Ральф Шеппард - Зло Валузии
— Гвардии Серебряных Грифов больше не существует, Конан,— подтвердил ее слова пожилой, покрытый шрамами воин по имени Кайрат Одноглазый, судя по всему, он был вожаком в отряде спасшихся кемеров.— Впрочем, славного племени кемеров тоже почти не существует. Весь цвет нашего народа истреблен злодеями. К счастью, почти половине наших удалось избежать гибели и сейчас они скитаются по тайге и горам. Многие из них решили навсегда покинуть эту землю. Она оказалась такой негостеприимной! Они ушли на восток, в Загорье, в дикие степи и леса скать лучшую долю и новую родину. То, что случилось с народом,— ужасно. Теперь-то мы знаем, что вы, Ваше Величество, сами стали жертвой подлой измены, но в те черные дни ваше имя стало бранным словом в устах кемеров. Простите меня за откровенность, но теперь вас в народе кличут не иначе, как правитель-предатель. Вас проклинают за то, что вы жестоко извели отважное племя, без помощи которого вам никогда бы не удалось взойти на естол, и за то, что вы предали память отца, матери и ей, приблизив к себе их убийцу — Заркума. Если бы люди знали, чьих зто рук дело! Мне очень жаль!
— Ничего, ничего, — успокоил его Таргитай и опечаленный обратился к Конану: — Я же говорил, что нааг втоптал моё доброе имя в грязь!
— Измена, государь, страшная измена!— закивал Кайрат.— Но я и мои люди — верны вам! Вы можете во всем на меня положиться! В молодости — когда был поотчаянее — я не раз путешествовал в Страну Аримаспов. Так что смогу найти общий язык с великанами!
— А это правда, что они одноглазые?— полюбопытствовал Таргитай,
— Вранье, Ваше Величество,— ухмыльнулся Кайрат.— У них два глаза, как у обычных людей. А сказка про то, что у них только один глаз, да и тот во лбу, пошла от того, что они одевают на голову специальные повязки, на которые крепят фонарики. Этими фонариками они светят себе, когда спускаются в подземелья сражаться с грифами.
— И какие же они из себя, эти грифы?— поинтересовался Конан.— Ведь я всегда считал, что грифы — обычные стервятники.
— Э, нет, Конан,— Кайрат энергично замотал головой,— не путай тупых пожирателей падали с древними чудовищами, живущими в горных и подземных пещерах Страны Аримаспов и вылетающих на поверхность земли только по ночам. Рипейские грифы — удивительные существа! У них тело льва, а крылья, шея и голова — птичьи. Они прекрасно видят в темноте. Но самое главное — грифы безмолвны! Именно это и вызывает жуткий страх! Ладно, если б они рычали, визжали или ревели, так нет. Даже нападая на врага, грифы хранят гробовое молчание...— торжественно и мрачно закончил свой рассказ Одноглазый.
— Добавьте к этому еще то, что они дети не нашего мира,— заметил Йолчи.— Когда-то в незапамятные времена, еще до Великого Потопа, неземные существа, которых обычно называют Богами Высших Сфер, привезли с собой эти молчаливые создания, идеально подходящие на роль цепных псов. С тех пор грифы свято блюдут заветы Высоких Богов, охраняя и постоянно приумножая их несметные богатства. В их подземельях есть нечто особенно ценное — то, что грифы стерегут как зеницу ока, то, что дороже, чем все золото, добываемое ими в недрах гор и в подземных золотоносных реках, уходящих в бездну Апсу. Самое великое сокровище грифов — Шип Тиамат.
***
— Они опережают нас примерно на полдня пути,— доложил военачальник Аб-Сабал, подъехав к Kaxxe, восседавшему в роскошном паланкине.
Четыре неутомимых раба-аргиппея несли его во главе большой процессии, продвигавшейся по дороге Пегого Быка. Рядом, завернувшись в одеяло, подбитое рысьим мехом, мирно посапывала законная супруга Кахха и, милостью Уту, королева Сакалибы — прекрасная Нэркес.
С недавнего времени при королевском дворе вошел в моду рысий мех. А некоторые, наиболее ретивые придворные, уже сделали заказы златокузнецам на инкрустацию доспехов и эфэсов мечей змеиным орнаментом. Культ Отца-Змея постепенно проникал в Страну Городов, отравляя сознание и души людей.
— А могу ли я доверять твоим сведениям?— вкрадчиво спросил нааг.
Аб-Сабал проглотил комок, застрявший в горле. За последние две седмицы молодой правитель сильно изменился. Власть, конечно, всех портит, но вот отец его таким не был. Очевидно, все из-за Заркума. А ведь пол-луны назад никто себе такого и представить не мог. Как только Таргитая угораздило приблизить к себе подлого чародея, который убил всю его семью? Колдовство, не иначе. А началось все с изгнания Конана из дворца. Впрочем, об этом Аб-Сабал не особо любил вспоминать, так как сам возвысился лишь благодаря той неприятной ночи. Аб-Сабал угодливо улыбнулся и ответил:
— Сведения абсолютно надежны, мой государь! Их регулярно доставляют наши лазутчики-аргиппеи. Они быстро нашли общий язык со своими местными соплеменниками из тайги, и теперь за бунтовщиками ведется неусыпное наблюдение.
— Ну что ж, прекрасно!— Нааг задумался.
— Что будем делать, Ваше Величество?— вежливо прервал его размьппление Аб-Сабал.— Прикажете догонять?
— Нет, не стоит. Мы придумаем кое-что получше. Сейчас пришли ко мне Заркума. А твои люди пусть продолжают наблюдение.
— Будет исполнено!— и низко склонив голову, военачальник развернул коня и поскакал прочь от наага, на губах которого играла зловещая усмешка.
— Мы обгоним их, глупый человечишко! Обязательно, обгоним!— произнес он и потрепал своей шершавой, унизанной дорогими перстнями рукой бархатистую щеку сладко спавшей Нэркес.
***
По мере продвижения на северо-восток местность, окружавшая дорогу Пегого Быка, менялась на глазах. Тайга заметно поредела, ее сменили негостеприимные пустоши, заваленные грудами камней, меж которыми росли низенькие, искривленные деревца. Горы тоже изменились. Все чаще попадались неприступные утесы, подавлявшие своим угрюмым величием.
— Мы уже совсем близко!— заявил Кайрат.— Скоро увидите знаменитых великанов!
Путники заметно волновались — еще никому из них, за исключением Кайрата и пары кемеров, не доводилось бывать в загадочной, приводившей в ужас, Стране Аримаспов, известных своим суровым нравом. Спокойствие сохраняли лишь Кайрат, Йолчи и старая Мохира, которую соплеменники и внучка почти силком увели с собой из Аргаима, где ей грозило заключение в подземельях Зиккурата Уту или даже страшная смерть в храме Уту Безжалостного. Похоже, бойкая старуха совсем ничего не боялась и, беззвучно шевеля губами, быстро перебирала связку амулетов из медвежьих и волчьих зубов. Глядя на нее, и у остальных появлялось желание не поддаваться страху. Однако волновались все — и Таргитай и даже киммериец, умело скрывавший свои чувства за каменной маской суровости.
