Патриция Бриггз - Призрак дракона
Бастилла сказала это как-то странно. Естественно, смерть Пенрода явилась для нее страшным ударом. Они много раз были близки. Но ее голос прозвучал несколько отстраненно, словно она не вполне понимала, кто умер.
Я бросил на колдунью вопросительный взгляд. Ее коричневые кожаные одежды от изобилия крови выглядели зловеще черными.
Бастилла положила руку мне на плечо и опустилась на корточки, как будто желала получше рассмотреть Пенрода. Я ощутил исходящую от нее странную силу, и у меня перед глазами все потемнело.
Глава 12
КАЛЛИС: БЕКРАМ
Военачальники должны уметь терять своих солдат.
Единственное, что могло увлечь Бекрама, так это ежедневные тренировки со Стейлой. Когда его внимание сосредоточивалось на бое, щемящая боль в груди и обостренное чувство вины несколько притуплялись. Он ясно ощущал лишь пустоту в душе, которую когда-то заполнял Эрдрик.
Стейла вступала с ним в поединок только сама — по той простой причине, что после одного случая боялась подвергать опасности других своих бойцов. В тот день Бекрам был так рассеян, что в самый опасный для него момент ей пришлось ударить его по плечу мечом плашмя.
— Если бы перед тобой стоял настоящий враг, ты остался бы без руки. Сосредоточься! — скомандовала она.
Он ответил на замечание неожиданным выпадом и серией столь быстрых движений, что, если бы ее реакция не была мгновенной, она отдала бы богу душу.
— Прости, Стейла, — пробормотал он, поняв, что произошло, и опустил меч.
— Давай попробуем еще разок, — ответила Стейла ровным голосом.
У нее даже не участилось дыхание.
Позднее она провела с ним серьезную беседу.
— Я не представляю себе, что станет с твоим отцом, если он лишится второго сына. Ты должен уметь за себя постоять, и именно для того я учу тебя, как следует драться.
После очередного занятия Бекрам добрел до своей палатки и упал на матрасы, служившие солдатам кроватями. Он чувствовал смертельную усталость и закрыл глаза, надеясь заснуть и не видеть снов. Вместо этого ему в голову полезли мысли о Варде.
Превращение Варда из дурака в нормального человека до сих пор казалось ему настолько невероятным, что, размышляя над этим, он ощущал некоторый дискомфорт. Получалось, что Вард осознанно выкидывал разные номера, да, наверное, еще и потешался над реакцией окружающих.
Ему вспомнилось искаженное лицо вдовы лорда Ибрима, которую его двоюродный брат публично осрамил несколько лет назад, заявив во всеуслышание, что у нее слишком большой живот.
Бекрам невольно улыбнулся, но тут же опять погрустнел. Перед его глазами всплыл шестнадцатилетний Эрдрик, костюм которого буквально накануне леди Ибрим зло обсмеяла вместе с компанией приятельниц. Тогда Эрдрик чуть не расплакался от стыда и обиды.
Вард отомстил этой гадине за Эрдрика! — осенило вдруг Бекрама. — И как я не догадался об этом раньше?
Он воспроизвел в памяти тот момент, когда сообщил кузену о смерти брата. В его глазах отразилось тогда столько эмоций — тоска, отчаяние, ярость, — что не требовалось никаких слов.
Если бы несколько дней назад я встретил Варда впервые в жизни, он непременно сразу понравился бы мне, — подумал Бекрам.
Вчера за ужином Вард рассказывал всем о том, как они с Пенродом, Аксиэлем, Сиаррой, Орегом и Бастиллой покидали Хурог. Все присутствовавшие буквально покатывались со смеху, хотя догадывались, что в тот момент, когда все это происходило, никому из вышеперечисленных людей было не до веселья.
— Бекрам! — послышался с улицы знакомый голос.
— Кирковенал?
Бекрам сразу понял, кто к нему пожаловал: второй сын покойного оранстонского героя по кличке Волк, один из немногих настоящих друзей Бекрама, которого даже в наихудшем расположении духа он не прогнал бы, как прогонял теперь многих других.
— Входи.
Кирковенал вошел в палатку. Его рыжие волосы теперь были выбриты на висках.
— Говорят, приехал твой кузен, — без предисловий начал он.
— Верно, приехал, — ответил Бекрам, кивком указывая Кирковеналу на край матраса. Тот сел. — Кажется, смерть моего дяди подействовала на Варда, как волшебство: он полностью излечился от слабоумия.
— А почему с ним явилась сюда Бастилла Сирнэка?
Бекрам щелкнул пальцами.
— Так вот где я видел когда-то эту женщину! Мне никак не удавалось вспомнить!..
— Так что она делает в отряде Варда? — повторил свой вопрос Кирковенал.
Бекрам нахмурил брови, не понимая, чем вызвано столь настойчивое любопытство друга.
— Не знаю… Вообще-то, спасая рабыню Гарранона, Вард лишился Хурога.
— Бастилла и есть та самая рабыня?
Кирковенал ошеломленно выпучил глаза.
— А почему это тебя так удивляет?
Кирковенал нервно потер ладонью лоб.
— А ты никогда не обращал внимания на то, что происходит в таверне Сирнэка? — спросил он. — Тебя не настораживал тот факт, что большинство из посетителей его заведения — оранстонцы?
Бекрам покачал головой.
— Если бы я задумывался когда-то об этом…
— Я сам об этом не задумывался, — признался Кирковенал. — К счастью, однажды Гарранон рассказал мне, что творится в этом логове. Он же доходчиво объяснил мне два года назад, что напиваться до беспамятства небезопасно. Что существуют люди, которые могут использовать это в своих целях.
— Сирнэк связан с оранстонскими мятежниками? — предположил Бекрам.
Кирковенал мрачно покачал головой.
— Нет, — произнес он негромко. — Этот безбожник работает на ворсагцев.
— Что?! — пораженно воскликнул Бекрам и покачал головой, будто это могло помочь ему найти связующую нить между вереницей бестолковых юных оранстонцев, постоянно ошивавшихся в таверне Черного Сирнэка, и ворсагцами.
— Кого оранстонские лорды ненавидят больше, чем ворсагцев? — спросил Кирковенал.
— Людей из Толвена! — не задумываясь, выпалил Бекрам. И побледнел, когда чудовищная догадка пронзила его голову огненной стрелой. — Неужели среди нас есть оранстонцы, помогающие ворсагцам?
Кирковенал покачал головой.
— Не думаю, что ситуация настолько страшна. Хотя не исключаю возможности, что некоторые из нас были бы не прочь предоставлять ворсагцам полезную для них информацию.
— А при чем тут Бастилла?
К великому удивлению Бекрама, на губах Кирковенала заиграла странная улыбка.
— Я работал на Гарранона и внимательно наблюдал за тем, что творится в таверне Сирнэка. Бастилла — колдунья.
