Ольга Андреева - Там, где оживают пески (СИ)
— Это еще почему? — недоуменно покосилась на него маленькая воровка. — Неужели зелье плохо сработало?
— В том-то и дело, что, кажется, они ничего не заметили. Однако, дело здесь вовсе не в зелье. А в том, что нам, похоже, просто позволили уйти с тем, чтобы потом схватить в самый неожиданный момент.
— И что не так? — надула губки Тия. — Я, между прочим, очень старалась ради тебя, даже дэвов песок выкрала, пришлось, знаешь ли, вспомнить свое ремесло…
— А не так здесь, о моя прелестная пери то, что сварить это зелье правильно, не имея магических сил просто невозможно. И это значит, что вы где-то разыскали колдуна, чтобы его приготовить, либо действие сего эликсира закончилось гораздо раньше положенного и потому басиры уже наверняка заметили у меня волшебную силу, а это значит… Подожди! — оборвал он сам себя. — Что значит, «чтобы своровать, пришлось вспомнить свое ремесло»? Ты что же, воровкой в Ферузе подвизалась?
— Да, и что это меняет? — с вызовом спросила она, покраснев однако, так, что даже в полумраке это было заметно. — Воспитывать меня будешь? Скажешь, что воровать нехорошо? Только вот сам ты ничуть не лучше, точно также нарушаешь закон! — зло выпалила та и почувствовала, как на глазах выступили непрошеные слезы. — И сделала я это, между прочим, чтобы спасти чью-то шкуру!
— Эй, эй, полегче! Я ничего из этого говорить не собирался — растерянно покачал головой маг. — Просто раньше не знал, что ты была воровкой. — в этот момент Змеелов больно пихнул его в бок, заставляя прикусить язык. Но поздно: Тия обиженно засопела, и Сид опять почувствовал себя по-дурацки.
— И снова прошу у тебя прощения… — покаянно опустил он голову, не обращая внимания на испепеляющие взгляды Змеелова. — Я очень несдержан на язык и порой болтаю совсем не то, что думаю. На самом деле я перед тобой в неоплатном долгу…
— Я бы на твоем месте не упоминал про долги перед Тией — рассмеялся наемник, увидев, что маленькая воровка перестала дуться, как только Сид сказал, что он ей обязан, и заинтересованно посмотрела в сторону мага.
— Ну, раз должник… — хитро улыбнулась она, вмиг позабыв о своих обидах. Сид жалобно взглянул на наемника, и тот поспешил переменить тему разговора.
— Так что ты там говорил о зелье и магических способностях, а, друг?
— Лишь то, что нас уже наверняка взяли под наблюдение басиры, и от этого, лично мне, как-то не по себе.
— А почему ты считаешь, что у нас не получилось нормального зелья? — спросила Тия. Она стащила с себя дупатту и теперь перетягивала короткие каштановые волосы в хвостик.
— Потому, что ни один из вас не обладает должными магическими силами.
— Эээ, не скажи… Вот я, например, будучи прямым потомком Уммы, читал наговор, так что вовсе не обязательно твой эликсир вышел бракованным… — по-мальчишески рассмеялся Змееелов — голос крови, знаешь ли, и все такое.
— Ну, разве что, так. — проговорил Сид, задумчиво следя за тем, как руки Тии сооружают на голове немудрящую прическу. — Только вот зелье готовила наша прекрасная пери, а это значит, что либо боги за что-то прогневались на подлунный мир и она, все-таки, имеет способности к магии, либо басиры повиснут у нас на хвосте. И сказать тебе по правде? Я бы предпочел второй вариант. — усмехнулся он.
— Я смотрю, кое-кто уже совсем поправился, да? — язвительно поинтересовалась Тия. — Ты, знаешь ли, тоже далеко не подарок, так что неизвестно, когда боги прогневались — в день моего рождения или, все-таки, твоего?
— Да как бы там ни было, но мы родились — примирительно улыбнулся Сид — а потому, Царству Дияла, все же, не поздоровится. — Тия подозрительно покосилась на присмиревшего мага, гадая, какую же пакость скрывает за собой его кроткий вид, однако тот только вздохнул и с наслаждением растянулся на своем шерстяном одеяле…
После полуденного отдыха идти стало куда легче. С каждым часом жара спадала, позволяя путешественникам бодро шагать в строну очередного караван-сарая, а потому еще до заката они оказались на месте. Провести ночь им предстояло в полуразрушенном укрытии, что располагалось рядом с небольшим озерцом, берега которого густо поросли тростником. Глядя на него, Тия даже захотела искупаться, но Сидус не позволил, говоря, что дно подобных озер, как правило, очень коварно, и может легко затянуть в себя пловца-недоучку. Маленькая воровка показала ему язык, и, не слушая больше его сетований, что молодежь совершенно не уважает старших, отправилась прогуляться вокруг, пока не зашло солнце.
Обойдя озерцо и заглянув за близлежащие песчаные барханы, она направилась обратно к караван-сараю, где ее друзья уже разводили костер. Солнце склонилось к горизонту, и поднялся предзакатный ветерок. Тия шла, с наслаждением подставляя лицо ласковому прохладному дуновению, и закрыв глаза. Внезапно, из-за дальнего бархана до нее донесся тихий жалобный всхлип. В первую минуту Тия решила, что ей показалось, однако всхлип повторился уже настойчивее, заставив ее настороженно замереть в нескольких шагах от костра.
— Что случилось? — спросил Змеелов, заметивший ее растерянность.
— Показалось, что плачет кто-то, вон за тем барханом! — пожала плечами та, указав в сторону доносившихся всхлипов.
— Не бери в голову — беззаботно махнул рукой он. — Такое частенько бывает в Пустыне. Это ветер свистит.
— Не будет ли бури? — зябко поежилась она, вспомнив давешнее обманчиво-ласковое пение песчаных смерчей.
— Нет, горизонт чистый, да и неоткуда им взяться в прохладном вечернем воздухе — покачал головой подошедший к ним Сид. — Верблюдов я стреножил и накормил, так что можно и самим за ужин приниматься.
— Уже скоро еда будет готова — кивнул наемник.
У костра они долго не засиделись, уж слишком утомились за дневной переход. Отужинав и затушив огонь, путники отправились спать. Змеелов и Сид крепко уснули, едва упав на одеяло, а Тии, почему-то, не спалось. Маленькая воровка ворочалась, никак не находя удобного положения, и с завистью поглядывала на друзей. Они-то спали, словно младенцы, а ее глаза словно забыли, как закрываться.
Промаявшись так довольно долго, она, наконец смежила было веки, но тут до нее донесся беспокойный всхрап верблюдов и в следующее мгновение она услышала жалобный детский плач. Казалось, плакал всеми брошенный младенчик, которому было одиноко и страшно. Какое-то время Тия вслушивалась, убеждая себя, что такого быть не может, и ребенку просто неоткуда взяться в пустыне, но с другой стороны, разве не ходят здесь караваны, и не останавливаются пустынные кочевые племена? Кто-то из них вполне мог бросить ненужного младенца в оазисе, и теперь тот медленно умирал… Словно вторя ее мыслям, детский плачь стал просто надрывным.
