Брайан Макклеллан - Кровавый завет
Ондраус повернулся в седле и указал куда-то назад:
– Нет, вот последний человек, которого вы ожидали здесь встретить.
Сквозь кусты шиповника продиралась лошадь, подгоняемая непрерывным потоком проклятий Рикарда Тумблара. Вот лидер рабочего союза расцарапал себе щеку и еще громче закричал, понукая лошадь. Она галопом вылетела из кустов и догнала группу. Тамас ухватил ее за уздечку, наклонился и погладил между глазами.
– Ш-ш, тихо, – прошептал он, успокаивая животное. – Боже милостивый, Рикард, прекратите подгонять ее. Вы так вылетите из седла.
Рикард крепко впился пятками в бока лошади. Понемногу он расслабился и глубоко вздохнул.
– Проклятая тварь, – проворчал он. – Я рожден ездить в карете, а не на лошади.
– Я и без ваших слов это вижу, – усмехнулся Черлемунд. – Мы все это видим. Мне встречались дети, которые держатся в седле лучше, чем вы.
– А мне встречались сутенеры, у которых было меньше шлюх, чем у вас! – огрызнулся Рикард.
Служительницы задохнулись от возмущения. Первосвященник развернул лошадь в сторону Рикарда и положил руку на эфес шпаги:
– Возьмите свои слова назад, или я спущу с вас шкуру.
Рикард достал из-за пояса пистолет:
– Я разнесу ваше лицо, если вы приблизитесь еще хоть на шаг.
Тамас застонал. Он ухватил пистолет Рикарда за ствол и оттолкнул.
– Уберите оружие, оба! – приказал он и пристроился рядом с Рикардом. – Когда вы наконец перестанете задирать Первосвященника? – недовольно буркнул фельдмаршал. – Вы совсем сошли с ума?
Рикард вытер кровь со щеки, оцарапанной шиповником, и посмотрел на пальцы:
– Будь проклята эта охота!
– Зачем же тогда вы приехали?
– Леди Винсеслав настояла. Сказала, что я теперь знатный человек, член комитета, и без меня здесь просто не обойтись. Я получил бы куда больше удовольствия, плавая в рыбацкой лодке.
– Вы никогда прежде не сидели в седле? – поинтересовался Олем.
Рикард засунул пистолет обратно за пояс и ухватился обеими руками за уздечку.
– Ни разу. Когда я был маленьким мальчиком, у моего отца не было денег на уроки верховой езды, а теперь я достаточно богат, чтобы позволить себе ездить в карете. Бездна, куда подевался доезжачий? Леди Винсеслав сказала, что этот недоумок поедет вместе со мной, чтобы я не попал в какое-нибудь глупое положение.
– Он не справился с поручением, – заметил Черлемунд.
Рикард яростно сверкнул глазами. Тамас жестко пихнул его локтем под ребра.
– Мои извинения, леди, – обратился Тумблар к трем служительницам. – Я говорил вовсе не о вас.
Девушки, все как одна, с презрением отвернулись от него. Рикард вздохнул.
– Я приехал сюда приятно провести время. – Тамас оглядел собравшихся. – Могу я по-прежнему на это рассчитывать или мне лучше побыть в одиночестве?
Рикард и Черлемунд что-то проворчали себе под нос. Тамас продолжал вести в поводу лошадь Рикарда.
– Позвольте ей самой выбирать дорогу, – посоветовал он, отпуская уздечку. – Она поскачет за другими лошадьми и сама привезет вас куда нужно. Она чувствует, что вы не знаете, как с ней справиться. И пока вы пытаетесь направлять ее, она может хоть целый день противиться вам.
Рикард молча поклонился, стараясь не смотреть на Черлемунда и его спутниц.
Вскоре к ним присоединился доезжачий. К своему удивлению, Тамас узнал этого человека.
– Гэбен! – окликнул он всадника.
– Добрый день, сэр.
Расплывшись в улыбке, Гэбен подъехал к нему. Это был энергичный молодой человек, непринужденно державшийся в седле. Обычно доезжачий следит за тем, чтобы собаки не теряли след, но этому, очевидно, поручили следить за людьми.
– Олем, это Гэбен, – представил его Тамас. – Младший сын капитана Адьюкара.
– Очень приятно. Я много лет знаком с капитаном.
– Вы тот самый Одаренный, который никогда не спит? – Гэбен протянул руку.
– Точно.
– Рад познакомиться.
– Значит, леди приставила вас к Рикарду? – спросил Тамас.
Гэбен кивнул:
– Она сказала, что ему может понадобиться помощь.
– Но вы потеряли его из виду на какое-то время.
– Он забрался в колючие кусты, сэр. Я решил объехать кругом.
– Мудрое решение. Ваш отец рассказывал, что у вас исключительные способности к верховой езде.
– Он перехвалил меня, – скромно ответил Гэбен.
