Словами огня и леса (СИ) - Дильдина Светлана

Шиталь нравились беседы с Ахаттой Тайау. Она с удовольствием входила гостьей в его дом, и порой принимала у себя, хотя глава Совета не слишком любил посещать чужие дома. Да, с ним приятно было беседовать — он не обрывал и самую безумную чью-то речь без нужды, мягко обращался даже с уборщиком мусора. Смерть сына — считай, единственного, первый умер в детстве — с виду никак не отразилась на нем, и годы не коснулись этого высокого мужчины.

Шиталь понимала: хоть она и сильна, ей никогда не возглавить Совет, ее Род давно уже был слабым. И все же — она вторая после Ахатты, хоть по сути и превосходит его. Даже его внук уступает женщине.

Ей было чем гордиться — своими способностями вытянула Род Анамара из числа тех, на которые махнули рукой. И не только Силой, но умением сказать нужное слово, стать между спорщиками так, чтобы оба доверились ей…

Приятные мысли сменились не слишком приятными, и Шиталь нахмурилась. Внук… у Ахатты их два. Кем вырастет Кайе Тайау? Ахатта отнюдь не глуп, он не слишком-то балует мальчика. Это означало бы потерять мощное оружие… возможно, позволить мальчику погибнуть. И ведь не свяжешь Кайе ничем. Даже уканэ… в Астале есть пара способных на такое, но Ахатта не позволит. И правильно — никто не может сказать, что произойдет, если попытка окажется неудачной. При том вряд ли дед любит его… впрочем, почему бы и нет? Забавный малыш.

Когда он вырастет, Шиталь будет еще довольно молода… но точно потеряет право быть первой.

Подняла к лицу бронзовое звонкое зеркало, всмотрелась в отражение. Къятта с недавних пор посматривает в ее сторону — Шиталь старше на несколько весен, но выглядит совсем девушкой. Почему бы и нет? Со многими другими не задумалась бы, использовав связь во благо себе и своему Роду, но Къятта внушал некоторые опасения. К тому же использовать внука Ахатты…

Она покачала головой. Лучше и не пытаться. Вздохнула, потерла виски. Къятта — резкие черты, взгляд высокомерный, презрительный изгиб рта… Имя его — хищная птица падает на добычу, очень подходит ему. Та, что с ним свяжет жизнь, не будет счастлива.

Но просто так — почему нет? Эта связь ни к чему не обязывает.

А ребенка не будет точно — он не нужен обоим. Не то что некоторым, которые хотели бы так привязать к себе молодую женщину, Шиталь Анамара.

Да, ребенок, подумала Шиталь. Другой. Маленькая черная зверушка Тайау… Он тянется к старшей — стоит потрепать его по волосам, расцветает. Вот кого точно стоит приручить, тем более что занятие это приятное.

Никого бы не подпустили к нему из другого Рода, но только двое меняющих облик в Астале, и только Шиталь может научить его сохранять человека в звере. А ее саму учил древний старик, который то и дело уходил мыслями в прошлое, и ей многое пришлось познавать самой…

Роса еще лежала повсюду, но дымчатое небо, серо-сиреневое, уже казалось жарким. Шиталь шла по дорожке к ступеням террасы, улыбаясь собственным мыслям. Крошечные разноцветные камешки похрустывали, и птичьи голоса сливались со стрекотанием огромных цикад, и вода не то шуршала, не то журчала, падая на красный гранит фонтана.

Мальчик ждал ее, устроившись на каменной петле — женщина чуть не прошла мимо, задумавшись.

— Эй!

— Аши, — обернулась Шиталь, и мальчишка спрыгнул, подбежал к ней, протягивая руки. Бесконечным обожанием светилась вся фигурка его, и больше всего он походил на звереныша, виляющего хвостом так, будто их три. Да он и был наполовину зверенышем.

— Ты красивая, — он оглядел ее всю, от босых ног до высокой сильной шеи, на которой сейчас не было ни одного украшения. Розоватое полотно юбки то полураспахивалось, то снова сходилось, образуя складчатый кокон.

— Тебя не хватятся? — на всякий случай спросила Шиталь.

— Еще чего! — слегка возмущено он вскинул руку, словно заранее готовясь доказывать свое право на самостоятельность. — Все здесь — мой дом!

