галдящая стая.
Глава 12. Керме
К вечеру Керме свалилась с дикой болью в животе. Будто бы ежевичная ягода, которую она ненароком проглотила, проросла в желудке колючим кустом.
— Может быть, это от травы? — спросила она маленького. — От тех цветов, которые я ела?
Голос в голове окрасился тревогой.
— Но я ел эту траву много-много-много раз. Она хорошая.
Керме сидела, чувствуя лопатками, как то нагревается, то остывает ствол дерева. Мир плавал и вращался от этой боли, и девушка понимала, что, если даже поднимется на ноги, едва ли сможет сделать даже шаг. А если сумеет, вряд ли это будет шаг в нужном направлении. Скорее, потерянная точка опоры заставит её шагать по стволу вверх.
— Мой желудочек любит мясо. Он никогда не ел траву в таких количествах.
— А теперь соки этой травы дали плохую кровь, — раздумчиво произнёс маленький.
— Наверное… — от нового приступа боли Керме ближе притянула к подбородку колени. В горле появилась горячая сухость. — Но это ненадолго. Посижу таки всё пройдёт.
Маленький не отвечал. Он ушёл по венам вглубь тела. Керме чувствовала его присутствие, но так, как чувствуешь мерное движение челюстей овечки касаясь шеи животного.
Голос вновь возник у ней в голове через некоторое время.
— Там всё полыхает. В твоих венах живой огонь, а сердце колотится так, будто ты обежала несколько раз по кругу всю степь. И там есть что-то ещё. Белая змея, такая скользкая, что не поймать ни руками, ни рогатиной. Огонь пытается её сжечь, но она пьёт твою горячую кровь, как воду. Остужает её и становится всё длиннее. Я её боюсь.
Керме пошевелилась. Она не знала, что сказать. Новости из глубин организма звучали неутешительно. Молчание затягивалось. Малый, похоже, ждал её ответа.
— Не бойся. Мы дойдём. Нам осталось недолго. Хоть доползём. Там, куда мы идём, есть шаман, чтобы спасти тебя?
Раньше девушка никогда не спрашивала, куда ведёт её листок-карта. К чему, если можно отдаться во власть ласкового ручейка, которым представлялся ей её ребёнок, и плыть себе беспечно, как листик по течению.
Маленький задумался. Глухой стук сердца сопровождал эту тишину.
— Там есть что-то очень хорошее. Что-то, куда нам нужно попасть. Если мы туда попадём, белая змея не будет иметь уже никакого значения.
— Выходит, ты сам не знаешь, что нас там ждёт?
— Не помню.
— Значит, мы туда дойдём и увидим, — Керме попыталась придать своему голосу уверенные и радостные нотки, но это едва ли получилось.
Малый продолжал:
— Я заберу всю плохую кровь в себя. Заманю её. Я знаю хорошую приманку.
— Что? Нет!
— Так нужно. Ты моя мама, и я должен тебя спасти.
Керме попыталась удержать в руках стремительно разрастающийся страх.
— Но ты же сам можешь погибнуть. Я запрещаю тебе это делать!
— Пусть так. Но ты не должна из-за меня страдать.
Голос отзвучал в голове и пропал. Тишина была так же ощутима, как тишина после громкого хлопка в ладоши. Керме закрыла глаза. Интересно, ищет ли её муж на своём быстром ветряном коне?
Лесная опушка подбадривала её птичьими трелями. Полы халата медленно намокали, соприкасаясь с сырой листвой. Керме запрокидывала голову и открывала рот, и древесные кроны поили её крупицами воды, посылая каплю за каплей и наблюдая, как те разлетаются брызгами о язык или о верхние зубы. Девушка подумала отстранённо, что несмотря на всю её любовь к открытым пространствам, на всю ту жажду простора, которую воспитала в ней великая степь, она с удовольствием могла бы жить и в лесу, в хорошей компании. Здесь было тесно от толпящихся вокруг сущностей. Странно, как это, соприкасаясь друг с другом боками они умудряются не производить грома.
Почти никому не было до неё дела. Они торопились по своим надобностям, застыв в бесконечном движении вглубь земли или, напротив, выковыривая из облаков остатки солнечного света. Несколько муравьёв заметили на тыльной стороне её ладони оставшееся с завтрака медовое пятнышко и теперь гуськом пробирались по рукаву к цели. Пролетающая мимо пчела тоже заметила сладкое, и теперь кружилась над Керме, опускаясь всё ниже. Наверно, она торопилась бы быстрее, если бы заметила муравьёв, — вяло подумала Керме.
