НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ
Олве поднялся и шагнул к витражному окну, толкнул створку – и она бесшумно открылась наружу. Зеленовато-золотые, как вино, волны тихо покачивали серебристо-белые корабли, и их сонные паруса слабо вздувались и вновь опадали, словно спокойно дышали. Серебристо-пепельные волосы Олве тихо шевелил ветер, широкие рукава его белого одеяния напоминали крылья чайки.
– Вот тот, – указал король. – Это мой корабль. Я дарю его тебе, дочь дочери моей!
…А что же было потом? Элдар не умеют забывать, нет им такого милосердного дара. Иногда невольно позавидуешь Смертным – им дано забвение. Или это возмещение за смерть? Одни Великие ведают…
…И медленно угас Свет, и звезды как тысячи кровоточащих ран испещрили небо. Угасал Свет, и вставал ужас в сердцах. Ночь бесконечная пала на Валинор, ночь, полная дымного чада факелов, ярости и боли.
Наверное, в хрониках все будет записано не так. Да и мудрые будут говорить по-другому – Элдар не забывают ничего, но не все, что было, дозволено запомнить. А было – застывшие, широко открытые глаза Финве, похожие на серое стекло. В первый раз Нэрвен видела смерть, и это было ужасно своей неестественностью. Настолько ужасно, что она даже поразилась своему спокойствию – она просто не могла воспринять этот ужас. Факельный свет придавал всему вокруг кровавый оттенок раскаленной стали. Ей казалось, что Феанаро сейчас так же опалит каждого своим прикосновением… И была – окровавленная рубаха Финве в руках полубезумного от горя и ярости Феанаро, и он швырнул ее в лицо посланнику Валар, обвиняя их в этом убийстве, ибо они – родня Моргота. Тогда впервые прозвучало это имя – Моргот, и сын убитого требовал у родичей убийцы виру за отца. На него было страшно смотреть – и невозможно не смотреть. Страшно было слушать его – и невозможно не слушать. Как болью пронзает укус огня, так сам огонь рассеивает тьму – опасен и прекрасен; так речь и вид Феанаро заставляли подчиняться ему – не с неохотой, а с яростным жестоким восторгом. Артанис назвал ее отец, но сейчас она была воистину Нэрвен. И была клятва – та самая роковая клятва в чаду и огне факелов, в хищно-алом блеске обнаженных клинков… И – едва ли не страшнее ярости Феанаро – слезы Нолофинве, алые, как кровь, в отблесках огня. Он не клялся – но меч его, взлетевший к небу, был его клятвой – клятвой мстить за отца. Это было понятно всем и без слов.
Именно тогда она поняла, что все изменилось. Теперь она должна была уйти, хотя также не давала клятвы. Ее вела месть, но куда больше – жажда изменить этот мир так, чтобы не видеть с мучительной неотступностью застывшие глаза Финве, чтобы, вернувшись, сложить к ногам Валар мир, избавленный от боли, горя и злобы… Кто знал, что самое страшное зло свершится в Валиноре, что злом будут сами Нолдор, что это зло они понесут в Сирые Земли… Кто знал…
Она первая принесла Тэлери подробные о случившемся. Олве нервно вышагивал по залу:
– Теперь тебе нельзя плыть.
– Нет, отец мой! Именно теперь. На мне нет греха. Должен же быть хоть кто-то, кто сможет образумить их? Я их крови. Мне поверят. Ведь, если не это, они прибудут туда в великом гневе и ярости и сгинут все!
– Но…
Олве не успел ответить. В зал вошел Эльф в серебристо-белом дворцовом одеянии и сказал, что Феанаро требует встречи…
Она помнила эту битву, короткую и страшную. Тогда Нэрвен воистину стала равной мужам, и кровь ее родичей до локтя обагрила ее руки. Это было страшно и красиво – убивать, и ужас в ее сердце боролся с восторгом. Помнила, как застыло все на миг, когда вдруг – глаза в глаза – она встретилась с Феанаро. Потом судьба развела их.
– Не стой на моем пути, женщина, – прорычал он.
– Я всегда буду на твоем пути! – тем же тоном ответила она. Сзади кто-то крикнул, Феанаро обернулся, и Нэрвен шагнула в сторону – на помощь Олве. А ведь ударь она тогда – все изменилось бы…
Олве был ранен, и она почти волокла его к кораблям. Нолдор уже облепили палубы, как муравьи, и лишь корабль самого Олве еще защищали. Резня была сзади, бой был впереди, оставался лишь один путь – пробиться на корабль. С десятком-другим Тэлери они проложили себе дорогу. Корабль отошел от берега, и оттуда они с бессильной яростью наблюдали за резней и за гибелью оставшихся кораблей, ненужных Нолдор.
– Иди за ними! – сквозь зубы прорыдал Олве. – Иди! Теперь я прошу тебя об этом. Покарай их ты, если Валар это допустили! Отомсти за нас, дочь моей дочери, Нэрвен!
Она молча стиснула руку Олве.
…В опустившейся на Валинор ночи, рассекаемой пламенем пожара, на берегу увидели Нолдор высокую мрачную фигуру Владыки Судеб. И голос, страшный и беспощадный, произнес приговор, сломавший предначертанное Эру:
– Отныне изгнаны вы из Валинора, и нет вам пути назад. Даже эхо ваших слезных молений останется здесь без ответа. Да будет проклят род Финве, проливший кровь сородичей своих, и проклятье будет преследовать и род этот, и его последователей всегда и везде в Арде. Никогда не обладать вам тем, ради чего дали вы клятву, ибо это – цена крови. Все, что начнете вы, обратится против вас. Вы предали своих сородичей – ваша родня предаст вас. Вы пролили чужую кровь – захлебнетесь в своей. Вы обрекли других на смерть – смертные муки, горе и тяготы смертных познаете вы. Отныне испытаете вы все, что по вашей вине пережили другие – боль и страдания, муки душевные и телесные, предательство и скорбь, бессилие и поражение. И вы вернетесь в Валинор, и ваши души попадут в чертоги мои, и не будет им покоя, ибо я буду судить вас по деяниям вашим. Те же, кто не вернется в Валинор, оставшись в Средиземье, да будут им отвергнуты, и да узрят ничтожество свое в дни прихода тех, для кого Средиземье предназначено. Я, Намо, сказал. Да сбудется!
Не все поняли слова Намо, но стало по слову его. И навеки заточены были в подземельях Мандоса потомки Финве, и воля Манве не могла вызволить их, ибо Валар не предлагают дважды…
– Я все равно уйду туда, – шептала Нэрвен. – Я поняла. Я – кара Валар. Я – меч в их руках…
В бесконечной ночи ушел от берегов Аман среброкрылый корабль. Благословенна была Нэрвен в глазах Валар, и раньше воинства Нолдор принесли ее волны к берегам Смертных Земель, во владения Кирдана.
Как было описать это одинокое странствие во мгле? Она одна была на борту. Она и ее думы, ее страх, звавший назад, к ногам Валар, в уютную спокойную безопасность. И ее жажда познания и странствий, сильнее которой нет ничего в мире. Как хорошо она понимала своего брата, Финарато… Где он сейчас? Нолофинве, если не отступится, вынужден будет идти через льды – другого пути нет, ведь кораблей уже не осталось. И вряд ли Тэлери будут помогать родне убийц, да еще и против воли Валар. Одинокие, покинутые всеми… Что осталось у них, кроме отваги и чести? Она хорошо знала – они не захотят потерять последнее… Значит, невиновным – самая тяжкая дорога…
