Пол Томпсон - Перворожденный
– Следуй за мной, – сказал Ведведсика. По крайней мере, эти слова возникли в мозгу принца. Они доносились будто бы издалека, нечетко, словно жрец говорил со дна колодца.
Эльфы поднялись по ступеням, миновав трех горничных. Ситас лишь смутно различал фигуры девушек, хотя фон – лестница и стена – были видны ясно. Взгляды служанок скользнули по принцу и его спутнику, но на лицах не отразилось ничего. Они продолжали спускаться по ступеням. «Облако неопределенности» действовало именно так, как описывал Ведведсика.
Ситас и Ведведсика достигли предпоследнего этажа и остановились перед покоями Пророка. У дверей бездельничали слуги, не обратившие никакого внимания ни на принца, ни на жреца.
– Странно, – пробормотал Ситас, и его слова падали с губ подобно каплям ледяной воды. Голос звучал приглушенно. – Почему они не внутри, не с Пророком?
Открыв дверь, Ситас вбежал в комнату.
– Отец? – позвал он.
Ситас миновал переднюю комнату, Ведведсика следовал за ним, не отходя ни на шаг. Оглядев комнату, принц заметил на каменном полу у окна скрюченную фигуру и закричал, зовя на помощь.
– Они тебя не слышат, – произнес рядом голос Ведведсики.
Принц в отчаянии упал на колени и поднял Ситэла. Каким легким он был, этот великий эльф, правитель огромного народа! Когда Ситас положил отца на кровать, веки больного дрогнули и он открыл глаза. Лицо его свело судорогой.
– Кит? Это ты? – спросил Ситэл чужим, потусторонним голосом.
– Нет, отец, это я, Ситас, – вне себя от горя, ответил принц.
– Ты хороший мальчик, Кит… но упрямый глупец. Зачем ты обнажил оружие в Башне? Ты же знаешь, что это священное место.
Ситас повернулся к Ведведсике, стоявшему в ожидании.
– Сними с нас заклятие! – свирепо потребовал он.
Жрец поклонился и, смочив кусок ткани в умывальнике, начисто вытер лоб принца. Туман, застилавший его зрение и слух, немедленно исчез. Через несколько секунд рядом, словно из ниоткуда, возник колдун.
Ведведсика проворно извлек из кармана какие-то сушеные травы и раскрошил их в оловянный бокал, стоявший на столике у кровати Пророка. Ситас озабоченно наблюдал за его действиями. Затем жрец смочил высохшие листья в красном нектаре, поболтал бокал, чтобы перемешать все это, и протянул напиток принцу.
– Дай Пророку выпить это, – уверенно сказал Ведведсика. – Это поможет ему прийти в себя.
Ситас поднес напиток ко рту отца. Как только первые капли нектара коснулись его губ, беспомощное выражение исчезло из глаз и он крепко ухватился за запястье Ситаса.
– Сын, что со мной? – Он взглянул за спину Ситаса и, заметив колдуна, резко произнес: – Что ты здесь делаешь?! Я за тобой не посылал!
– Нет, посылал, великий Пророк. – Ведведсика отвесил глубокий поклон. – Твой воспаленный мозг несколько часов назад призвал меня на помощь. Я пришел.
– Ты его знаешь, отец? – спросил Ситас.
– Слишком хорошо. – Ситэл откинулся на подушки, и сын убрал бокал. – Жаль, что тебе пришлось встретить его при подобных обстоятельствах, сын мой. Я должен был предупредить тебя.
Ситас взглянул на Ведведсику со смесью благодарности и, отвращения:
– Он здоров?
– Пока не совсем, мой принц. Мне нужно приготовить еще кое-какие зелья. Они излечат Пророка.
– Тогда начинай, – приказал принц.
Ведведсика не шевельнулся.
– А как же наша сделка?
Ситэл кашлянул.
– Что еще за сделку ты заключил с этим старым пауком? – потребовал он ответа.