— Тогда побежали, — засмеялась она, и прыгнула вперед неестественным для человека движением, и через пару ударов сердца уже мчалась вперед в обличье громадной волчицы-итара — равнинной, длинноногой, с узкой мордой, со сгорбленной холкой и щеткой гривы на хребте. Светлой, словно из песчаного облака сделанной.

Следом за ней понесся черный энихи, подросток, лишенный короткой полосы-гривы взрослого зверя. Он норовил догнать волчицу, коснуться ее боком или мордой, или перескочить через ее хребет — но белая уворачивалась, сбивая с толку зверя-подростка.

Двое неслись по заросшим зеленью спящим улочкам. Если кто и видел зверей, не успел позвать домочадцев, как двое уже скрывались. Через бедные кварталы не побежали звери — там просыпались рано, а кто-то не спал и всю ночь. Направлялись за пределы города, мимо полей, к лесу, к обрывам реки Читери. Потом, тяжело дыша, звери стояли на расстоянии руки и смотрели глаза в глаза — желтые с оранжевым волчицы-итара и синие, неправильного цвета для энихи.

Ветер обрушился на них, принявших человеческий облик, когда двое стали на обрыве реки. Душный и плотный ветер трепал короткие широкие штаны и юбку, словно не только одежду хотел сорвать с людей, но и саму плоть.

— О! — задохнулся мальчишка, раскидывая руки и обнимая ветер.

А Шиталь скинула все, что было на ней, и прыгнула в реку.

— Догоняй, аши!

Спохватившись, мальчишка бросился вслед за ней прямо в одежде. Шиталь плыла быстро, размашистыми сильными гребками рассекая заметно прохладную воду, и мальчишка, как ни старался, догнать женщину не мог. Холодная скользкая рыба задела ногу; он дернулся и отстал окончательно. Шиталь повернула к берегу.

Развернулась к мальчишке, нырнула, проплыла снизу — и мгновение спустя была уже на берегу.

Глотая ртом воздух, мальчик выбрался из воды вслед за ней, встряхнув волосами, словно энихи отряхивал воду. Повалился на песок рядом, перекатился, оказавшись возле Шиталь. Та смеялась — самую малость уставшая, с короткими мокрыми волосами и прилипшими к телу бесчисленными золотыми песчинками. Сосны качали ветками неподалеку.

Лежа, мальчишка поднял голову:

— Ты красивей всех! Когда я стану взрослым, примешь меня?

— Аши, я старше твоего брата, — улыбнулась Шиталь.

— Все равно! Примешь?

— Да, — Шиталь коснулась губами его щеки. — Если не передумаешь, — легко рассмеялась.

Дом Шиталь располагался на небольшом возвышении, и Кайе как-то сказал, что правильно это — солнце должно сиять свысока, а разве Шиталь не из Рода, знак которого солнце?

Золотистый, просторный дом, как у всех Сильнейших. Несколько каменных строений, соединенных садом и террасами. В гостях у Шиталь был словно у себя, как и повсюду, впрочем. Но здешнее все имело привкус сказки, медовой, текучей, в которую хочется погружаться с головой и не выныривать никогда.

Он сворачивался на шкуре или прямо на полу довольным клубком, хоть и в человечьем обличье, ладонями пытался накрыть блики света, скользящие пятнышки, смеялся и сердился, когда это упорно не удавалось — хоть и понимал, что никогда не удастся.

Им нельзя не залюбоваться, думала Шиталь. Хочется держать его подле себя, питаться его беспечностью и безудержностью, как растения питаются солнечным светом. Черты еще детски округлые, нельзя точно сказать, каким вырастет — да и неважно: будь он уродлив, все равно лучше многих. Слишком живой… нельзя не залюбоваться живым язычком пламени. Ни мига не посидит неподвижно; даже если спокоен внешне, под кожей пульсирует горячая кровь, и тело напряжено — вскочить, и горло — засмеяться, крикнуть…

— Я приду завтра! Мы побежим снова на реку, да?

— Иди! — чуть приподняла его — сильная, опустила на гладкий пол. Взъерошила и без того непослушные волосы: — Если захочешь — всегда!

И он умчался, раскинув руки, словно хотел поймать весь мир и унести с собой. Шиталь залпом выпила чашку воды, задумалась — но не сдержала улыбки. Кем бы он ни был… такое дитя.