Красавица, чудовище и волшебник без лицензии (СИ) - Заболотская Мария
— Попались! — прошипел Ранункуло, со свистом рассекая воздух своим клинком-струной. — Вам не уйти от меня!
Джуп, к своему стыду, взвизгнула, да и принц Ноа отпрянул от воинственного Отравителя, наступив на ноги мэтру Абревилю, который собирался сделать то же самое, но не успел.
— О, вам не уйти от наказания! — со злорадством продолжал Ранункуло, упиваясь их страхом и растерянностью. — Белейшая дама Эсфер и без того была разгневана, но теперь… Вы даже вообразить не можете, как мучительна и ужасна будет ваша смерть!..
Но не успел Ранункуло ткнуть своим грозным оружием в сторону мэтра Абревиля — наверняка укол его отравленного клинка не был смертелен, ведь ему полагалось доставить пленников своей госпоже живыми, — как Ноа шагнул вперед, сорвав маску. Кто знает, что страшнее было для Его Цветочества — близость смерти или необходимость показать свое изуродованное лицо, — но принц не побоялся ни того, ни другого (и, надо сказать, какой-то бес испуганно взвизгнул, а несколько любопытных утопленниц, рассеянно глазевших на происходящее из-за ближайшего дерева, принялись перешептываться, что, разумеется, было неприятно, но вовсе не так ужасно, как воображал Его Цветочество).
— Ты пришел за мной, Отравитель, — объявил он торжественно и звонко. — Так выполни приказ своей бесчестной госпожи, и отпусти мою челядь с миром!..
— Ваше Ирисовое Высочество! — Ранункуло опустил клинок и поклонился, держась с подчеркнуто холодной почтительностью. — До меня доходили слухи, что и вы почтили своим присутствием инкогнито этот деревенский праздник. Но что за возмутительные обвинения я слышу?! Ни у меня, ни у моей госпожи не было и тени мысли покуситься на вашу жизнь! Дама Эсфер целиком и полностью удовлетворена приговором справедливейшего росендальского суда, и ни за что не пожелала бы оспорить решение присяжных, — тут он поднял взгляд на принца, и со значением прибавил:
— Надеюсь, что и вы наконец-то вспомните о верховенстве закона, Ваше Цветочество!
— Не хочешь ли ты сказать, что я вел когда-либо нечестную игру? — вскричал принц, вспыхнув от недвусмысленного намека. — Я смиренно принял свой жалкий удел, отказавшись от своих владений, от славы своего рода, от своего будущего — неужто этого мало твоей госпоже? Если ты пришел не за мной — тогда за кем же?!
— Разумеется, я прибыл сюда в поисках гнусного вора, — отвечал Ранункуло, указывая острием клинка на Мимулуса, едва живого от страха. — Каковы бы ни были его тайные мотивы, и кто бы не приказал ему совершить преступление — он должен быть доставлен к даме Эсфер и наказан ею, так как вина его очевидна и бесспорна. И вы, светлейший принц крови Ирисов, должны понимать, что вам не стоит его укрывать или каким-либо другим образом…
...Неизвестно, как долго мог велеречивый Ранункуло объяснять Его Цветочеству, в чем состоит долг особ королевской крови, но этой Гостеприимной Ночью ему было суждено повторять одну и ту же ошибку, а именно — недооценивать волю к жизни у тех, кого он считал своими законными жертвами. Воля эта граничила с беспринципностью: если Джуп Скиптон, не придумав лучшего применения своим способностям, обрушила на голову врага котел, то волшебник Мимулус, загнанный в угол, воспользовался (и к его чести, надо заметить, это случилось впервые) боевым заклинанием — нарушив тем самым еще добрую сотню росендальских законов, запрещающих применять поражающую магию без особого разрешения и десятка предупреждающих заклятий. Но разве могли достойные правоведы из законопослушного Росендаля вообразить, что иногда чародеи, пустившись во все тяжкие, попадают в такие ситуации, когда нет времени на получение разрешений со всеми положенными печатями?..
...Итак, выкрикнув что-то отчаянное, мэтр Абревиль бесчестно — и безо всякого предупреждения — метнул в голову увлеченному своей речью Ранункуло светящийся сгусток, который, впрочем, куда эффектнее выглядел бы, не пылай вокруг бесчисленное количество куда более ярких искр.
