Сергей Волков - Затворник
Сколько бился Молний с демонами, сколько требовалось продержаться еще — он не думал, а задумавшись — не смог бы понять. Минута казалась ему часом, час тянулся как день, а день был бы длиннее целого месяца…
Уже и силы, и терпение защитников иссякало, уже крик в городе не умолкал, когда на восходной стороне, среди сплошной черноты, как алая ниточка сверкнул край встающего солнца. И лишь первый луч его упал на город, как зловещее колдовство, время силы которого вышло, рассеялось в один миг. Утро разом осветило небо и город.
Крики и стоны в Каили тут же смолкли, город онемел — но спустя мгновение разразился новым неистовым потоком голосов, целых тысяч голосов! Люди кричали и плакали, но теперь уже от радости, выбегали из домов, снова обнимались, как обнимались, на закате, но тогда прощались, теперь же — приветствовали друг друга и поздравляли. И никто уже не уговаривал их расходиться. На стенах, на улицах и дворах люди падали на колени, и стоя на коленях поднимали к небу руки, благодаря за дарованный свет и спасение.
Рокот, сойдя с ворот, по всеобщему примеру, опустился на колени и поцеловал землю.
— Ну вот, слава небесам… — сказал он во всеуслышание.
И больше слов не нашел…
Когда открыли каморку Молния, то он сидел, прислонившись спиной к каменной стене. Пепельное круг погас: здесь, запертый без окон, не видевший неба, Молний узнал о наступлении рассвета вместе со всеми — едва солнце поднялось, как стены тьмы вокруг огненного кольца пали, и враги его улетучились.
Слуги осветили клетушку факелами. Молний, опираясь руками о стены, медленно поднялся и сделал шаг к дверям. Он покачнулся, и наверное упал бы на земляной пол, если бы, бросив светильники, воеводины люди не подхватили его под руки.
— Что с тобой! Цел? — испуганно спросил подбежавший Рокот.
— Ничего. Устал только вот… — пробормотал Молний — Помогите-ка мне на свет выйти.
Выведенный из терема на двор, Молний повернулся на восход и подставил лицо солнечным лучам — словно струи чистой воды они смывали с него всю мерзость и тяжесть минувшей ночи. И все же его вид был ужасен: Иссиня бледное лицо, налитые кровью вытаращенные глаза, глядевшие безумно, будто сквозь все вокруг, куда-то в запределье, изуродованный рот оскален…
— Да уж, досталось тебе, добрый человек — сказал изумленный Рокот — Как на том свете побывал…
— Побывал, брат-воевода. Пустое. — сказал Молний — попить дайте, да место, чтобы выспаться…
Первая ночь была позади.
8. ПЕРЕДЫШКА
— Пила!
Гонка в Каяло-Брежицк далась Пиле нелегко, но в полной мере прочувствовать всю ее прелесть он смог лишь на следующее утро. Разбуженный топтанием и разговором в комнате, парень ощутил такое гудение и нытье разом во всем теле, такую резь в жилах, и ломоту во всех суставах, что даже повернуться на другой бок — было страшно и подумать. И ладно суставы — в промежность вообще, словно кол вбили. Оставалось только радоваться, что сегодня, вроде, никуда спешить уже не надо, и можно отлеживаться себе…
— Пила! — настаивал чей-то строгий голос.
— А…
— Поднимайся, пойдем во двор.
Приоткрыв глаза, Пила увидел над собой Клинка.
— Куда?
— Учиться будем. Забыл, что ли?
— Давай завтра, а? Все болит с дороги, сил нет, весь как околевший…
— Вот и разогреешься как раз. — сказал Клинок — Давай! Я на двор, а ты одевайся, и за мной!
И правда — чем дольше Пила гонялся с топором за своим наставником, тем меньше резало в руках и ногах. Одеревеневшее тело размялось, размягчились жилы, вытянутые поутру в струну.
Занимались они на одном из внутренних двориков большого княжеского двора на Струге. Сюда выходило заднее крыльцо хоромины княжеских отроков, в котором разместили вчера на постой Пилу со спутниками, и весь отряд Смирнонрава.
Стояла утренняя заря. Двор и весь Струг еще не поднимались. Только двое сонных отроков-сторожей с высокого соседнего крыльца наблюдали за занятием. Клинок свое «оружие» — палку в локоть длиной — в дело почти не пускал, словно не желал стуком деревяшек мешать людям досыпать свои сны. Почти от каждого удара Пилы он уворачивался, лишь изредка отводил топор дубинкой в сторону.
Пила, как и в первый раз, скоро начал уставать, нападал все реже и бестолковее, уклоняться Клинку становилось все проще. Все ниже опускалась левая рука с щитом.
— Выше щит! — приказывал Клинок, и дубинкой ударял, совсем слегка, почти только касался, о темя Пилы. — Выше! Бей еще!
— Выше щит!
— Руби!
— Руби еще!
— Руби!
— Не стой на месте! Уходи! Ударил-уходи! Щит не опускай! Бей! Щит забываешь!
Тюк! — дубинка снова стукнула пильщика по макушке.
— Постой! — сказал Пила, опустив оружие. Клинок сделал шаг назад.
— Ладно, пока хватит. Перед обедом еще побегаем. — сказал он — Теперь посмотри на меня. Дай топор.
Клинок взял топор в правую руку, обухом вперед, а дубинку в левую, подошел к стене, и дважды ударил по ней — по разу слева и справа.
— Вот так теперь будешь делать. — сказал он ученику — Сегодня вечером начнешь. Вечером ударишь по разу, утром — по два, следующим вечером — по три. Так будешь по удару каждый раз прибавлять. К следующей зиме дойдешь до тысячи — тогда остановись. Понял?
— Понял… — сипнул Пила. Он дышал тяжело, едва не высунув язык, как собака. Но все же, сегодня у него остались силы устоять на ногах…
Вернувшись в дом, Пила напился, ополоснулся и перевел немного дух.
— Ну как? — спросил, ухмыляясь, Коршун.
— Ничего. В первый раз думал — подохну, а теперь даже весело.
— Весело ему, слыхал! — сказал Коршун и рассмеялся.
Еще доедали завтрак, когда пришли от князя и позвали к нему Рассветника. Рассветник ушел, и вскоре вернувшись, велел всем готовится выезжать в город.
— Оружие брать? — спросил Пила.
— Теперь все время быть при оружии. Всем. — сказал Рассветник.
Быстро собрались, и отправились на двор. Пила, замешкавшись, опять выходил последним — когда Рассветник и Коршун с Клинком уже были снаружи, он только вышел на лестницу, и собирался спускаться по ней вниз, со второго яруса отроческой хоромины.
— Пила-горюченец! — вдруг позвал его девичий голос.
— А!
Пила обернулся по сторонам, и сверху в темном проеме лестницы смутно увидел склонившуюся над поручнем девушку.
— Тебе чего надо? — крикнул он.
— Ничего мне не надо — насмешливо ответила девушка. — Просто, поздороваться захотелось.
— Ну здравствуй…
— «Ну здравствуй» — передразнила Пилу незнакомка В полумраке лестничного проема парень не мог ее толком разглядеть, но голос был молодой, звонкий и веселый — Здорово, если не шутишь, Пила-горюченец.
