Скотт Вестерфельд - Загробные миры
– Сказала же, не смотри на меня!
– Т-с-с, – прошипела я, изгоняя Минди из мыслей, и шагнула вперед.
Сначала стена меня отталкивала, словно порыв ветра, вырывающий зонт, и вдруг я оказалась на другой стороне.
– Получилось! – воскликнула Минди.
Я повернулась к ней с победным воплем, но за моей спиной уже творилось безумие. Спортплощадка, кипя, скатывалась в хаос. Пористая резиновая поверхность вспенивалась, сменяясь асфальтом, а затем – песком, в трещинах и по краям гудрона колыхались сорняки. Я видела призрачные полосы движения, слышала взрывы смеха и крики боли. Звуки, запахи, эмоции – мимо стремительным потоком проносилась история спортплощадки. Воздух потрескивал от сломанных костей и детских унижений… от всего сразу, от спрессованных воедино десятилетий.
Мгновение я чувствовала, что из меня исходит нечто вроде электричества Ямы, будто батарейка прижата к языку. Искры бегали по моей коже. Пульс сбивался с ритма, и чтобы удержаться на обратной стороне, мне пришлось дышать медленно и размеренно.
– Ты в порядке, Лиззи? Странно выглядишь.
– У меня все отлично, – видение уже исчезало, загробный мир возвращался к своей привычной унылой и серой неподвижности, но искры пока не пропали, сверкая на моих ладонях.
Мне стало интересно, действительно ли я видела настоящие обрывки позабытой истории. Может, мы, психопомпы, как экстрасенсы-могилокопатели, эксгумируем воспоминания и придаем им форму? Или я просто галлюцинировала?
Кстати, с тех пор как я спала, прошла неделя. Старик оказался прав. Я не нуждалась в отдыхе. Сон – обычный кусочек смерти, а я уже наелась досыта. Однако не увиденные мной сны почему-то наслаивались друг на друга, порой выплескиваясь при свете дня. В углах и лестничных колодцах моей школы таились колкости и завистливые ссоры былого. Я никогда не знала, какие звуки реальны, а какие исходят из мира духов или из моего воображения.
Может, пойти домой, прилечь и закрыть глаза? Но я быстро откинула эту идею. Хотя видение меня потрясло, я буквально бурлила от энергии.
Теперь стены перестали быть помехой!
– Минди, нам надо куда-нибудь отправиться.
Она спрыгнула вниз.
– Например?
– Далеко-далеко! Например, к Крайслер-билдинг!
– Но ведь тогда нужно войти в реку. Страшно.
– Вовсе нет, – сказала я. – Ты вечно твердишь, как тебе скучно. Будет весело!
Она покачала головой.
Я вздохнула.
– Твой обидчик еще жив, Минди. Он не призрак и не сможет причинить тебе вред.
– Ну и что?
– Как «ну и что»? Ты же обрадовалась, когда я тебе сказала!
Минди отвернулась.
– Да. Но, возможно, было бы лучше, если бы он умер, ведь тогда он бы уже выцвел. – Она крутанулась на месте, пристально посмотрев на меня влажно поблескивающими серыми глазами. – Он, наверное, старый, да? Живые постоянно умирают.
– С таким же успехом он может протянуть еще пару десятков лет.
– Тогда он по-прежнему причиняет людям зло? – прошептала она.
Я застыла как вкопанная, утратив дар речи. Минди умерла четверть века назад, значит, ее обидчик достиг, по меньшей мере, весьма зрелого возраста. Но вряд ли он, конечно, вышел на пенсию как убийца.
– Послушай, я подумываю о звонке в полицию, – произнесла я. – Но что мне им говорить? То, что я видела у него во дворе привидения жертв?
Минди потупилась. Ей было лишь одиннадцать, и она не знала о доказательствах и вероятной причине.[71] И она боялась.
– Тогда полиция тоже ничем не помогла, – буркнула она.
– Уверена, копы старались раскрыть дело.
Она взглянула на меня с обычной грустью в глазах. В ее душе сплелись в тугой клубок отголоски жутких событий, от которых, как и от смерти, не скроешься. Кто-то должен был покончить с убийцей, иначе Минди не преодолела бы страх.
А я была психопомпом.
В ту ночь на реке Вайтарна разыгрался шторм. Склизкие твари умудрялись покачиваться на волнах, но холодное течение сразу понесло меня в правильном направлении.
Едва коснувшись ногами земли, я опустила голову, не желая смотреть на пятерку маленьких девочек, которые стояли среди искривленных деревьев. Но в первую очередь мне не хотелось, чтобы они видели меня и привязывались ко мне. Я и так нарушила свое обещание Яме держаться от них подальше.
Я не впервые воспользовалась рекой в одиночестве. Целую неделю я практиковалась, устраивая полуночные прогулки в свою старую школу или к маме на работу. Но здесь, в месте, которое меня очень тревожило, без него было как-то неуютно.
Я прошла к следующему углу улицы и проверила надпись на уличном знаке: «переулок Хиллера». В загробном мире мобильник не работал, и я вытащила из кармана джинсов сложенный лист бумаги. Минди не знала о моих планах, но наблюдала за мной, когда я выводила на печать карту.
Уткнувшись глазами в ориентир, я свернула налево, миновала второй квартал и снова свернула налево, кружным путем подбираясь к заднему дворику убийцы. Но улицы располагались не упорядоченной сеткой, и в узких проходах между домами не висели вывески. Несколько минут я бродила почти заблудившись. В первом часу ночи в округе не было ни людей, ни машин…
Только чуть дальше по улице на меня таращилась зеленоглазая кошка.
– Привет.
Кошка моргнула. Я видела ее неделю назад, когда мы с Ямой впервые отправились по реке к прежнему дому матери.
Она со слабым интересом следила за моим приближением и вдруг развернулась и убежала. Я перешла на быстрый шаг, стараясь держаться с ней вровень и в то же время не спугнуть.
С главной улицы кошка шмыгнула в маленький проезд, похожий на тот, который был позади нашего дома в Сан-Диего. Здесь, правда, было гораздо грязнее. Вдоль дороги выстроились мусорные баки и гарнитур бесхозных кухонных стульев. Дворы поросли высокими сорняками.
В конце концов кошка скользнула сквозь щель в деревянном заборе, и я не смогла последовать за ней. Но я практически подобралась к своей цели. Я шагала по переулку и поглядывала по сторонам, пока не уперлась взглядом в дом, который казался знакомым. У него была двускатная кровля, как и в доме убийцы, и толстый слой штукатурки. Не заметив на заднем дворе девочек-призраков, я только порадовалась.
Я застыла, переводя дыхание. Сегодня я узнала, что для преодоления законов физики нужно сосредоточиться. Мне совершенно не хотелось очутиться в ловушке собственной паники и застрять в заборе.
Когда я проходила сквозь ограду, звенья сетки потянули меня, но сдались с тихим металлическим звоном «шлеп-шлеп». Ни дать ни взять – бьющиеся сосульки! В доме убийцы не светилось ни одно окно, и, когда я поднялась по ступенькам, изнутри не донеслось ни звука.