Увы, переоценивать значимость этого поступка не стоило: магия все так же плохо повиновалась волшебнику без лицензии. Вместо того, чтобы полыхнуть грозным огнем или обратиться в колкую сковывающую силу льда, заклинание, булькнув, словно пузырь в грязи, преобразовалось в тучу разноцветных птичьих перьев (позже мэтр Абревиль жаловался, что тому виной была должность придворного птичника, определявшая сейчас его место в этом неприятном мире). Большие и малые, пестрые и одноцветные, похожие на пушинки и колкие, как дротики — все они обрушились на вопящего от ярости Ранункуло, закрутились в шелестящую спираль вдвое выше его роста, полностью скрыв на несколько мгновений фигуру Отравителя, а затем торжественно и медленно посыпались вниз.
— Признаться, я не верил, что от этого волшебника может быть польза, — промолвил принц Ноа, с опаской глядя на оседающий перьевой вихрь. — И был совершенно прав. Но вред он может причинить немалый, признаю!..
— Это еще одно представление? — презрительно заметила скакавшая мимо жаба. — Не слишком-то впечатляет!
— Салют удался куда лучше! — согласились с ней какие-то тролли, недовольные тем, что в их кружки с элем налетело полно птичьего пуха, и на этом обсуждение самого выдающегося и дерзкого магического деяния мэтра Абревиля, бакалавра магического правоведения, было завершено.
...Но, хоть перьевое заклятие и не снискало себе славу среди гостей праздника, службу оно сослужило хорошую — пух облепил Ранункуло, все еще липкого от пунша, сверху донизу, намертво приклеившись и к одежде, и к лицу. Пока Отравитель, рыча от злости и унижения, отплевывался и пытался протереть глаза, теперь уж Мимму решительно закричал: «Бежим!» и потащил за собой Джуп.
— Принц! — закричала она, оглядываясь и протягивая руку Его Цветочеству, который пребывал в некоторой растерянности из-за речей Ранункуло, но все же вцепился в нее, как утопающий. Ну а сатир Фарр, который по-прежнему ничего не понимал — и оттого находился в относительном душевном равновесии, — весело поскакал вприпрыжку вслед за ними, смутно догадываясь, что после всех этих странных событий задерживаться на празднике точно не стоит.
Глава 52. Неисправные заклинания мэтра Абревиля и важное решение Джуп Скиптон
Некоторым людям для того, чтобы перемениться, требуется пройти целую череду испытаний, а затем еще и как следует поразмыслить над пережитым. Мэтру Абревилю, напротив, хватило всего пары минут — тех самых, что он смотрел в желтые глаза Ранункуло-Отравителя, ощущая, как медленно и неотвратимо захлопывается ловушка, из которой ему не выбраться живым. Нельзя сказать, что Мимулус был труслив — разве смог бы трусливый волшебник украсть проклятие у самой злобной цветочной ведьмы Лесного Края? — но, определенно, раньше ему частенько недоставало решительности, особенно когда решения следовало принимать очень быстро.
Этот недостаток мог бы стать роковым для молодого правоведа и этой ночью, но, к счастью, мэтр Абревиль успешно превозмог себя. Про людей, жертвующих ради великой цели любовью всей своей жизни, нередко говорят, что они вырвали сердце из груди. Что-то подобное можно было сказать и о бедном Мимулусе, в сердце которого жила лишь одна страстная любовь — к своду магического права, десятки и сотни параграфов которого запрещали применять ему боевую магию, что с лицензией, что без. Но в тот миг, когда покорность воле закона означала победу злодеев, насмеявшихся над этим же законом, Мимму решил, что лучше уж будет долгие годы раскаиваться в правонарушениях, чем честно погибнет, более не отягощая своей совести предосудительными поступками. К тому моменту, как Ранункуло принялся отплевываться от перьев, Мимулус Абревиль уже был совершенно иным человеком.
…Этот человек, отшвырнувший в сторону птичью маску, бежал быстрее самого резвого фавна, расталкивал зевак грубее, чем огр, вопил громче любой гарпии, поторапливая свою спутницу — на прочих мэтру Абревилю было совершенно наплевать, — и вдобавок пытался колдовать на бегу, как вульгарный ярмарочный шарлатан, спасающийся от обманутых им клиентов.
