Елена Хаецкая - Тролли в городе
– Ты полный дурак! – загремел Нуххар. – Ты хочешь погубить меня! Едва ты освободишь мои волосы и тело, как ноги утянут меня в трясину. Нет, сперва сними с меня сапоги, чтобы я смог выдернуть ноги из болота и поджать их под себя, потом срежь мои волосы, а уж после этого отбегай в сторону и жди.
Так Хонно и поступил.
Сперва он настелил ветки, чтобы можно было подобраться по трясине к самым ногам Нуххара. Лежа на животе, Хонно отрезал ремни, удерживающие сапоги на месте, и Нуххар принялся сучить ногами пуще прежнего, и дергался, как муха, прилипшая к сладенькому, и наконец вытащил ноги на волю, очень синие и сморщенные от долгого пребывания в заточении и сырости.
– Теперь волосы! – потребовал Нуххар.
Хонно забрался на куст, прогибавшийся под его тяжестью почти до самой земли, и принялся отпиливать ножом спутанные патлы Нуххара, причем Нуххар корчил при этом ужасающие рожи и широко раскрывал рот, но не кричал, терпел боль молча, а Звери – Лесной и Степной – хватали Хонно за ноги дико разинутыми пастями. Зверь же Домашний жалобно скулил и поглядывал на происходящее издалека.
Когда волосы Нуххара оказались на свободе, ветки распрямились и, разрывая одежду тролля, выбросили его вперед, как катапульта бросает камень. Вместе с Нуххаром пролетел по воздуху и Хонно, пролетел и грянулся о землю всем телом, так что из него чуть весь дух не вышел.
Оба тролля полежали некоторое время в неподвижности, чтобы прийти в себя и обрести дыхание, а потом зашевелились, приподнялись на локтях, наконец уселись, уставились друг на друга и начали смеяться, причем у Нуххара еще и текли из единственного глаза слезы.
Хитроумный тролль Нуххар был обстрижен глупым Хонно так криво и коротко, что напоминал теперь скорее заросший лишайником камень, нежели тролля. От долгих криков, слез и смеха нос у него съехал на одну сторону, а рот – на другую. Нуххар знал, как он выглядит, а Хонно это видел, вот они оба и смеялись.
Потом Нуххар стал серьезным и спросил Хонно:
– Для чего тебе жениться на Бээву?
Этот вопрос застал Хонно врасплох. Он думал довольно долго, как лучше ответить, и наконец сказал:
– Она красива и желанна. Она сварливая, у нее толстые косы. Любой здравомыслящий тролль захотел бы такую женщину себе в жены. К тому же ее отец мне посоветовал это сделать.
– Ты прав, – сказал Нуххар, усмехаясь. – Для тебя не найдется жены лучше, чем Бээву, и я охотно помогу тебе заполучить ее. Слушай. Когда она бежала прочь из дома, то так торопилась, что не остановилась, чтобы помочь мне. Хоть она и видела, в какое я угодил положение, да и я умолял ее всеми возможными умолительствами, чтобы она задержалась и спасла меня от неминуемой смерти.
– Умереть от голода и жажды, застряв в кустах и трясине, – очень неприятная смерть, – сказал Хонно, которому не хотелось обсуждать жестокое поведение его будущей невесты.
– Ха! От жажды и голода! – сказал Нуххар. – Да ты совсем наивный юнец. Я умер бы от жажды – да не своей, от голода – да от чужого. Попросту говоря, парень, меня бы съели.
– Съели? – изумился Хонно и зачем-то оглянулся, но ничего нового у себя за спиной не заметил. – Кто бы съел тебя?
– Мои Звери – Лесной, Степной и Домашний, – ответил Нуххар. – Вот кто!
– Но ведь они же твои Звери, – не понял Хонно, – как бы они стали тебя есть?
– Голод взял бы верх над преданностью, как оно всегда и бывает, – ответил Нуххар. – А когда они проголодались бы как следует, непременно набросились бы на меня – и всё, поминай как звали.
– Они же могли пойти охотиться в другое место, – предположил Хонно.
– Плохо ты знаешь животных, – поморщился Нуххар. – Зачем им идти куда-то в другое место, когда здесь, у них под носом, уже готовая добыча?
– Но ведь они… твои… – пробормотал Хонно.
Нуххар подобрал палку и швырнул в Лесного Зверя. Тот отскочил и оскалился, однако далеко не ушел.
– Они мои, и поэтому оставались со мной, – объяснил Нуххар троллю Хонно медленно, как маленькому. – Но они голодные, и потому бы меня съели. Они не уходили, потому что не хотели бросать меня одного, и еще потому, что я был готовой добычей. Это уж как повернется судьба. Освободился я – вот я и хвалю их за преданность. А не освободился бы – они сами похвалили бы себя за догадливость. Ты очень плохо разбираешься в животных, так нельзя, Хонно, ведь ты собираешься стать мужем Бээву, а она – опаснее всех трех моих зверей вместе взятых.
– Одного она точно не станет делать, – сказал Хонно, – она не станет меня есть.
И снова Нуххар подумал, что этот парень умнее, чем выглядит. Но на сей раз Нуххару это понравилось.
* * *Беленькая девочка-подменыш проснулась, увидела свою мать и сразу потянулась к ней. Тонкие светлые прядки рассыпались по шелковому полу шатра, когда девочка приподняла голову, так что казалось, будто пряди удерживают ее и не позволяют ей встать. Но на самом деле все было не так.
– Хорошо ли ты спала? – спросила ее Аргвайр, грустно улыбаясь.
Девочка не поняла ни слова, но она была очень рада, когда красивая мать помогла ей сесть и одеться в новую одежду. Девочка мешала матери одевать себя, она толкалась лбом и тихо смеялась, думая, что все это шутки.
Переодев дочь и накормив ее сладкой кашей, Аргвайр позволила ей играть с драгоценностями из сундучка, а сама уселась скрестив ноги и взялась за шитье: она расшивала золотыми бусами головной убор, для которого сама нарисовала узор в виде трех зверей, сцепившихся в схватке. Этих зверей в природе не существовало – ни в мире людей, ни в мире троллей, ни в мире большого города, где на троллей велась охота и где их томили в подземной темнице, если удавалось поймать. Аргвайр сама придумала, как должны выглядеть эти звери, а назывались они Зверь Лесной, Зверь Степной и Зверь Домашний, все трое – кровожадные и хищные твари, любители пожрать красное, основательно перемазав при этом морду. «Самый подходящий головной убор для юной невесты, – думала Аргвайр, продевая золотую нить в серебряную иглу и приступая к работе. – Жаль, что никакая моя дочь не наденет его – ни эта, добренькая и беленькая, ни та, злющая и чернущая, ни эта, полоумная, ни та, многохитрая; ну да ладно, пусть хранится, может быть, потом народится еще какая-нибудь дочь, вот для нее и сгодится». Троллиха разложила бусины в нужном порядке, чтобы брать их не думая и не глядя, но тут подошла дочка-подменыш, села рядом на корточки и принялась трогать бусины пальцем. Она касалась этих бус очень осторожно, очевидно понимая, что нарушение порядка огорчит ее красивую мать.
– Бусы, – сказала Аргвайр. – Бусы, головной убор и туфли – вот что необходимо юной невесте. И клянусь тремя зверями, которых я придумала и нарисовала пальцем на речном песке, я сделаю все три подарка, а уж кому они достанутся – это совершенно не мое дело.