– Он излечит тебя от лихорадки, если ты позволишь мне призвать Кит-Канана домой, – откровенно пояснил Ситас.
Ситэл удивленно нахмурил седые брови и пристально взглянул на сына, но тот отвел глаза.
– Призвать Кита? – недоверчиво переспросил он. – Ведведсика, ты же не занимаешься благотворительностью. Что ты хочешь извлечь из всего этого для себя?
Жрец снова поклонился:
– Я лишь прошу наследника Пророка наградить меня так, как он сочтет нужным.
Ситэл покачал головой.
– Не пойму, чем тебя может интересовать Кит-Канан, но я не возражаю, – согласился он с тяжелым вздохом, затем повернулся к наследнику. – Сколько ты ему заплатишь, Ситас?
Принц вспомнил о сломанном мече и невыносимом страдании, которое испытывал его брат.
– Пятьдесят золотых монет, – решительно ответил он.
Глаза Ведведсики широко раскрылись.
– Как это щедро с твоей стороны, великий принц.
Отец и сын молча наблюдали, как жрец готовит свое лечебное зелье. Когда, наконец, оно было готово, Ведведсика наполнил высокий серебряный кубок грязно-зеленой жидкостью. К удивлению Ситаса, Ведведсика сперва сам отпил добрый глоток смеси и, по-видимому, остался доволен. Затем он протянул лекарство обессиленному правителю.
– Ты должен выпить все, – настоятельно потребовал он.
Ситас подал бокал отцу. Ситэл, приподнявшись на локтях, в три глотка выпил зелье и выжидательно взглянул на сына. Ситас, в свою очередь, повернулся к Ведведсике:
– Ну?
– Действие напитка проявляется не сразу, великий принц, но будь уверен, скоро лихорадка оставит Пророка.
И в самом деле, лоб Ситэла уже не был таким горячим на ощупь. Пророк, прерывисто вздохнув, выпрямился. Краски вернулись к его бледным щекам. Ведведсика величественно кивнул.
– Оставь нас, колдун, – сухо повелел Ситэл. – Можешь забрать свою плату позже.
С очередным глубоким поклоном Ведведсика произнес:
– Как будет угодно Пророку.
Вытащив свою бутылочку, он хотел намазаться мазью. Принц, вытянув руку, ядовито приказал:
– Сначала выйди отсюда, жрец.
Ведведсика удалился с широкой улыбкой.
Ситас оставил отца более здоровым на вид, чем он видел его в последний месяц, и, проходя по дворцу, сообщил всем о выздоровлении, не упоминая имени Ведведсики. Предполагалось, что Пророк поправился сам, что это знак расположения богов.
Наконец Ситас спустился в старую комнату Кит-Канана. Вокруг никого не было. Везде толстым слоем лежала пыль – здесь ничего не трогали с тех пор, как брат бесславно покинул дворец. Когда это было? Год, два назад?
В комнате хранились всевозможные личные вещи Кит-Канана. Его серебряный гребень. Его второй любимый лук, покоробившийся и треснувший от сухого воздуха в комнате. Вся его придворная одежда висела в шкафу. Ситас дотрагивался до ткани, стараясь сконцентрировать мысли на пропавшем брате. В мозгу его возникали лишь старые воспоминания. Некоторые – приятные. Многие – печальные.
Принца охватило странное ощущение. Он чувствовал, будто идет куда-то вверх, прочь, хотя тело его не сдвинулось с места ни на дюйм. Ноздри его щекотал дым костра, в ушах шумел лесной ветер. Взглянув на свои руки, Ситас увидел, что они загорели на солнце и огрубели от трудов и битв. Это были не его ладони – это были ладони Кит-Канана. Принц понял, что сейчас нужно попытаться, заговорить с братом, но, открыв рот, обнаружил, что слова не идут с языка. Тогда он попытался произнести их мысленно.