– Нет, я уверен, что он не преувеличивает. – Тамас заметил, что собеседник поглядывает на молодых служительниц. – Не буду вас задерживать.
Гэбен поехал рядом с женщинами, отвечая на вопросы об охоте. Вскоре их догнал бригадир Сабастениен. Он присоединился к доезжачему – и к девушкам, молча слушая их разговор.
Тамас наклонился к Олему:
– Бригадир Сабастениен произвел на меня впечатление во время переполоха с роялистами. Теперь мы будем следить за ним. Попомни мои слова, к сорока годам он будет старшим бригадиром.
Лес погрузился в тишину, которую нарушал лишь глухой топот копыт и тихий разговор молодых людей впереди. Тамас только начал наслаждаться молчанием, как к нему обратился Ондраус:
– Расскажите мне об этом поваре.
Тамас повернулся в седле к ревизору. Дорога здесь была достаточно широкой, чтобы четверо могли проехать в ряд. Тамас находился с левого края, Рикард – справа и чуть позади, и Ондраус скакал между Рикардом и Черлемундом. Олем немного отстал и наблюдал за лесом.
– Какого повара?
– Того, который кормит всех клерков и рабочих в Палате Пэров в дополнение к вашим солдатам.
Сгорбленный старый ревизор приободрился под полуденным солнцем и держался в седле с ловкостью молодого человека. Он встретился взглядом с Тамасом:
– Того, который готовит блюда, прежде незнакомые жителям Адопеста, и где-то достает продукты, не встречающиеся в этой части мира. Не делая при этом никаких заказов. Хотя, чтобы прокормить пять тысяч человек, только на мясо и муку требуется несколько сотен кран в день. – Ондраус чуть заметно улыбнулся Тамасу. – Того самого повара, который утверждает, что он бог. Или это все ускользнуло от вашего внимания?
Тамас немного придержал лошадь и подождал, пока так же не сделают остальные. Девушки, бригадир и доезжачий ничего не заметили и продолжали скакать вперед. Тамас заговорил лишь тогда, когда они оказались за пределами слышимости:
– Он Одаренный, а не бог.
– Это, конечно, радует. – Черлемунд фыркнул. – Но богохульство остается богохульством.
– Значит, вам тоже известно о нем? – обреченно произнес Тамас.
Он рассчитывал уберечь Михали от пристального внимания Первосвященника. Тщетная надежда.
– Разумеется! Моим коллегам докладывали об этой истории. Но я получил их сообщение только этим утром.
– И?
– Они хотят, чтобы я немедленно заключил его под стражу. Пока ересь еще не получила распространения.
– Он неопасен, – возразил Тамас. – Он сбежал из лечебницы в Хассенбуре. На днях я отправлю его обратно.
Меньше всего ему хотелось, чтобы в это дело вмешалась церковь.
– Кто он такой? – спросил Ондраус.
– Лорд «Золотой кухни», – объяснил Тамас.
– Не морочьте мне голову, – озадаченно пробормотал Ондраус.
– Никто и не собирается, – неожиданно вмешался в разговор Рикард. – Лорд «Золотой кухни» – это просто титул, принятый среди кулинарных экспертов. Он означает, что этот парень – лучший повар во всем Девятиземье. Я даже не предполагал, что он находится в городе.
– Вы знакомы с ним? – удивился Тамас.
– Скорее, слышал о нем. Я заплатил безумные деньги, чтобы он приготовил обед для Манхоуча пять лет назад. Именно после этого обеда король разрешил мне создать рабочий союз. Я никогда не пробовал такой еды! – Рикард восхищенно присвистнул. – Я готов умереть за его тыквенный суп. Было бы неплохо с ним познакомиться.
При одной мысли о тыквенном супе Михали на лице Тамаса едва не появилась блаженная улыбка, но рот наполнился слюной. Он даже почувствовал запах, словно Михали готовил суп на соседней поляне.
– Увы, – сказал Черлемунд, – вам не удастся с ним познакомиться. Я заключу его под стражу сегодня же вечером. Только из уважения к Тамасу я не отдал приказ еще утром.
– А если я не позволяю вам арестовать его? – резко спросил Тамас.
Черлемунд рассмеялся, словно услышал остроумную шутку:
– Здесь не может быть никакого «если». Этот человек – еретик и богохульник. Всем известно, что существует лишь один бог – Кресимир.
– Разве не считается, что Адом, Уник, Росвел и остальные были братьями и сестрами Кресимира? – заспорил Тамас. – Я не настолько хорошо, как следовало бы, знаю церковные предания…
– Это основа веры, а не предания, – перебил его Черлемунд. – Не стоит играть словами. Да, они помогли ему создать Девятиземье, именно поэтому их объявили святыми. Но Кресимир – единственный бог. Любые другие утверждения идут вразрез с истинной верой. Так было решено на Кезлийском соборе в пятьсот седьмом году.
