НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ
– Приветствую тебя, обладающий силой Тэллор, сын моря! Я пришла, чтобы взять тебя в мужья, ибо знаю я – от нас родится тот, кто спасет наш народ.
И мореход не стал перечить ей – она всегда говорила истину. А еще – потому, что была она прекрасна. И от брака их родился Эайир, что был избран потом правителем.
И стало так: однажды Эайир-Видящий пришел на совет Мудрых. И так говорил он:
– Много ночей подряд одно видение посещало меня. Видел я человека в одеждах Тьмы, и показался он мне – Тем, Кто Приходил; и светлыми, как звезды, были глаза его, но седыми – волосы его, и печать скорби была на лице его. И говорил он мне – уходи и уводи народ свой, ибо земля твоя обречена погибнуть.
Мудрые держали совет, и решено было, вняв предостережению, покинуть Эллэс. И белые ладьи под серебристо-зелеными парусами уносили Странников Звезды – прочь, прочь от островов, и печальные песни изгнанников несли с собой Эллири; не было в Эндорэ никого, кто так же умел слагать песни, и в этом искусстве даже Эльфы не могли сравниться с Эллири.
И когда последние корабли покинули берега Земли-под-Звездой, рванулось в вечернее небо багровое пламя: там, позади, в огне вулканов гибла Эллэс. И гибли те, кто не пожелал покинуть родину…
О Эллэс, были белыми крылья твоих кораблей, но ныне серый пепел осыпал их, и слезам холодный ли ветер причиной…
Такова была воля Великих: им не было дела до этой земли, ни до тех, кто жил в ней; да и знали ли о них всеведущие Валар? То было время, когда мятежные Нолдор покинули берега Валинора. И так решили Валар: не будет ослушникам дороги назад.
Туманом окутались берега Валинора и Аваллонэ: Валар не прощают отступников. И острова Эллэс звались с той поры – Зачарованными Островами, и ступившие на берега их не возвращались назад.
И над погибшей страной, над мертвой землей билась, как раненое сердце, Звезда Мельтор…
Так обрел народ Эллири второе имя – Вайири, Изгнанники.
И, вернувшись в Средиземье, нашли они новую родину себе – Эс-Тэллиа, Земля-у-Моря, нарекли ее. С запада, востока и юга была земля эта охвачена полукольцом сумрачных лесов. Жил в них народ Аои – Люди Лесных Теней, которых Эллири на своем языке назвали Фойолли – Народом Тишины. Были эти люди невысокими и узкими в кости, с прозрачно-белой кожей, прямыми черными волосами и золото-зелеными глазами. Они хранили древние предания и легенды; память их была долгой, как и их жизнь. Умели они понимать молчаливых зверей и птиц этой земли; жили по берегам лесных озер, и волосы их пахли водяными травами… Не было и нет в Арте народа, лучше понимающего речь трав, цветов и деревьев, ибо они – дети Леса.
Как братьев, приняли Аои сынов Севера, пришедших из-за моря. Эллири поселились на побережье, где белый песок и острые черные скалы, где ветер поет в медных корабельных соснах.
Светлым и печальным было счастье этой земли – земли тех, кто умел слышать боль Арты…
ВОЗВРАЩЕНИЕ. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ ГОД 870
Только ветер тоскливо пел в развалинах. Чудовищное одиночество особенно тяжело было сейчас, солнечным днем. Ничего и никого. Спокойно и пусто. Мертвые камни, обломанные клыки башен и слепые пустые глазницы кое-где уцелевших проемов окон. Триста лет. Слабые травы победили камень. Уже почти ничего не видно. Наверное, кощунственно восстанавливать все это – ведь ничего больше не повторится. Ничего нет. Никого нет. И больше не будет. Сейчас он был почти рад своему одиночеству – никто не увидит его слабости. Сгорбившись, он сидел на камне, сцепив больные руки, и ветер трепал его поседевшие волосы. «Гортхауэр придет. Он вернется, скоро вернется, обязательно. Скорее бы, так страшно, так тяжело… Хоть кто-нибудь… Гортхауэр, где ты, где же ты… Простил ли ты меня? Придешь ли?»
Тихий шорох осыпающегося щебня заставил его обернуться. Несколько мучительных минут они смотрели друг на друга, не зная, с чего начать. Пришедший был высок ростом, золотые волосы пушистым облаком лежали на плечах, а серые глаза были полны надежды, мольбы и вины. Он был бос, потрепанная черная хламида подпоясана веревкой. Мелькор неотрывно смотрел в знакомое лицо, и радость в его душе мешалась с горечью.
– Здравствуй, – наконец, медленно произнес он.
Тот как-то нелепо быстро кивнул, словно дернул головой, сглотнул и ответил еле слышно:
– Здравствуй…
Он осекся, не смея вымолвить привычное «Учитель».
– Ну и как ты жил все эти годы? Сядь.
Он быстро сел на камень и, нервно сплетая и расплетая пальцы, заговорил, глядя куда-то мимо лица Мелькора.
– Я хотел тогда вернуться, правда, я не лгу. Мне было страшно, очень страшно, я боялся… Я уговаривал себя, что волен выбирать, ты ведь сам говорил. Я хотел жить! А потом, чуть позже, я испугался того, что я остался жить – один. Я вернулся – а тут одни мертвые. Я словно обезумел – звал, кричал, думал – хоть кто-то жив… Потом я хоронил их всех – много дней, много ночей. Всех звал по именам, всех знал в лицо… Я их похоронил.
– Где? – тихо, очень ровно.
Золотоволосый встрепенулся и, повернувшись, указал на северо-восток.
– Там. Это целое поле. Там ничего не растет – только маки. Черные маки, с красным пятном в середине. Поле маков… Они говорят, если слушать…
– Что было потом?
– Ничего. Где-то бродил. Сознание словно распалось надвое – я знал, кто и что я, но это словно спало. Как во сне – знаешь, что сон, а проснуться не можешь. Так и я. Люди подобрали меня – нагого, полубезумного, полумертвого от голода. Я жил у них семь лет. Потом ушел – я же не старею… Приходилось скрывать свою суть. Я много видел племен. Привык к людям…
– Как ты нашел меня?
– Я хотел тебя видеть. Я чувствовал тут, внутри, все, что было с ними… Что было с тобой… Я почувствовал – и пришел…
– Зачем?
Он замолчал, затем, набрав воздуха в грудь, быстро заговорил:
– Вымаливать прощение. Знаю, что трусость и предательство не простить, не стереть, но я же понял все! Я пережил… Я казнил себя каждую секунду, я больше не могу! Прости меня, скажи, что я не окончательный подлец, помоги мне! Вели искупить, вели умереть!
– Зачем? Разве после этого ты сможешь забыть? Или все оживут? Время вспять не повернуть, и ты не сможешь чувствовать себя, как тогда.
– Мне нужно твое слово! Скажи, что прощаешь! Скажи, умоляю!
– Я прощаю. Да я и не вправе ни карать тебя, ни винить. Зачем тебе нужно было мое слово… Я ведь сам тогда сказал… Просто…
– Просто – никто не ушел больше. Я знаю, не договаривай! Я ведь видел… Я и не смел надеяться на то, что ты… Мне нужно было лишь твое прощение. А я – я себя не прощу.
Повисло молчание.
– И чего ты хочешь?
– Позволь… позволь быть с тобой, помогать… Не гони меня…
